Язык власти: назад, в 90-е

Фото сайта kremlin.ru

Антипатия российской властвующей элиты к представителям династии Клинтон хорошо известна. Победа Дональда Трампа на президентских выборах в США обрадовала российский истеблишмент уже тем, что не у дел осталась именно Хиллари Клинтон. Тем удивительнее результаты контент-анализа последнего Послания Владимира Путина Федеральному собранию. По сделанным в нем акцентам оно оказалось близко к обращениям «О положении страны», сделанным в середине 1990-х годов не кем иным, как Биллом Клинтоном, супругом бывшей первой леди и поверженной соперницы Трампа. Свидетельствует ли это о стремлении российской элиты «вернуться в 90-е» для пересмотра итогов холодной войны – к своей выгоде, разумеется?

Если посмотреть на последнее Послание российского президента в широкой исторической и геополитической перспективе, то открывается весьма примечательная картина. Автором были сопоставлены Послания лидеров четырех стран, двух североамериканских (США и Канады) и двух постсоветских (России и Казахстана), за последние 23 года. Первое президентское Послание в России датируется 1993 годом. Всего было подвергнуто контент-анализу 82 текста.

В частности, Послания сравнивались по критерию совместной встречаемости шести пар ключевых категорий. Каждую пару образуют диаметрально различающиеся подходы, возможные в одной из сфер политики, внутренней и внешней. Например, пара категорий «Экономика» образована «Рынком» и «Интервенционизмом», то есть активным вмешательством государства в экономические процессы. Пара «Идеология» включает слова и выражения (на русском и на английском языках), характерные для либерального и коммунистического дискурсов. Пара «Геополитика» описывается словами и выражениями, которые специфичны для западного (к примеру, Европ*, Europ*, ЕС, the_EU, Запад*, the_West, НАТО, NATO и т.д.) и восточного векторов внешней политики и т.д.

Чем больше общих акцентов в Посланиях, тем ближе они расположены в воображаемом пространстве дискурса власти. Удивительно, но последнее Послание президента Путина оказалось по соседству с Посланиями, сделанными Биллом Клинтоном в 1994 и 1997 годах, а также, что менее удивительно, с Посланиями президента Казахстана в 1999, 2006 и 2012 годах.

Наличие избирательного сродства в акцентах, сделанных Путиным и Клинтоном, подтверждается и попарным сравнением относительной частотности ключевых категорий в вышеуказанных трех Посланиях (см. таблицу). Только по одной позиции – при обсуждении динамики развития (в частности, по частоте упоминаний инноваций) наблюдаются статистически значимые расхождения между наблюдаемой частотностью и ожидаемой исходя из предположения, что акценты Путина совпадают с акцентами, сделанными Клинтоном в 1994 и 1997 годах.

Чем были примечательны эти годы? Сохранением эйфории от завершения холодной войны и получением США возможности устанавливать правила на международной арене без оглядки на исчезнувший СССР. Одним из проявлений такой большей свободы стала, в частности, начавшаяся в 1995 году операция «Обдуманная сила» (Deliberate Force) по сдерживанию военных действий Сербии (оказывавшей всемерное содействие вооруженным формированиям боснийских сербов) в Боснии. Президент Клинтон был одним из архитекторов этой операции. «Нет ничего, абсолютно ничего более важного для нашей безопасности, чем вооруженные силы нашей нации. Мы горды их вкладом, в частности, в обеспечение не имеющей прецедентов по своим масштабам доставки гуманитарной помощи в Боснию, в выполнение задач в Сомали...» – сказал он в 1994 году. «Благодаря лидирующей роли США прекращены убийства в Боснии» – его же слова в 1997-м.

Нетрудно заметить попытку российского лидера провести здесь некоторые параллели. Только в его понимании речь идет о Сирии (в этом году Украина осталась за кадром). «Рассчитываю на объединение усилий США в борьбе с реальной, а не выдуманной угрозой – международным терроризмом. Именно эту задачу решают в Сирии наши военнослужащие. Террористам нанесен ощутимый урон, армия и флот России убедительно доказали, что способны эффективно работать вдали от постоянных мест дислокации» – из Послания Владимира Путина в 2016 году.

Во внутренней политике акценты оказались тоже достаточно схожи. Так, оба президента уделили внимание волонтерам и их роли в реализации президентских начинаний. Президент Клинтон рапортует: «Мы только что объявили об инициативе «Америка читает», которая предполагает, что примерно 1 млн добровольцев-тьюторов поможет каждому ребенку научиться свободно читать к концу третьего класса. Мы планируем использовать тысячи волонтеров из AmeriCorps для мобилизации усилий в данном направлении» (Клинтон, 1997). Вообще говоря, в Посланиях американских президентов (и Буша, и Обамы, и Клинтона) ссылки на волонтеров не редкость.

Президент Путин вторит, развернуто рассуждая о необходимости взаимодействия правительства с волонтерами. Нужно отметить, что вообще тема волонтеризма нова для российских Посланий – впервые волонтеры были упомянуты в декабре 2013 года (не под впечатлением ли расцвета волонтерства в Украине?). В 2016 году волонтеры не просто упомянуты президентом Путиным, а удостоились развернутого комментария: «Предлагаю организовать в России широкое движение добровольцев, готовых работать в системе здравоохранения, оказывать посильную помощь. При этом убежден: волонтеры, на деле проработавшие несколько лет в учреждениях здравоохранения, должны иметь преимущества при поступлении в медицинские вузы».

Примечательно, что оба цитируемых президента не видят в волонтерстве механизма контроля за правительством. Волонтерам они отводят роль поставщика услуг, ведомого в реализации тех инициатив, которые политически значимы для президентов (в отличие от волонтерства в Украине, некоторые представители которого вполне уверенно движутся к функции контроля).

Итогом предложенного беглого контент-анализа последнего Послания Владимира Путина можно считать следующую картину. Российский лидер желает устанавливать правила во внутренней и внешней политике подобно тому, как в 1990-е годы это делали американские лидеры. Внутри страны притязания на монополию очевидны: НКО и волонтерам отведена роль подспорья, поставщика услуг, а никак не аудитора и контролера.

Во внешней политике речь идет скорее о дуополии – системе, при которой ключевые решения будут приниматься представителями американской и российской элиты совместно, а не односторонне, как это делали американские лидеры в 1990-е: «Готовы к сотрудничеству и с новой американской администрацией. Важно нормализовать и начать развивать двусторонние отношения на равноправной и взаимовыгодной основе... Взаимодействие России и США в решении глобальных и региональных проблем отвечает интересам всего мира».

Тем, кого эти решения напрямую касаются, будь то Сирия, Украина или Иран, уготована при таком раскладе роль ведомого, «волонтера». Отсутствие Китая в числе потенциальных участников «двусторонних отношений» тоже примечательно. Третьим странам отводится роль поддержки политически значимых для истеблишмента США и России инициатив. Именно такую роль играла сама Россия в 1990-е. И, возможно, отсюда отмеченные выше неожиданные параллели в политическом дискурсе.

В общем, прагматическое предложение прозвучало. Мяч теперь на американской стороне. Ну и на стороне тех, кому потенциально отведена роль «волонтеров» в грядущих американо-российских начинаниях.