Постправдивая новая реальность

Университеты олицетворяют науку, представляющую властям свои разработки. Фото Александра Шалгина (НГ-фото)

Формирование многополярного мира во многом зависит от того, как конкурирующие стороны – Восток (Китай, Россия и др.) и Запад (США, ЕС и др.) – смогут реализовать свои глобальные конкурентные преимущества, в том числе как результат практической реализации соответствующих концепций.

Роль университетов

Заметим, что в России до сих пор существует недоверие к способности гуманитарных наук давать заслуживающие внимания рекомендации властным структурам. Считается, что эти науки еще не очистились от клейма идеологического придатка власти. Речь о так называемой лжи во благо. Сами ученые зачастую не прилагают усилий для практической реализации своих выводов и предложений, довольствуясь выполнением госзаказа или отчетами по грантам, которые они получили.

Справедливости ради надо сказать, что и во времена СССР реализация научных предложений – особенно прикладных – во многом зависела от их практической важности. Так, в Министерстве внешней торговли СССР лично министром Николаем Патоличевым принимались решения о практическом использовании научных предложений, например, по налаживанию связей производственной кооперации с компаниями западных стран. Его указание: «Международной производственной кооперацией надо заниматься системно и ежедневно» было успешно реализовано в торговле с ФРГ, Финляндией и Италией. Уникальным документом стала долгосрочная программа, подписанная на высшем уровне в 1977 году, о развитии торгово-экономических связей с Финляндией до 1990 года с приоритетом развития производственной кооперации по 60 направлениям. Кооперационные поставки достигали примерно 500 млн руб. ежегодно (1 рубль тогда равнялся 0,67 долл.).

Сегодня есть несколько каналов, чтобы довести до российского политического руководства предложения научно-экспертного сообщества: деятельность экспертных советов (РСНД) и НИИ, например, Конъюнктурного института и ВАВТ при Минэкономразвития или Института международных исследований при МИДе; дискуссионных площадок («Валдайский клуб»); работа приглашенных экспертов; выступления ученых в СМИ; публикации в специализированных научных журналах. Однако, по мнению научного редактора журнала «Вестник МГИМО-Университет» Натальи Меден, «научное сообщество обеспокоено отсутствием выраженной готовности властных институтов обращаться за рекомендациями и реагировать на критику принятых управленческих решений. Пожалуй, даже более важны другие аспекты проблемы: наличие эффективных механизмов взаимосвязи сторон и само качество работы экспертного сообщества. Знания экспертов в области реальной геополитики, их анализ актуальных экономических проблем достойны самого пристального внимания при выработке политических решений».

Зарубежная наука не показала себя надежным источником научного прогнозирования. Так, отсутствовали прогнозы наступления глобального финансово-экономического кризиса; намеренно или по недомыслию нередко ошибаются уважаемые рейтинговые агентства и т.д. Более того, в условиях кризиса глобализации по-американски фактически потерпели крах фундаментальные выводы классиков западной научной мысли Адама Смита, Давида Рикардо и их последователей об универсальности принципов «мобильности факторов производства». Эти принципы в течение десятилетий определяли практическую экспансию западных транснациональных корпораций – перенос активов, аутсорсинговых производств и т.п. в развивающиеся страны.

Финансово-экономический кризис 2008–2009 годов спровоцировал обратную волну движения факторов производства, а именно возврат активов, аутсорсинговых производств и т.д. из развивающихся стран, где их стоимость во многом сравнялась со стоимостью в развитых странах. Правительства США и западных стран обнаружили, что глобализация по-американски подорвала материальную и трудовую основу их постиндустриальной экономики, что срочно необходима новая индустриализация – воссоздание традиционных отраслей промышленности, работающих на национальных ресурсах, но на базе новейших технологий.

Как отмечает Наталья Меден, «фатальный удар по объективности научного анализа был нанесен в XX веке идеологическим противостоянием в рамках биполярной мирополитической системы. Так называемая концепция социального рыночного хозяйства представляет собой конгломерат самых разнородных идей. Объединяет их общность цели: подвести научную базу под неолиберальную модель экономического развития».

Каким будет многополярный мир? Иллюстрация Depositphotos/PhotoXPress.ru

Как заметил член правления Вольного экономического общества Кирилл Тетерятников, в последнее время в лексикон политиков и экономистов вошло устойчивое выражение «new normal». Используя это понятие, власти в любой стране не только снимают с себя ответственность за отрицательные результаты своей деятельности, ссылаясь на непредсказуемые обстоятельства, но и манипулируют общественным сознанием.

Западные экономисты и социологи «новую реальность» относят к посткризисному периоду, в России этот термин используется как эвфемизм, означающий кризис, вызванный воздействием внешних факторов бизнес-среды.

В последние год-два наиболее популярным в лексиконе западных политиков и экономистов стало определение «постправдивый» (post-truth), относящееся к обстоятельствам, при которых объективные факторы при формировании общественного мнения стали менее значимыми, чем обращение к эмоциям и личным убеждениям. Анализ высказываний Дональда Трампа на соответствие действительности, проведенный независимым проектом PolitiFact, показал, что более или менее правдивыми можно считать лишь 15% его заявлений.

Издательство Принстонского университета (США) выпустило расширенную версию книги профессора этого университета Гарри Франкфурта под названием «On Bullshit» («О вранье», на русском языке издана в 2008 году). Франкфурт – один из ведущих современных философов – считает, что bullshit (вранье) – одна из ключевых проблем современности. Это не обязательно ложь, чаще всего это некая недосказанность, полуправда, неверные выводы на основе правильных данных. Инфицирование этим опасным вирусом влечет за собой блокировку реальности. В полную меру bullshit используется сегодня в информационной войне Запада против России.

Журнал «Международная экономика» убежден, что западные категории «новой реальности», «постправдивой экономики», bullshit демонстрируют кризис современных западных ценностей, блокируют реальное положение дел, отвлекают общество от насущных экономических проблем.

Тренды развития глобальной экономики

Главными из них в результате глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов и назревшей ситуации в однополярном мире стали кризис западной глобализации по-американски и начало становления нового миропорядка. В нем сосуществуют как западная модель, так и набирающая силу евразийская, или восточная, представленная Китаем, Россией и некоторыми странами Азии.

По мнению Евгения Примакова, переход к многополярному миру сопровождается развитием «взаимозависимости различных мировых полюсов» (торговля, обмен технологиями, кредитно-финансовые отношения и т.д.). Главное, что многополярность XXI века – и в этом ее коренное отличие от многополярности предыдущего столетия – сама по себе не подталкивает к конфронтации между государствами, не ведет к конфликтным ситуациям и военным столкновениям, хотя, по словам Примакова, «не исключает весьма сложной обстановки, в которой осуществляется процесс перехода к такой системе».

Понятие «многополярный мир» не тождественно понятию «бесполярный мир», о котором говорят американские исследователи Ричард Хаас и Николай Злобин. Большие страны отнюдь не устанавливают, как считает Злобин, «контроль за международной повесткой дня», а их соперничество и конкуренция отнюдь не переходят в беспомощность, поскольку «уже нет определенных центров силы и политического влияния». Вывод, по мнению Хааса, состоит в том, что ликвидация таких провалов «потребует создания и обслуживания еще более мощных вооруженных сил» (естественно, американских).

Каково же место России в новом многополярном мире? Примаков говорит о преимуществах, унаследованных Россией от СССР. Это природные преимущества и ракетно-ядерный потенциал, сопоставимый с США. Но «преимущества не вечны, для их воспроизводства необходимы недюжинные, постоянные усилия. Нужно признать, что экономика – самое слабое звено для России, выступающей в качестве мировой державы». Анализ академика Примакова, большого ученого и практика, – ключ к пониманию ситуации и одновременно наказ для практиков.

Сложности перехода к новому миропорядку заключаются и в том, что мировому сообществу придется решить ряд организационных вопросов. В первую очередь, что делать с существующими глобальными регуляторами, в основном прозападными, такими как ОЭСР, МВФ, Всемирный банк, ВТО и другие международные экономические организации (МЭО)? А их немало, порядка 3 тыс. только межправительственных, и практически в каждой из них сегодня идет борьба за контроль между западным менеджментом, изначально управляющим этими организациями, и представителями развивающихся стран.

Наиболее влиятельные из этих организаций (Совбез, Экономический и социальный совет ООН, МВФ, МБРР, ОЭСР и др.) созданы ООН или находятся с ней в договорных отношениях. Вот почему сегодня развертывается борьба за контроль над самой ООН, особенно над ее ключевыми органами, такими как Совет Безопасности. Об этом открыто говорит Дональд Трамп. США все активнее используют стратегию гибридизации и хаотизации мировой политики, с тем чтобы забрать у организаций системы ООН и ОБСЕ функции контроля за обеспечением международной безопасности в интересах консолидированного Запада. Это незаконное с точки зрения международного права заимствование функций идет через «гибридизацию НАТО», то есть через присвоение альянсом широкого спектра разнородных функций и задач. Опасность в том, что это происходит в условиях крайне незначительного противодействия со стороны руководства этих организаций – ООН, ОБСЕ и др. «Гибридизируются» и субъекты глобализации – ТНК и др., когда невозможно разделить их на государственные и негосударственные, определить специфику их функций.

Что касается традиционной глобализации, то здесь все более или менее ясно: ее субъекты – ТНК и ТНБ – будут продолжать конкурировать и одновременно сотрудничать, как это происходит сегодня. Вопрос в том, кто кого пересилит в конкурентной борьбе: американские ТНК или, скажем, китайские или российские. Здесь все будет зависеть от мощи ТНК, то есть размеров ее активов, инновационного потенциала и помощи, которую им смогут оказать правительства стран их аккредитации.

А возможности власти, в свою очередь, будут определяться уровнем развития страны, интересами правящей элиты, направленностью, набором и эффективностью средств экономической политики и готовностью общества поддержать усилия власти.

Вот почему сегодня первостепенное значение имеет объективный квалифицированный анализ и прогнозы тенденций развития международных отношений, и имплементация выводов в конкретную социально-экономическую, оборонную и внешнюю политику. Рассмотрим некоторые примеры работы университетов у нас и у них.

США

Наверняка будет продолжено теоретическое обоснование мирового экономического господства, известного как теория неолиберализма. Сущность этой теории раскрыта в работах Евгения Примакова, Руслана Хасбулатова, других российских и зарубежных авторов.

В США исполнителем идеологического заказа на теорию экономического господства США в мире стал в 1989 году профессор Института международной экономики Петерсона Джон Уильямсон. Прививкой в России этой теории и практики стала деятельность американского профессора Джефри Сакса и его российских учеников – Егора Гайдара и младореформаторов с их шоковой терапией. По мнению Руслана Хасбулатова и Евгения Примакова, шоковая терапия нанесла России ущерб, сопоставимый с ущербом от войны 1941–1945 годов.

Что касается внешней политики США, то стоит отметить роль Пола Вульфовица – неоконсерватора, аналитика ЦРУ, заместителя министра обороны. В 1992 году он подготовил «Руководство по оборонной политике», которое декларирует, что США не должны допускать появления глобального противника типа СССР. Для защиты своих интересов США следует применять силу, не обращая внимания ни на ООН, ни на своих союзников, которые обязаны следовать за США.

США представлены в мировой науке и другими учеными и нобелевскими лауреатами, такими как Джон Гэлбрейт, Пол Самуэльсон, Джозеф Стиглиц, Пол Кругман, Нуриэль Рубини, Кеннет Рогофф, Стивен Коэн, объективные взгляды которых на мир контрастируют с неолиберальными позициями ястребов.

Китай

Здесь принципам неолиберализма и американской концепции свободы и демократии противопоставляются принципы справедливости и равенства, как это, в частности, следует из работ профессора Пекинского университета Янь Сюэтуна.

На саммитах «большой двадцатки», АТЭС и на XIX съезде КПК (2017) председатель КНР Си Цзиньпин оповестил мир о намерении КНР играть ключевую роль в глобальном управлении по новым правилам. Годом раньше (сентябрь 2016 года) в Ханчжоу он выдвинул программу изменений в мировой политике и экономике на базе общей концепции безопасности, справедливой и эффективной системы финансового и торгово-инвестиционного управления. Новая глобальная архитектура по-китайски – это «человеческое сообщество с единой судьбой». Говорить об итогах практической реализации китайских концепций еще рано.

Россия

Можно выделить несколько ключевых университетов, которые готовят и представляют властным структурам результаты своих исследований для их практической реализации. Это:

– РАНХиГС при президенте РФ;

– Высшая школа экономики;

– ИМЭМО им. Е.М. Примакова;

– МГУ им. М.В. Ломоносова;

– Экономический университет им. Г.В. Плеханова;

– Санкт-Петербургский государственный университет;

– Всероссийская академия внешней торговли.

Насколько предложения российских университетов учитываются в практической политике, трудно судить по причине фактического отсутствия обратной связи властных структур с ними. Кроме того, до сих пор у нас нет современных концепций экономического и научно-технического развития страны. А подготовленные к весне 2017 года во исполнение поручения президента стратегии ускорения экономического роста трех известных конкурирующих школ до сих пор не рассмотрены и не опубликованы. Хотя вопрос, на наш взгляд, крайне актуален: ведь речь идет о достойном месте России в системе глобальной и очень конкурентной экономики. При существующих темпах нашего экономического роста в 1,5–2% в год не обеспечить его ускорения, учитывая среднемировые темпы более 3,5% и темпы роста ведущих развивающихся экономик 6–7% ВВП ежегодно. Все ждут президентских выборов в марте 2018 года, после чего, наверное, указанные концепции будут доработаны и начнут претворяться в жизнь. Время и конкуренты не ждут.

В этой связи уместно привести некоторые соображения ректора РАНХиГС при президенте РФ, кремлевского советника и гуру российской экономической мысли Владимира Мау, высказанные им в интервью «Российской газете».

– Технологические сдвиги существенно влияют на экономику, на модель функционирования хозяйства: появляется много новых явлений, новых процессов и новых трудностей.

– Во многих из новых трендов можно проследить реализацию как левосоциалистических, так и праволиберальных идей.

– Появляются технологии, которые не требуют долгосрочных решений. Так, сланцевые нефть и газ позволяют быстро начинать и сворачивать производство в зависимости от конъюнктуры.

– Страны начинают конкурировать не природными и человеческими ресурсами, не дешевизной труда, а качеством госуправления. То есть тем, что влияет на быстроту принятия решений, быстроту разворачивания бизнеса, на низкие риски и т.п.

После мартовских выборов станет ясно, какие рекомендации университетов для власти будут реализованы на практике.