Век Сахарова. Он дал стране беспримерную мощь, а затем показал, что есть права, которые выше этой мощи

Его спокойный взгляд с нами. Вспоминая его сегодня, Россия может испытывать законную гордость. Фото со страницы Музея Сахарова в «ВКонтакте»

100-летие Андрея Дмитриевича Сахарова страна встречает расколотой – примерно пополам или в какой-то близкой к этому пропорции. Весьма условно моих соотечественников можно поделить на тех, кто относится к военным парадам с трепетом и гордостью, и тех, кто воспринимает это зрелище без всякого энтузиазма. Исторические фигуры давно уже получают от этих двух общностей полярно противоположные оценки. Таким образом, общепризнанных национальных авторитетов остается совсем немного. Несгибаемый академик, имевший когда-то прямое отношение к демонстрируемому на парадах самому грозному оружию, в принципе может быть к числу таких авторитетов отнесен. Хотя, прямо скажем, атмосфера последних лет этому особо не способствовала.

И все же для всех, думаю, очевидна уникальность его исторического примера. Молодой создатель советского термоядерного оружия и один из инициаторов проекта управляемой термоядерной энергии в середине своей сверхуспешной жизни перевел взгляд на темные стороны жизни государства, те, которые принято было тщательно скрывать. На чудовищную систему произвольных репрессий, на зависимость судов, на жуткие условия в тюрьмах. Сформировав, выстрадав свою позицию, он начал действовать: вполне рационально, настойчиво, используя весь скудный набор средств, возможных в позднем СССР. Он обращался с письмами в защиту заключенных – как относимых к инакомыслящим, так и многих других, стоял в пикетах, давал интервью несоветским СМИ. Приходил к зданиям судов, где выносили приговоры критикам тогдашней власти, например Сергею Ковалеву. Милиционер хмуро оттеснял создателя термоядерного оружия и советовал не подходить ближе.

Сколько я помню политический фон моих последних школьных лет, в газетах и по телевизору регулярно клеймили Сахарова. Ну, не каждый день, но весьма часто. Трудовые коллективы бодро и дружно осуждали. Публиковались большие письма, подписанные его коллегами – академиками. Заодно клеймили и его жену. Помню, на уроке истории в моей школе наша историчка просто клокотала от ярости. При этом все же прилетали слухи о том, что, скажем, академик Анатолий Александров пытался его защитить, а академик Мстислав Келдыш, напротив, проявлял рвение. Мы это тоже запоминали.

Один человек – и против него целое государство.

Известен разговор Сахарова с неким генералом КГБ, объяснявшим академику, что в настоящее время идет смертельная борьба между капитализмом и социализмом, что достижение победы в этой борьбе может стоить немалых жертв, к жертвам этим, в том числе случайным, следует относиться нормально. Академик ответил буквально следующее: мы ведь не боги, не знаем точно, какие идеологически обоснованные цели стоят жертв, а какие не стоят, да и с целями этими люди в последние столетия частенько ошибались, а заповедь «Не убий» за несколько тысячелетий своего смысла не утратила.

Горьковская ссылка академика – самая горестная, мрачная пора в его сложных отношениях с государством, – как известно, не сломила его, не ослабила его воли. Хотя, вероятно, срок жизни сократила.

Он был упрям и тверд, этот академик, казавшийся кому-то наивным слабаком. Он был неважный оратор, вовсе не был искушен в политических схватках. Но он знал, что делал.

В последний год жизни он добивался осуждения решения 1979 года о введении войск в Афганистан, он считал, что эта война нанесла огромный ущерб нашей стране. Он также требовал скорейшей отмены статьи 6 Конституции о «руководящей и направляющей» роли тогдашней главной партии. Он подготовил проект новой Конституции Союза Советских Республик Европы и Азии, которая предусматривала федеративную парламентскую республику. Главную власть оставляла за парламентом, а президенту передавала международные дела. Там у Сахарова все на местах – для тех, кто не читал.

Да, там, конечно, имеются странноватые для юридического документа фразы. Например: «Все люди имеют право на жизнь, свободу и счастье» (ст. 5). Или: «Союз… стремится к сохранению внешних и внутренних условий существования человечества и жизни на Земле». Да, тут у него «Земля» с большой буквы, то есть планета. Или: «Никто не должен жить в нищете» (ст. 11).

Необычно? Да. Но, думаю, к этим фразам еще стоит присмотреться.

Спустя 10 дней после его внезапной смерти Съезд народных депутатов принял короткое постановление, осуждавшее ввод войск в Афганистан и развязывание той войны. А спустя еще пару месяцев была отменена и статья 6 с «руководящей и направляющей» ролью.

Кто-то сегодня хотел бы дезавуировать те решения того съезда? Отыграть назад?

Тем, кто к этому стремится, придется идти против воли академика Андрея Дмитриевича Сахарова. Человека, давшего своей стране беспримерную мощь, а затем показавшего, что есть права, которые выше и важнее этой мощи.

Его спокойный взгляд с нами. Посмотрите ему в глаза. Вспоминая его сегодня, моя страна Россия может испытывать законную гордость. И вместе с ней все цивилизованное человечество, жители планеты Земля.