Сулим Насардинов РАЗМЫШЛЯЯ о причинах бурного роста исламского фундаментализма во многих странах Востока, нельзя не отметить, что он связан во многом с разочарованием людей в навязываемых Западом принципах жизни, основан на неисламских экономических и мировоззренческих принципах, а также с неудачей социалистического эксперимента, имевшего место вплоть до середины 80-х годов в ряде стран Ближнего Востока.
По времени эти процессы совпали с началом афганской войны, которая способствовала расколу арабского мира на сторонников и противников СССР. Последние, не поддержав присутствия "ограниченного контингента" на территории страны, тем не менее не демонстрировали своего недовольства на официальном уровне, ибо в мире, разделенном противоборством двух сверхдержав, они по-прежнему предпочитали опираться на СССР.
Но внутри этих стран, особенно среди духовенства, шла оживленная дискуссия о правовых нормах советского присутствия на территории мусульманской страны.
В наиболее религиозных странах приверженцы шариата и адата не разделяли позицию правительств по поводу ситуации в Афганистане. Это, в свою очередь, подняло вопрос о соотношении светской и духовной власти и, более того, способствовало авторитету мусульманских лидеров, открыто выступавших против присутствия "шурави" в Афганистане. Все отчетливее начинал звучать протест против светской власти, которая потворствовала России.
По мнению фундаменталистов, государство, у которого не осталось ни одного возвышенного идеала и которое в то же время пытается угодить народу, допускает слишком много компромиссов в толковании и исполнении законов ислама.
Такому положению вещей исламские радикалы противопоставляют ясный и простой постулат, построенный на популярной идее о самобытности ислама. Его основной смысл заключается в том, что причиной социальной несправедливости является моральная испорченность всех модернистов. Радикалы умело используют свои тезисы и добиваются успеха, спекулируя на проблемах безработицы, нехватки жилья, растущей преступности и даже на специфической для мусульман проблеме брака. Единственный выход радикалы видят в строгом и неукоснительном исполнении законов шариата.
Детальное исследование деятельности радикалов, находящихся у власти (Иран, Судан), их работы и идеологическое воздействие позволяет сделать некоторые выводы.
Во-первых, они отрицают законность прав конкретного человека и тех социальных групп, которые традиционно дискриминируются в исламских странах: женщин и немусульманских меньшинств. Например, после 1979 г. иранское правительство снизило возраст вступления в брак до 13 лет, запретило "временное" супружество (т.е. временный брак "мута" или "сига", заключаемый на конкретный срок), лишило супругу возможности добиваться развода, урезало право разведенных женщин на материальное содержание и т.д.
Например, партийная программа умеренных мусульманских братств в египетском парламенте содержит похожие положения. Воинствующие исламские группы в Египте, Алжире, Йемене, Марокко и других странах насильно заставляют женщин носить хиджаб (палаткообразная одежда - чадра или по меньшей мере вуаль). В Египте и Судане, например, по-прежнему делают женское обрезание - хитан - варварскую операцию, унижающую достоинство женщин. Улемы не позволяют женщинам посещать те места, где бы они находились вместе с мужчинами (лекционные залы, кинотеатры, музеи и т. д.), а студентки ездят в отдельных автобусах. Воинствующие мусульмане выступают против проведения на государственные средства кампаний по планированию семьи, внушают молодым женщинам, что воспитание детей является для них главнейшим и Богом данным предназначением, что целью их жизни должна быть только семья, а не карьера. Радикалы поддерживают законы шариата, по которым женщине при получении наследства полагается лишь половина того, что получают ее дети. Кроме того, свидетельские показания двух женщин уравновешиваются показаниями только одного мужчины. Такие нормы права являются действующим в Иране, Судане, Афганистане. И можно не сомневаться, они будут введены и в других странах, где воинствующим мусульманам удастся придти к власти.
Радикалы отрицают свободу вероисповедания. Христиане (и даже мусульмане, работающие в израильских фирмах) в Палестине подвергаются унижениям со стороны приверженцев ХАМАСА, а в Верхнем Египте убивают коптов.
Во-вторых, сторонники радикального ислама, выступая даже в роли парламентской оппозиции, ратуют не за демократию западного образца, а за специфическую форму шариатской демократии, подразумевающей, что конечная власть принадлежит Аллаху. Это можно наблюдать в Иране и Судане, где была установлена репрессивная власть одной партии. Радикалы из оппозиции требуют объявить "врагов ислама" (сторонников секуляризации и либералов) вне закона, закрыть им доступ к средствам массовой информации.
Организационная форма радикальных движений жестко авторитарна. Иногда их лидеры пытаются представить себя через западные средства массовой информации сторонниками демократии. Однако содержание их наставлений для членов движения (об этом можно судить по содержанию аудиокассет, попавших в руки автора) раскрывает подлинное лицо радикальных движений.
Они упорно противятся концепции нового мирового порядка, провозглашенной Михаилом Горбачевым и Джорджем Бушем. Исламский радикализм считает мирное разрешение конфликтов иллюзией, поскольку он видит в этой концепции стремление Запада сохранить свое господство. Теория джихада исходит из того, что конфликт есть и будет правилом, по крайней мере до тех пор, пока мессия не прибудет свидетельствовать о конце света. Лишь после свержения неугодных режимов и восстановления единства всех мусульман, как это было в золотую эпоху халифата, внутри уммы могут быть установлены мирные отношения. Поэтому неудивительно, что региональную систему реальной политики исламские радикалы интерпретируют как засилье навязанных Западом режимов.
На таком фоне они отклоняют ограничительную концепцию "средневосточности", которая признает основы нового мирового порядка. По этой концепции, предполагается легитимность как радикальных арабских режимов, так и секуляризованной, атеистической Турции, а также маловерного Израиля. Но именно в этом безбожном союзе изменников и неверующих, по мнению радикалов, - причина чужого господства над святыми местами ислама, подавления и преследования мусульман. А обещанное в концепции экономическое процветание - не более чем ложь, призванная заставить замолчать критиков Запада и уничтожить исламскую мораль через насаждение ценностей потребительского общества, сексуальной свободы и особенно распространение алкоголя и наркотиков.
Это оправдывает в глазах радикалов международный терроризм и диверсии против США и тех европейских государств (например, Франции), которые являются союзниками и главной опорой режимов "изменников" на мусульманской земле.
У сторонников радикального ислама в распоряжении оказался огромный резерв маргиналов в лице безработной сельской молодежи, а также безработных или занятых неполный рабочий день выпускников средних школ и университетов, сельских иммигрантов, ищущих поддержки в чуждом для них окружении и т.д. Этот резерв образовался вследствие ошибочной политики современных государств на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которая привела к демографическому взрыву в крупных городах, вызванному возможностью свободной миграции сельского населения, застою в экономическом развитии, сокращению финансирования образования.
Вступая на путь борьбы с радикальным исламом, надо хорошо представлять, что добровольно он свои позиции не сдаст. Однако шансов захватить власть у его сторонников даже с применением террористических и партизанских методов борьбы у него немного. Тем более если принимать во внимание отработанные решительные (и даже иногда жестокие) ответные меры, предпринимаемые властью.
Какие же факторы способствуют эффективности действия радикалов?
1. Ограничение сферы влияния режимов, находящихся у власти. В частности, через организацию покушений на туристов, что лишает страны важного источника доходов, через насаждение страха перед возможными протестами населения с применением насилия. А это, в свою очередь, замедляет проведение таких болезненных для масс реформ, как, например, отмена или сокращение дотаций, что, в свою очередь, ведет к напряженности в отношениях с Международным валютным фондом и Всемирным банком.
2. Разжигание ненависти к тем или иным общественным группам (алавитам - в Сирии, шиитам и курдам - в Ираке, друзам и маронитам - в Ливане, коптам - в Египте).
3. Подталкивание правящих режимов к применению насилия с последующим ответом на это насилием же, подрыв складывающейся правовой системы (например, передача дел критиков режима в военные трибуналы или введение еще более строгой цензуры).
И все же гораздо более серьезным является то обстоятельство, что терроризм осложняет и нередко обрывает постепенный процесс политической либерализации, развернутый, например, в Иордании и Марокко. Даже секуляризованная оппозиция избегает критики в адрес этого феномена, боясь прихода к власти режимов по образцу Ирана или Судана.
Те силы и движения, которые сегодня взяли власть в Чечне, по сути своей не являются политическими партиями. Их платформа - это не научно выверенные положения, она, скорее, отражает состояние духа безысходности. Такие движения не нуждаются в политической или экономической программах, в административном аппарате. Все, что им нужно, - это некая яркая личность, которая своим красноречием будет манипулировать избирателями, подвигать массы к заведомо нереальным целям. Вряд ли можно сомневаться в том, что в любой мусульманской стране в случае проведения демократических выборов их исход будет легко предсказуем. В монархическом Ираке шахский режим зарекомендовал себя как коррумпированный и проамериканский. Разве Хомейни сделал жизнь иранцев более безопасной и благополучной? Жаль, что в Чечне не делают выводов из столь очевидных фактов.
Мы прежде всего должны учитывать специфичность ситуации и сложность этапов развития, переживаемого ныне Россией. Переходность эпохи накладывает заметный отпечаток на содержание политических процессов, разворачивающихся на территории нашей страны. Характерными ее чертами, в частности, являются:
- отчуждение широких масс населения от существующей политической системы ввиду ошибок, допущенных при Горбачеве и Ельцине;
- низкий уровень сплоченности общества, его ориентация на радикальные политические силы;
- высокий уровень эгоцентризма элит, стоящих у власти.
Целью властных структур должно стать создание стабильного национального государства. Для этого необходимо:
- создание в стране местного, в том числе национального, самоуправления как противовеса эгоцентризму старых политических структур;
- развитие новой региональной политики как основы будущей системы административно-территориального устройства страны;
- сохранение того уровня централизации управления, который бы гарантировал формирование единого национального общества.
В 1993 г. в Чечне проходил процесс выбора между президентской и парламентской республикой, но, к сожалению, он был прерван. Однако у нынешних чеченских руководителей есть возможность, взвесив все "за" и "против", принять решение, отвечающее реалиям сегодняшнего дня.
Текст является отрывком из готовящейся к публикации книги "Технология власти", которая выйдет в свет в этом году.
