Михаил Любимов Леонид Шебаршин "...И жизни мелочные сны". - М.: Международные отношения, 2000, 381 с.
Бывший начальник советской разведки Леонид Шебаршин уже вторгся в хрупкие литературные сферы своей "Хроникой безвременья" - дерзким состязанием с герцогом Ларошфуко. Его новый труд в жанре беллетризованных мемуаров уводит в глубины души высокопоставленного чекиста и нарушает традиционную конспиративность "видимых бойцов невидимого фронта" (дефиниция Шебаршина).
Дачный домик, лужа у крыльца, "струйки воды, срывающиеся с крыши, постукивали по подоконнику, в темноте что-то постанывало, тихонько-тихонько и жалобно". Домовой? Тени? Мыши? Генерал, или Старик (так и попахивает Хемингуэем и Маркесом), топит печку, размышляет о жизни и славе, пьет крепкий дарджилингский чай. Власть упорхнула из рук, исчезло много друзей, остались старость и одиночество. "Утром он проснулся в слезах и не мог вспомнить причины". Главная героиня книги, наверное, фантом собачки Ксю-Ша, его бессловесного дружка на даче. Невольно вспоминается бунинское: "Что ж! Камин затоплю, буду пить... Хорошо бы собаку купить!"
Но Старик-Генерал не был бы начальником разведки, если бы в свою грустную исповедь не вплел бы разноцветным пунктиром воспоминания прежних дней. Порой в этих пассажах звучит ирония: "Бумаги писались лаконично. Получи Служба Генерала достоверные данные о приближающемся конце света, она и их изложила бы не более чем на трех листах. Это правило - не более трех страниц - ввел еще Андропов, хорошо знавший умственные способности высших сфер". Андропов совершенно справедливо остался для Шебаршина умным и талантливым деятелем. Однако Старик отнюдь не видит в нем человека реформ, скорее всего это загадка. Загадка ли? Наверное, загадка, как и любой из нас, но, по-моему, все же судить политика надо по делам: разве не был Андропов тонким организатором высылок Солженицына, Сахарова и многих других, инициатором "психушек"? Разве не он подавил венгерское восстание, разве он не один из душителей "чехословацкой весны"? Андропов мощно усилил влияние КГБ, но разве в этом суть стратегического мышления политика, думающего об интересах Страны?
Язвительны упреки в адрес Горбачева, но разве Крючков (его Старик рисует в несколько идеалистическом виде) и сам Шебаршин не принимали активного участия в реализации горбачевской политики? Правда, Шебаршин не скрывает, что он "морочил головы десяткам своих сослуживцев и единомышленников" по проблемам прибалтийских республик, говоря, что новые законы сделают пребывание республик в составе Советского Союза "неотразимо для них привлекательным". Такие признания подкупают своей честностью, а последней у Старика в избытке, и он даже вспоминает, как на охоте собственноручно задушил уточку-подранка.
По словам автора, шеф восточногерманского "Штази" Мильке "обожал Бетховена, молитвенно слушал "Оду к радости", все это прекрасно, как любовь Ленина к кошкам, но стоило бы приоткрыть занавес и поведать о роли советской разведки в объединении двух Германий и вообще в "демократизации" Восточной Европы.
Старик рассказывает о своем бедном детстве в Марьиной Роще и о своем становлении как коммуниста и советского человека. Интересно, что "простые люди" в Марьиной Роще относились к Сталину безразлично, а его отец, честный работяга, член ВКП(б) с 1931 года, прошедший всю войну, как-то еретически молвил о Вожде народов: "Этот армяшка еще натворит бед!" (Ничуть не хуже, чем Бисмарк о Марксе: "От этого бухгалтера еще наплачется вся Европа!") Юный комсомолец сурово осадил заблудшего отца - что ж, никаких вопросов!
Правда, тезисы Генерала "нас обманывали", "нас заставляли верить" достаточно спорны и не всеобъемлющи - ведь именно "шестидесятники" (а Шебаршин по возрасту примыкает к ним) после смерти Сталина прорвали железобетонную доктрину, критически взглянули на "реальный социализм" и начали медленное, порой мучительное движение к свободе и демократии, которые, увы, неожиданно для них (но не для новой номенклатуры) обернулись "диким капитализмом".
Обилие значительных и малозначительных фигур несколько перегружает повествование: кому интересны сейчас Болдин, Хасбулатов, Грушко или Бакатин? Хотя... драма этих людей созвучна драме всей нашей истории, разве мы не один народ? Вряд ли с этим тезисом согласится Генерал, не скрывающий своих резких антипатий к Ельцину и его любимцам.
Автор далек от менторского тона и не уверен в своих суждениях, это подкупает. "Жизнь Старика складывалась в общих чертах таким образом, что он не верил ни в Бога, ни в черта, посмеивался над экстрасенсами и парапсихологами..." Бело-желтая глазунья, приготовленная на дачной электропечке, бутылка водки, сомнения и сомнения. "Седая голова мотнулась и опустилась на стол, попыталась приподняться и не смогла". К концу книги автор спохватывается: а не слишком ли он рванул на груди генеральский мундир? Впрочем, еще вначале он популярно объяснил, что автор и Старик-Генерал это не одно и то же лицо. А зря: читатель и так ушлый, как-нибудь допрет. Оценки, мучительные переоценки, развороты на полную катушку - не случайно Т.С. Элиот называл разведку "пустыней зеркал" (Wilderness of mirrors), она переплавляет монбланы противоречивых суждений.
Книга Шебаршина - примечательное литературное событие, она написана плотно, в прерывистой, напряженной тональности, и, главное, она по-человечески искренна и беспощадна к самому герою-автору. Оказывается, что шефы разведки тоже люди и обладают острым умом и ранимой совестью.
Во всяком случае, начальники разведок всех времен и народов в дебри собственных небезгрешных душ никогда не влезали: и талантливый Шелленберг, и зашоренный Даллес, и сероватый Гейтс, и политизированный Крючков писали в основном о своих заслугах перед народом и историей, в этом смысле исповедь Старика-Генерала уникальна. Она вызовет жестокое разочарование у любителей "жареных фактов" и шпионских сенсаций, вгонит в гневную ажитацию самодовольных генералов и навечно преданных делу коммунизма ветеранов КГБ. А студенты Литинститута в поисках хорошего стиля срочно перебегут на стажировку в разведку...
