Татьяна Кравченко -Алексей Леонидович, расскажите немного об истории создания "Российского архива"
- Сама идея такого издания давно витала в воздухе. Раньше, правда, было нечто подобное - издаваемая еще в СССР серия "Встречи с прошлым". Но в этой серии публиковались только те документы, которые казались интересными самим издателям. И при подборе имен предпочтения отдавались наиболее популярным (опять же с точки зрения издателей) историческим персонажам. Благодаря такому принципу отбора читателю навязывалась определенная точка зрения на события и, естественно, возникали некие смещения. Так что "Встречи с прошлым", как и другие подобные издания, лишь создают видимость объективного изложения исторического процесса. И тогда мы подумали: чтобы читатель сделал над собой интеллектуальное усилие и пришел к своим собственным выводам, хорошо было бы публиковать исторические документы полностью.
- Полностью и самые разные. Вот, например, в одном из томов в содержании присутствуют "Письма о гибели Грибоедова", а на самом деле о Грибоедове там всего два слова, остальное - дела домашние: "Как дети?..", "Как внуки?..", "Целую тебя, милая┘" И давно ушедшие люди вдруг воспринимаются как наши современники.
- Вот это и привлекает. Хотя такие документы не считаются первостепенными, они помогают лучше понять ритм существования, ритм той жизни. И, читая их, осознаешь, что человеческая природа не меняется. Люди склонны выставлять оценки прошлому, словно все предыдущие поколения жили для того, чтобы мы, нынешние, пришли и сказали, что было хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет. Мы же в своем издании оценок стараемся избегать. Не секрет, что почти всегда историю делают интерпретаторы. Мы постарались от интерпретаторов отойти, поставив во главу угла сам документ.
- Совсем отойти от интерпретации? А как же быть с редакторскими комментариями?
- Естественно, мы комментируем тексты, но стараемся делать это безоценочно. Все равно - сам текст как бы на поверхности. Мы не делаем никаких купюр, никаких изъятий, так что с документами, опубликованными в "Российском архиве", спокойно могут работать ученые, не опасаясь, что текст неполный. Кстати, об историках. При издании "Российского архива" мы столкнулись еще с одной проблемой: в архивном деле всегда существовала привилегированная каста публикаторов, - как правило, это известные ученые, которые обладали моральным правом представлять архивные документы. А мы отказались от принципа известности публикатора и сделали ставку на обычных архивных работников и молодых исследователей. Они-то в основном и поставляют нам материалы.
- В первых томах вашего издания довольно много материалов о популярных исторических личностях и известных писателях, о которых и так много пишут и писали┘
- Во-первых, потому что вначале сказывалась нехватка материала. Во-вторых, есть документы (письма, воспоминания), касающиеся известных писателей и исторических личностей, которые ни разу не публиковались, потому что для этого не было повода. И есть много документов, которые были опубликованы, но которые стали библиографической редкостью. И есть такие, которые были частично опубликованы или опубликованы со значительными купюрами. И мы их теперь печатаем в "Российском архиве". Вот, например, "Воспоминания" и "Дневники" графа Дмитрия Алексеевича Милютина, генерал-фельдмаршала, военного министра Александра II, автора военных реформ 1860-1970-х годов, организатора осады Плевны во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Судьба рукописей складывалась несчастливо: "Дневник" пытались опубликовать три раза, и все не получалось. Сейчас мы издаем все полностью: семь томов "Воспоминаний" и три книги "Дневников", - получается приложение к "Российскому архиву".
- Имя Дмитрия Милютина сейчас отнюдь не на слуху у широкой публики. Вы не боитесь, что издание не найдет своего читателя и будет интересно только специалистам?
- Беда в том, что существует определенный "джентльменский набор" имен, которым все привыкли оперировать. А русская история и русская культура настолько богаты, что помимо верхнего слоя - выдающиеся писатели, философы, государственные деятели - существует еще множество пластов, которые никто не копает, не разрабатывает, кроме узких специалистов. В то же время эти имена постоянно прорываются наружу, хотя бы в связи с именами из "джентльменского набора", которые уже давно и привычно на слуху.
- Вы специально отбираете для публикации такие материалы и таких персонажей, чтобы разрушить пресловутый интеллигентский "джентльменский набор"?
- Я отбираю только то, что мне интересно. Это очень личные пристрастия, их трудно объяснить. Например, мне интересна судьба Чичерина. Все его многочисленные выкладки о политическом развитии Европы очень умны, и все напрочь оказались не исполнены. Вот эта тщетность человеческих потуг тоже меня интересует. Какую-то часть его работ издали еще в 30-е годы, а мы издали остальное, неизданное. Причем все это хорошо написано, - он же умный человек┘
- Почему же прогнозы Чичерина не сбылись?
- Может быть, потому, что это было в России. У нас ведь все, что должно сбыться, не сбывается, и наоборот. Западная история более прогнозируема.
- А кто еще вам интересен, то есть с кем читатели встретятся в следующих томах вашего "Архива"?
- Только что вышел пока последний том - десятый. Это так называемый бытовой дневник светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова, каждодневные записи, которые делал с его слов секретарь, - сам светлейший князь был, как известно, неграмотным. Это уникальный документ, где сведения о делах государственных перемежаются вполне бытовыми деталями: пошли в баню, что подавали на обед┘ А вообще-то "Российский архив" - издание бесконечное. Есть первый том, а последнего и быть не должно. Я представлял это примерно так: издать десять томов, потом - том-справочник к этим десяти томам и так далее. Всю жизнь.
