Сергей Митрофанов  |
 | |
|
Ольга Новикова. 1876 год. | |
Стэд вообще культовая фигура в журналистике, он тонко чувствовал проблему свободы слова, развил представления о газете - ввел иллюстрацию, к тому же жил и умер, как настоящий журналист.
Но также Стэд интересен еще и тем, что был славянофилом, дружил с русскими, а в 1905-1906 гг. писал в русских изданиях. В 1914 году в Петербурге вышла его книга "Депутат от России. Воспоминания и переписка Ольги Новиковой".
Иногда траектории биографий очерчены не менее ярко, чем в кино. Когда книга о Новиковой была переведена на русский, Уильям Стэд уже два года покоился на дне Атлантики. Он разделил судьбу 1517 пассажиров "Титаника". Чем себя окончательно увековечил.
Но, показавшись интересной Стэду, Ольга Новикова наверняка покажется интересной и нам и вполне может оказаться достойной войти в пантеон личностей, без которых представления о прошлых рубежах были бы неполными. Без которых мы вряд ли осознаем себя как нацию, чья история не начинается ни семнадцатым годом, ни 1991-м, а длится, длится, длится.... Итак...
ДЕПУТАТ ОТ РОССИИ
...За давностью времени мало кто помнит, что в прошлом веке и в начале нынешнего наши Англия и Россия фактически четыре раза стояли на пороге войны! Однако все четыре раза войны удалось избежать - во многом благодаря диалогу, разъяснению позиций, пропаганде добрососедских отношений со стороны отдельных здравомыслящих людей, тому, что мы сегодня назвали бы народной дипломатией.
Одним, а может быть, даже главным из таких посредников между империями была писательница Ольга Алексеевна Новикова, которую даже такой сторонник "партии войны" с Россией, как лорд Биконсфильд, в грозные дни жестокого Болгарского волнения 1876-1878 годов назвал "членом Парламента для России в Англии". Стэд писал:
"В то время на слова лорда Биконсфильда посмотрели как на дружеское замечание. Прошло тридцать лет, и они превратились в чрезвычайный комплимент. Лорд Биконсфильд, искусный в лести, никогда не произносил более тонкого комплимента, как тот, который он сказал госпоже Новиковой, потому что в самый критический период англо-русских отношений 1876-1880 годов госпожа Новикова была лучшей представительницей России, чем кто-либо другой.
Послы представляют правительства, члены Парламента представляют народ. Как представительница русской нации в то время, как эта нация освобождала болгарских христиан, г-жа Новикова приобретает право быть приветствуемой премьером Англии как член Парламента для России в Англии".
Позже, в начале XX века, Уильям Стэд выражал сожаление, что поздно смог воздать должное Новиковой. Он объяснял свое запоздание прежде всего политическими причинами: успех Новиковой в пропаганде российской позиции во многом был предопределен ее личным влиянием на премьер-министра Англии Уильяма Гладстона. А последний, будучи лицом официальным, естественно, не мог признать, можно сказать, неформальных отношений с русской писательницей, которую правые круги Англии готовы были представить даже в образе русского шпиона. Не мог этот факт раньше времени признать и Стэд: он и издания, в которых он работал, поддерживали Гладстона.
Стэд свидетельствовал:
"Никто не может себе вообразить из сдержанных страниц жизнеописания Гладстона (Life of Gladstone), написанных Морлеем, что в течение всего этого тяжелого времени, когда г-н Гладстон, как он нам говорил, употреблял все усилия, чтобы противодействовать политике лорда Биконсфильда, он был в постоянном и близком общении и с госпожой Новиковой, что они оба действовали с редким единодушием в намерениях, что в случаях, касающихся их общего дела, они после совещания содействовали друг другу, что г-н Гладстон был настолько храбр и верен интересам своей родины, что не боялся отождествлять себя публично и частным образом с "членом Парламента для Poccии". Мы легко ceбе можем представить взрыв негодования со стороны джингоистской печати 1877-1880-х гг., если бы близкое сотрудничество между г-ном Гладстоном и г-жой Новиковой сделалось известным. Немало псевдолибералов низшего сорта почувствовали бы злобу, видя, как их лидер компрометирует себя с этим "русским агентом".
Много позже, в 1908 г., когда и Россия и Англия во всеуслышание объявили, что отныне они не враги, а друзья, он выполнил свое обещание придать гласности историю, можно сказать, общественной дипломатии - ибо Ольга Новикова никакими официальными полномочиями не была наделена. Стэд издал воспоминания и переписку Ольги Новиковой и обнародовал факт ее тесной дружбы с премьер-министром Гладстоном.
БЫЛА ЛИ ОЛЬГА НОВИКОВА СУПЕРАГЕНТОМ?
Стэд считал: безусловно, нет! Но в конце XX века мы имеем право быть не столь благодушными, как жители века XIX. Возможно, нам даже импонировало бы, если бы Ольга Новикова оказалась шпионом покруче Маты Хари и Рихарда Зорге. Ведь к подобной оценке есть основания. Если правда то, что она смогла предотвратить несколько столкновений Англии с Россией (при том, что результатом политики России было расширение границ), она вполне встает в ряд величайших "неизвестных героев".
Впрочем, справедливости ради следует отметить, ей не было нужды быть агентом в современном понимании этого слова. Происходя из московских аристократических кругов, крестница императора, невестка посла, она по своему положению вполне могла позволить себе иметь убеждения и действовать в соответствии с ними. Другое дело, что именно так и становятся агентами влияния!
Она родилась в 1840 году, однако мало сохранилось воспоминаний о ее жизни до 1873 года. Что-то писала, держала один из лучших салонов в Лондоне, была остроумной. Впрочем, ее частые наезды в Англию все-таки вызывали вопросы.
Однажды в один из таких ее приездов в отель, где она остановилась, явились соотечественницы.
Стэд так описывает эту встречу:
"Наконец одна из старух несколько неуверенно спрашивает: "Мадам Новикова, Вы теперь постоянно живете в Англии, не правда ли? - Нет, я проживу здесь несколько зимних месяцев, после чего возвращаюсь в Россию к мужу и сыну. - Так скажите, это не очень нескромный вопрос, какая цель Ваших приездов сюда? - Ольга Алексеевна посмотрела на своих собеседниц, ей стало смешно, и с некоторой напускной нерешительностью ответила таинственно: "Я здесь нужна для моих незаконных детей". После всеобщего ужаса она продолжала: "Я называю незаконными детьми мои политические статьи. Я не имею права мешаться в политику, как вы знаете, но, если мною завладеет какая-нибудь мысль, я непременно должна изложить ее на бумаге и пустить в свет. Вот и все".
"Что сказали милые старушки, когда они отряхнули прах от ног своих, выходя из Кларидж Отеля, неизвестно, - продолжает Стэд, - так как ни одна из них не имела счастливой черты юмора. Они были уверены, что в словах Ольги Новиковой кроется гораздо больше правды, чем она изобразила".
Между тем в Европе еще был мир, но восточный вопрос стучался в двери.
В 1875 году султан из-за собственной бездарной экономической политики дошел до крайней степени истощения своих финансов. Говоря современным языком, султан "прокинулся" на европейских биржах.
Безденежье в Стамбуле означало две вещи: увеличенную строгость в сборе налогов и уменьшение возможности платы войскам.
Всегда полезно помнить, что, когда недовольство растет, а сдерживающая военная сила слабеет, мятеж неминуем. Он и начался - как всегда бывает, случайно. Неурожай 1874 года совпал с беспощадным требованием повинностей. Голодающие крестьяне Боснии и Герцеговины сопротивлялись сборщикам как могли. Когда те обратились за поддержкой к властям за военной силой, крестьянам пришлось бежать в горы. Оспариваемая сумма была ничтожной, но как только выяснилось, что турки не в состоянии потушить восстание, мятеж охватил Болгарию.
Англия поддерживала Турцию и считала, что Сербия и Черногория - марионетки русского правительства. Россия якобы специально спровоцировала восстание, чтобы укрепить свое влияние на Балканах. Возникла реальная угроза столкновения Англии и России.
Между тем, выказывая храбрость, Сербия терпела поражение за поражением. В первом столкновении она потеряла полторы тысячи солдат, во втором - 2000 человек. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы...
ЯВЛЕНИЕ ГЕРОЯ
Если бы один из павших, по мнению Стэда, не повернул ход истории Восточной Европы. Этим человеком оказался... младший брат Ольги Новиковой - Николай Киреев.
А день 12 сентября 1876 г. вошел в историю, как день, когда был убит первый из русских волонтеров. Тело Киреева было так обезображено неприятелем, что не могло быть узнано в груде других трупов.
Более подробная история Николая Киреева достойна пера Киплинга. В 1875 году он оставил армию и жил в Белграде как свободный человек. Когда он своими глазами увидел, что без офицеров сербы шли на войну, как овцы на бойню, он недолго колебался. Не сообщив ни слова семье, он стал волонтером сербской армии. Скрывшись под именем Хаджи Гирея, он сразу получил командование бригадой.
Собственно, командовать он, видимо, не умел и погиб самым дурным образом. Первая пуля задела шею. Он сказал: "Плевать!" Потом пуля попала в руку, он сказал: "Вперед!" Потом еще куда-то. Так раз пять. Тогда Киреева подхватили под руки и, вместо того чтобы нести в тыл и перевязать, понесли впереди всех. Ход боя это не переломило, но образ русского офицера - всего в белом, на котором ярко выделялась кровь, - запечатлелся в сознании народов.
Как многие женщины, Ольга Новикова была очарована известиями о романтическом таинственном иностранце, и однажды она была поражена как громом, увидев во всех газетах лаконичную, но ужасную телеграмму: "Хаджи Гирей убит. Это был Николай Киреев". В этот день Ольга Новикова взяла на себя миссию быть посредником между Англией и Россией. В этот день Россия получила в руки мощный инструмент пропаганды.
Поселившись в Лондоне, Новикова напечатала большие работы: "Is Russia wrong" (Л., 1878), "Friends or foes" (Л., 1879), "Russia and England, a protest and an appeal" (Л., 1880). Статьи Новиковой об англо-русских отношениях постоянно появляются в разных английских журналах и газетах. Будучи редактором Northern Echo, а затем Pall Mall Gazettе, сменив на посту Морлея (Морлей пошел на повышение - в парламент как сторонник Гладстона), Уильям Стэд предоставлял Новиковой страницы своих изданий. Также Новикова писала в "Московских Ведомостях", "Русском Обозрении" и в "Новом Времени". Ее деятельность была очень эффективной и завершилась победой русской дипломатии: правительство Англии возглавил сторонник русско-английского мирного договора Уильям Гладстон. Собственно, деятельность группы Новиковой, Стэда, Морлея и других была направлена именно на это.
АНТИПАРТИЙНАЯ ГРУППА
Можно сказать, что образ Николая Киреева произвел переворот в умах не только в глубине России, не только на Балканах, но и в Англии - во многом благодаря письмам Новиковой к представителям властной элиты и статьям, обращенным к широкой общественности. Вольно или невольно, но Ольга Новикова заложила основы современных гуманитарных технологий.
Стэд писал: "Если бы Ольга Алексеевна не жила в Лондоне, действие, произведенное смертью ее брата, могло бы быть более временным, могло бы даже показаться более или менее мифическим. Но ее присутствие уничтожало всякий скептицизм. Всякий чувствовал, что геройское самопожертвование было присуще брату такой женщины, но она утверждала, что ее брат настоящий тип русского человека, чем немало содействовала к открытию благороднейшего элемента в русском народе, сделанному английской публикой, - открытию, бывшему главным фактором, парализовавшим воинственные происки лорда Бикенсфильда в 1876-1878 гг.".
Некий Кинглек, другой свидетель того времени и постоянный корреспондент по переписке Ольги Новиковой, так отразил общее настроение, царившее в обществе:
"Быть может, великолепный рост и фигура молодого офицера, вид крови, ярко заметной на его белом мундире, глубоко очаровали тех, кто был свидетелем его личной храбрости. Но что бы то ни было, результат был таков, что рассказы о нем, рассказы, делающиеся изо дня в день более чудесными, быстро перелетали из города в город, из деревни в деревню, и менее чем через неделю тлеющий огонь русского пыла обратился в опасное пламя. В бесчисленных русских храмах, маленьких и больших, священники служили панихиды по душе молодого героя, выставляя на вид славу умереть за единоверных братьев, и получали воинственный ответ там же, в соборе или церкви, что они тоже пойдут туда, где был Киреев. Многие из них так поспешили привести в действие свои слова, что волна волонтеров из разных мест России наводнила Белград".
Об эффекте пропаганды можно было судить по стихам Тургенева. Говоря современным языком, он сотворил самый настоящий ужастик.
-
Крокет в Виндзоре
Сидит королева в Виндзорском бору...
Придворные дамы играют
В вошедшую в моду недавно игру;
Ту крокет игру называют,
Катают шары и в отмеченный круг
Их гонят так ловко и смело...
Глядит королева, смеется... и вдруг
Умолкла... лицо побледнело.
Ей чудится вместо точеных шаров,
Гонимых лопаткой проворной -
Катаются целые сотни голов,
Обрызганных кровию черной...
То головы женщин, девиц и детей,
На лицах следы истязаний,
И зверских обид, и звериных когтей,
Весь ужас предсмертных cтраданий.
И вот королевина младшая дочь -
Прелестная дева - катает
Одну из голов - и все далее: прочь
И к царским ногам подгоняет,
Головка ребенка в пушистых кудрях,
И ротик лепечет укоры...
И вскрикнула тут королева - и страх
Безумный застлал ее взоры.
"Мой доктор, на помощь, скорей". И ему
Она доверяет виденье.
Но он ей в ответ: "Не дивлюсь ничему,
Газет вас расстроило чтенье.
Толкует нам "Times", как болгарский народ
Стал жертвой турецкого гнева...
Вот капли... примите... все это пройдет",
И в замок идет королева.
Вернулась домой и в раздумье стоит...
Склонились тяжелые вежды...
О ужас, кровавой струею залит
Весь край королевской одежды.
"Велю это смыть. Я хочу позабыть.
На помощь британские реки".
- Нет, Ваше Величество, вам уж не смыть
Той крови невинной вовеки.
- заключает Тургенев.
То, что английская пресса, по словам Тургенева, смогла довести королеву до столь помраченного состояния, неудивительно, ведь прессу делали Стэд, Новикова, да и сам Гладстон: его брошюру о болгарских ужасах, проданную в сотнях тысяч экземпляров, уже через некоторое время можно было прочитать разве что в Британском музее.
Но если книга Новиковой "Россия и Англия" была с восторгом принята либеральной прессой, то от джингоистской партии она навлекла на себя гневные доносы. Газета "The World" называла ее русским разведчиком, прибавляя: "Автор, платный агент русского правительства, занятие которого состоит в возбуждении интереса к этой стране, одурачивнии влиятельных политических стариков и выведывании от них полезные сведений".
НОВИКОВА И ГЛАДСТОН
Едва окончилась русско-турецкая война, как явились ее последствия: Афганистанская война и восстания в Македонии. Биконсфильд грозил России войной и тайно готовил экспедицию из индийских войск, чтобы завладеть Кипром - с согласия или без согласия султана, русские со своей стороны готовились отплатить тем же.
По соглашению между Россией и Англией, заключенному в министерстве Гладстона, Афганистан признавался территорией в сфере интересов Англии. В Кабуле не существовало русского аккредитованного лица.
Пока Россия и Англия находились в мирных отношениях, это соглашение свято исполнялось. Однако когда России стали открыто угрожать, и арсеналы Англии принялись готовить вооружение, чтобы напасть на русские войска в Болгарии, положение изменилось. Ради самозащиты в Европе, Россия послала в Кабул генерала Столетова с небольшим конвоем. Когда в Европе воцарился мир, Столетов был отозван, но на тот период это было серьезным осложнением. В Англии возникла партия войны.
В это время Гладстон был поражен силой и ясностью доводов Новиковой относительно надуманности конфликта Англии и России по поводу Афганистана, высказанных в газете "Северное эхо" и непосредственно к нему в письмах.
В дни событий он отвечал Новиковой, не вполне, впрочем, разделяя ее позицию:
"Очень благодарен. С большим интересом прочел Ваше письмо. Для меня ценно всякое сообщение, откровенно высказанное. В этом правило и гордость моей родины. Поэтому я сердечно рад, не только когда нам говорят истинную правду, но даже за то, что честно принимают за правду".
Шесть лет спустя в речи к своим избирателям на хлебной бирже он как бы подвел итог своей многолетней политической переписки с Новиковой:
"Ничто не могло так возвысить честолюбие русских, как наши враждебные меры, единственным результатом которых было лишь доверие Афганистана к русскому Царю. Русская дама, очень талантливая политическая писательница, известная г-жа Новикова написала книгу "Россия и Англия", посвященную ее брату Николаю Кирееву, очень хорошую с русской точки зрения, так как она русская. Она говорит: Вы очень боитесь нас, русских, чтобы мы не стали помехой Вам в Индии. И у Вас были две преграды между нами и Индией. Физическая преграда в громаде гор и нравственная преграда в афганском народе. Что же вы сделали? Уничтожили нравственную преграду и заставили афганцев Вас ненавидеть. Можно думать, что если бы вы могли, Вы уничтожили и физическую преграду. К счастью, эти горы, окружающие Афганистан, слишком высоки, чтобы быть срытыми, и Вы пользуетесь до сих пор безопасностью большой физической преграды".
Судьбы политических деятелей и их взаимоотношения в свете доходят до нас в конкретных эпизодах. В 1878 году, когда афганский эмир принял русское посольство, Гладстон, по мнению некоторых англофилов, тоже стоял за войну с Россией. Но на самом деле, считал Стэд, он всего лишь пародировал правительство Биконсфильда. Свою истинную позицию Гладстон намеревался раскрыть в большой речи в Гринвиче.
И вот Новикова попросила входной билет. Гладстон... отказал:
"Дорогая г-жа Новикова. Боюсь, что Вы должны меня считать невежей, потому что я не предложил Вам билет на Гринвич, но я поступил вполне благоразумно. Вы не можете представить себе тех подозрений и ложных обвинений, которыми я подвергаюсь. Моя прямая обязанность быть осторожным. Такой простой поступок, как присылка Вам билета, получил бы вредную окраску. Вам лучше обратиться к почетному секретарю, как русской или как иностранке, и просить у него билет или билеты, какие Вы желаете. Не знаю, как дела у Вас, у нас они очень серьезны, и этим мы обязаны правительству. Ваш искренне Гладстон".
В этом эпизоде Гладстон проявил вполне оправданную осторожность, однако "осторожность" не мешала ему писать ей столь же часто и откровенно в частных письмах:
"Дорогая г-жа Новикова. Нет никакого сомнения в том, что Ваша роль здесь - это роль миротворца. Нет более высокого призвания, а потому Вы имеете полное право говорить со мной.
Я понимаю, что данные мной краткие объяснения на счет России могут показаться оскорбительными, но надеюсь, что Вы их найдете вполне умеренными".
Но накануне парламентских выборов 1880 года Гладстон совершил действительно беспрецедентно смелый и вызывающий поступок в своей жизни.
Дело было так. Новикова, подобно Лютеру или подобно Новодворской, написала тезисы на восточный вопрос и пригвоздила их на виду у всех к ближайшей церковной двери в Виттенберге. В эпоху отсутствия телевидения это было сильно! Гладстон, лидер партии, готовящийся быть призванным своей Монархией на пост премьера, остановился перед листовкой, прочитал ее и во всеуслышание заявил:
- Я соглашаюсь с г-жой Новиковой!
Ольга быстро поняла и оценила значение и опасность поступка Гладстона. Когда Гладстон прислал ей оттиск своей критической статьи, она приняла его с благодарностью, но при встрече все же сказала:
- Но она не должна никогда быть отпечатана.
Удивленный Гладстон спрашивает:
- Почему?
- Потому что она повредит Вам. У Вас на днях общие выборы. Если статья Ваша появится сейчас, все враги воспользуются ею против Вас.
Гладстон вспыхнул и, опустив тяжело руки, как он делал это в Нижней палате, ударил по столу:
- Я их заставлю прочитать!
Конечно, хитрая Ольга Алексеевна в душе была очень рада, что Гладстон отказался от ее совета. Она призналась Стэду:
"Статья Гладстона великолепна. Я так счастлива. Трогательно его упоминание о брате. Скажите, обеспечено ли теперь дело славян? Я в самом деле чувствую себя счастливой. В будущий вторник я покидаю Англию, мою милую Англию - где есть люди, как Гладстон".
Для счастья были все основания. В 1880 году Гладстон, а значит, и его озвученная идеология, победили на парламентских выборах. Эпоха русофобских отношений в Англии пришла к концу.
Кинглек писал Новиковой в марте и апреле:
"Обстоятельства изменились. Теперь уже за Гладстона вся Шотландия. Лондонские газеты ставят по ветру паруса и готовятся изменить курс. Вы можете лично себе приписать часть успеха...
...Вы, дорогой друг, можете льстить себя мыслью, что не мало содействовали этому результату. Когда возвратитесь в Англию осенью, будете торжествовать. Я думаю, что эта перемена будет к лучшему, но лишь на время. Я не верю, чтобы из нашей новейшей парламентской системы сложилась государственность. Но мы должны довольствоваться малым. Во всяком случае Гладстон воспрепятствовал войне с Россией. Джингоисты более не существуют. Голоса их, раздававшиеся ранее за Биконсфильда, теперь так же громко раздаются за соперника. Никто не помнит о тех бедных людях, настаивавших на своем мнении, когда считалось великим грехом сказать доброе слово о России...
...Ну, сударыня, Небо покровительствует Вашим злоумышлениям в этой стране; ход выборов таков, что шарлатан лишится власти. В Лиде, куда вы ездили ободрять ораторов, Ваш друг Гладстон получил почетный голос от Мидлтауна".
АНГЛИЯ И РОССИЯ
Вообще во второй половине XIX столетия было три опасения войны между Россией и Англией. Первое - по поводу Польши в 1864 году. Второе - при Биконсфильде в 1878 году в связи с обострением восточного вопроса. Третий повод для войны между Россией и Англией произошел в 1885 году уже при правительстве Гладстона и тоже был снят во многом стараниями Новиковой.
Стэд писал:
"Когда филантропы утверждают, что народы теперь образумятся и не будут прибегать к оружию, им обыкновенно возражают: "А Пенджаб?". При том, что не было на свете более миролюбивых людей, чем Александр III и Гладстон. Гладстоном восхищалась вся Россия, а английские министры отзывались о русском императоре, как о человеке редкой четности и без всякой хитрости. Невозможно вообразить себе более благоприятного соединения сил для создания прекрасных отношений, однако не прошло и четырех месяцев, как обе державы стали вооружаться с ног до головы".
Это было тем более удивительно, что не было даже настоящих спорных пунктов, не грозила опасность торговле, никто не рисковал потерей прибыли. Наоборот, Англия и Россия согласились проверить северо-западную границу Афганистана.
Осложнение вышло из-за Пенджаба. Невероятно, но конфликтующие стороны, если бы они вздумали сражаться, не могли даже встретиться на территории, чуть не послужившей casus belli, народного движения в пользу войны не существовало ни с той, ни с другой стороны, тем не менее, Россия и Англия были на один шаг от войны. Никто ее не желал, но никто ей и не противился.
Я сказал напрасно: "Никто", - говорит Стэд, - так как было в оппозиции одно лицо в России - Ольга Новикова (она печаталась в "Русских Ведомостях" под инициалами О.К.) и такое же лицо в Англии - Чемберлен. Они оказались правыми. Внезапное падение затеи было поразительным: оно объясняется поздним открытием, что эмир, в пользу которого англичане подняли шум, не придавал ни малейшего значения оспариваемой безлюдной местности и что он ни за что бы не пропустил английские войска через Афганистан для войны с Россией. Время было сложным. Единственным доброжелателем России в Англии считалась "Pall Mall Gazette". - Как и в 1877-1878 гг., мы с Ольгой Алексеевной Новиковой единодушно работали в пользу мира".
Четвертый случай произошел в 1904 году. Поддержка, оказанная Англией Японии накануне войны с Россией, ставила Россию в критическое положение. Случай был острый, но краткий, однако острый до того, что, если бы осуществились советы правой печати Англии, русский флот был бы потоплен, не дойдя до Бискайского залива. По просьбе "Дейли-Мейл" Новикова послала в эту газету статью "Права ли Россия?", указывая на причины, которые могли бы заставить англичан одуматься. Англичане одумались.
ЗАГАДКА НОВИКОВОЙ
В интервью того времени Ольга Алексеевна заметила: "Да, недоразумение, к счастью, улажено. Снова надо думать об умиротворении. Это подлинно сизифова работа, но отчаиваться не надо".
Накануне мирного договора Англии и России, обращаясь к правящей элите Англии, Новикова писала:
"Вы гордитесь основательно уничтожением рабства в ваших колониях. Мы гордимся освобождением 48 миллионов наших крепостных. Этим великим делом император Александр II вызвал всемерную благодарность и гордость всего своего народа.
За последние сто лет Россия отстаивала свободу как в Европе, так и в Азии. С покорением Крыма прекратился торг русскими и польскими невольницами, которых мусульмане продавали, как скот.
Первое, что мы сделали, войдя в Хиву, было освобождение всех рабов в ханстве.
Но к чему вдаваться в подробности?
Русские и англичане идут рука об руку по пути цивилизации. Почему бы не быть соглашению между нами? Конечно, мы можем нанести много вреда друг другу, но не лучше ли совместно работать, служа человечеству и цивилизации? Решайте сами: быть ли нам врагами или друзьями?"
Оценивая итоги деятельности Новиковой, Стэд утверждал:
"Тридцать два года тому назад ничто не могло казаться невозможнее сближения Англии и России. Г-жа Новикова была вовлечена в это безнадежное дело вследствие большого горя. Геройская смерть ее брата Николая Киреева, происшедшая из-за вражды между Англией и Россией, грозила усилить эту вражду. С одной стороны, она мгновенно вызвала движение добровольцев, но это великодушное движение со стороны русских развило в Англии лишь подозрительность. Ольга Алексеевна без устали разъясняла народным массам Англии настоящие внутренние побуждения добровольцев. Как сестра первого убитого борца за свободу славян, она могла говорить с авторитетом, тем более что симпатии, внушаемые ею лично, придавали вес ее слову.
Крестница императора, невестка посла, сестра воинов, г-жа Новикова по рождению и воспитанию своему была вполне способна передать англичанам идеи правящих классов России. Но заслуга ее гораздо больше - в умении передать дух народа и его идеалы. Она была славянофилка, верная их лозунгу: "Православие, самодержавие и народность".
Была ли Ольга Новикова величайшей разведчицей, как утверждала правая английская пресса, величайшим агентом влияния либо одаренным народным дипломатом, возможно, и не так уж важно. Расширяющей свои границы России есть за что ее благодарить. Судите сами: при кончине императора Александра I пределы империи охватывали 339 871 квадратную милю; при кончине императора Николая I - 375 774 квадратных миль; при кончине императора Александра II - 389 311 квадратных миль.
Но странно то, что миф Новиковой не пережил XIX век.
Возможно, потому, что ее достаточно трудно канонизировать. Ее убеждения вызывали споры тогда и вызовут сегодня. "Благодарная" родина, к удивлению всего читающего мира, запретила ее книгу "Россия и Англия", наделавшую так много шума в Европе, из-за главы о "Земском соборе", о котором печатно говорить запрещалось строго.
Власть раздражало, что в Лондоне Ольга Алексеевна настаивала на разнице между официальной Россией и неофициальной, Россией Москвы и Россией Петербурга. В России она также убежденно утверждала, что есть две Англии: Гладстона и Биконсвильда.
Соблазнительно сегодня представить Новикову демократом, но, выступая поборником свободы и справедливости, способствуя победе Великого старика английского либерализма Гладстона, она все-таки умудрилась и с ним поспорить:
"Если ввести в России конституцию, по типу западных государств, то это будет ее гибель. Речь Аксакова, произнесенная в Петербурге, - лучший образец ораторского искусства, когда-либо услышанный у нас. Западный конституционный строй так противоположен нашим взглядам, что его могут желать только злейшие его враги... Все в России убеждены, что наши так называемые доброжелатели предлагают свои гнилые свободы, чтобы погубить Россию".
Друг Достоевского, она увлекалась творчеством Толстого и даже перевела на английский "Чем люди живы". Зато последующую деятельность Толстого-философа и политика прямо-таки ненавидела.
Как и все русские официальные люди, Ольга Алексеевна недостаточно обращала внимание на общественное мнение, считая его невежественным хамелеоном. В этом она ошибалась. Общественное мнение мстило и в конце концов предало Новикову забытью, но сегодня, на переломе тысячелетий, когда в России чудесным образом оживают вопросы прошлого, есть шанс воскрешения. Ольга Новикова умерла в 1925 году.
В Англии.
