Ирина Василькова Меня давно удручает однообразный агрессивно-ернический тон большинства современных дебатов - общественно-политических и литературных. Иногда возникает странное желание - посмотреть в глаза человеку, выбравшему тебя или близких тебе людей объектом своего немотивированного хамства. Словно давишься в переполненном трамвае вместе с другими пассажирами и получаешь офигительный удар локтем под дых. Нет бы сердитому гражданину просто протиснуться к двери, так ему еще хочется сорвать на тебе раздражение, бросить вызов - нет, не тебе, а всему белому свету. Называется - переадресованная агрессия.
Пол и характер
Речь, собственно, идет о статье "Женский вопрос" в 4-м номере "Ариона" за 2003 год. Ужасаясь "массовому женскому стихописанию", критик Анна Кузнецова изничтожает этот "болтливый народ", призвав себе в союзники Марину Цветаеву и Зинаиду Гиппиус. Первая "брезговала всем, носящим какое-либо клеймо женской (массовой) отдельности", вторая говорила: "По половому признаку не объединяюсь!" Кузнецова вспоминает слова Волошина, который в своих критических рассуждениях о женской поэзии опирался, как известно, на скандальную вейнингеровскую книгу "Пол и характер". Тут стоит процитировать самого Отто Вейнингера: "┘понять истину ради самой истины, понять ценность истины как таковой женщина не может"; "одна из самых важных черт женского существа - это сливающаяся с окружающим жизнь"; и даже - "человек ли она, или животное, или растение?"
Подробные идеи в начале века еще могли считаться достижением передовой науки - удивительно ли, что Цветаева и Гиппиус не желали объединяться по половому признаку с подобными существами ? С тех пор прошла сотня лет, и исследования структур мозга, проводимые антропологами и социобиологами, доказали - мы не "хуже" мужчин, мы просто разные.
Иная - чем у мужчин - организация клеток головного мозга обусловлена биохимически, уже к моменту рождения базовая программа загружена в мозг. У женщин сенсорное восприятие обладает более тонкой настройкой, выше способность обмена информацией между двумя полушариями, ниже порог чувствительности к чужой боли и т.д. Отсюда - разные приоритеты, разные ценности. Согласно исследованиям ученых Йельского университета, мы даже рифмы подбираем по-разному: мужчины одним левым полушарием, а женщины - двумя!
Короче говоря, если "внутренние компьютеры" устроены по-разному, может ли это не проявляться в поэзии? Спору нет, гений - универсален (потому и гений). Но гениев - по определению - мало, остальные же (по сути - большинство) более "специализированы", и мне - как современной женщине - не зазорно, а интересно объединяться по половому признаку, меня привлекает творчество "сестер по разуму", поскольку мы воспринимаем этот мир одинаково. Как если бы мы жили эмигрантами в мужском мире - среди инакоговорящих/инакочувствующих/инаковосприним людей - и нам хотелось бы иногда пообщаться на родном языке┘ Словом, определенно принадлежа к этому "болтливому народу", я бы и с Анной Кузнецовой поспорила на столь волнующую тему, если бы не уровень дискуссии.
Отождествляя "типично" женскую поэзию с плохой, критик почему-то нападает исключительно на антологии, точнее на две - "Московская муза" (М.,1997) и "Из жизни райского сада" (Варна, 2000). Обвинения скорее забавны: запрещенное воздействие с помощью мифа (путем объединения по одиозному литературному признаку) на массовое сознание. Ужас! Цель этого преступного воздействия ясна - ведь антологию "в свете новейшей моды на "гендерное" раскупят скорее, чем малоизвестные сборнички малоизвестных поэтов".
Видимо, недосуг было взять в руки сборник о райском саде, чтобы убедиться - проект вообще не гендерный. Да и не коммерческий┘ С чем, собственно, критик сражается - с идеей антологии или с гендерным подходом?
Составление антологий считалось особым искусством еще в средневековой Японии. Уже тогда принято было отбирать не самые яркие стихи отдельных авторов, а те, которые хорошо сочетаются друг с другом, создавая нечто вроде коллективного текста со сквозными темами - времена года, любовь и др. А в антологии московских поэтесс - любовь и родной город, таков выбор составителя - Галины Климовой. Не одиозней, чем поэзия тридцатилетних или русская поэзия Китая (вспомним эти коллективные сборники последних лет).
"Московскую музу" можно рассматривать и как полезный справочник (скоро выйдет 2-е издание - с расширенной биобиблиографией). А ведь из статьи Анны Кузнецовой не совсем понятно, что обе критикуемые антологии охватывают более двух веков русской (а в "Райском саде" - и болгарской) поэзии, а не просто экзерсисы "малоизвестных современных писательниц". Да, коллективные сборники еще в советское время именовали "братскими могилами" (и в "Московской музе" наряду с очень известными присутствуют и полустертые временем имена), но ведь совсем плоха армия, просто бросающая забытых солдат на поле боя┘ Ну хорошо, Анне Кузнецовой все это неинтересно. А вошедшим в антологию поэтессам - интересно. Среди них, между прочим, и Инна Лиснянская, и Белла Ахмадулина, и Юнна Мориц, и Татьяна Бек, и Ирина Ермакова, и Марина Бородицкая.
Словом, на этот раз логические построения тонкого критика Анны Кузнецовой не совсем убедительны. Как если бы она выполняла некий, извините за выражение, социальный заказ.
Браво, маэстро Алехин!
Чей заказ? Пофантазируем. Рядом опубликованы размышления главного редактора "Ариона" Алексея Алехина, который заявляет, что хочет коснуться данной проблемы "мужским" голосом.
"Мне всегда казалось, что женскими бывают разве что раздевалки в бассейнах и общественные туалеты - по причине естественной стыдливости". А написано это было по поводу выхода в Англии антологии русской женской поэзии. Браво, маэстро! Приравнял женский сборник к общественному туалету! Так сказать, физиологическое отвращение в чистом виде, а это феномен несколько другого рода, нежели идеологические разногласия. Если человека просто тошнит - тут не поспоришь! "В голову же не придет выпустить сборник трудов женщин-математиков", - сокрушается Алехин, имитируя непонимание некоторых простых вещей. Не придет, потому что математика действительно надиндивидуальна, а вот поэтическое творчество индивидуально.
Но индивидуальность можно трактовать по-разному: "┘поэтическое в нас - никак не род. Стихи пишет та мельчайшая точка индивидуальности, которая, как лейбницевская монада или борхесовский Алеф, - содержит и отражает ведущие к ней ступени общего. Общеженского. Общечеловеческого. Она не исчерпывается и не определяется ими, а посему - никак не обобщается, а значит, не ложится и в гендерный дискурс. <┘> Поэтому их - поэтесс - не сотни, заполняющие антологии, а единицы. Как и поэтов", - заключает Анна Кузнецова.
Что ж, можно так подойти, можно и по-другому. Вспомнить, например, такой раздел математики, как теория множеств - где свойства множества обусловлены свойствами каждого его элемента. Или описать женскую поэзию (или женское самосознание) в терминах неравновесной термодинамики как самоорганизующуюся систему. Чем это описание методологически хуже лейбницевской монады? Да и вообще каждый волен предложить гипотезу для моделирования данного процесса.
Что касается фобии Алехина к женским раздевалкам и гендерным дискурсам, то по какому-то стечению обстоятельств эти неприятные стороны жизни сфокусировались для него в образе Галины Климовой, составившей обе вышеназванные антологии, и он упражняется в меткости, стреляя по ее соломенному чучелу, рикошетом (и/или пером Анны Кузнецовой) задевая и ее ближайших подруг┘ Видели, знаем.
Переадресованная агрессия.
