Опасная сатира

Неизменный успех у ребят.
Фото ИТАР-ТАСС

Первый акт драмы

Буря грянула уже весной. 8 мая 1959 года газета «Литература и жизнь» напечатала фельетон Николая Носова «Из литературной энциклопедии». В нем в критическом плане не была упомянута ни одна фамилия. Просто Носов некоторые свои наблюдения над литературным бытом попытался вывести в короткие теоретические формулы шутливого характера. Я приведу несколько его пассажей.

«Жертва – идти на жертвы – соглашаться на некоторые редакторские поправки. <…>

Ода – вид критики.

Переводчики – в больших количествах переводят бумагу, не жалея языка ни своего, ни чужого. <…>

Сатирики – люди, которые постоянно указывают на недостатки. Вот за это мы их и любим!

Ум – умение устраивать свои рукописи, получать авансы, безвозвратные ссуды, творческие командировки и пр. <…>

Щука критическая – допотопное водяное чудище. В настоящее время сильно постарела, обеззубела и встречается лишь в маринованном виде. Живет безвыездно в Малеевке (писательском доме творчества. – В.О.) и занимается литературоведением.

Эстетика – никто не знает в точности, что это такое».

Однако литературные функционеры в этой безобидной «энциклопедии» усмотрели пасквиль и устроили над автором фельетона и газетой, которая посмела опубликовать безвинный материал, позорное судилище.

Первое заседание «суда» состоялось 12 мая в рамках пленума Московской писательской организации. Роль прокурора добровольно взвалил на себя лично Соболев. В своей обвинительной речи он сообщил: «Примерно месяц назад я как член редколлегии «Крокодила» получил верстку и там была поставлена на полосе эта «Литературная энциклопедия». Для меня было несомненно, что такая вещь не может появиться перед съездом (III съезд советских писателей. – В.О.). Так как на редколлегии я быть не мог, я позвонил А.Н.Васильеву (который тоже является членом редколлегии «Крокодила») и просил передать редколлегии мое отношение к этой вещи. Оно совпало с его мнением, и <…> «Крокодил» не пропустил его. Представьте себе мои чувства, когда в Свердловске я увидел тот же самый материал, мало тронутый редакторской рукой, на страницах нашей газеты «Литература и жизнь». Не говоря уже о том, что это мещанское остроумие, там есть прямые бестактности. И самые возмутительные вещи говорятся о Доме творчества. Там написана такая острота: Дом творчества – место, где писатели никогда не бывают. Если писатель приезжает, ему дают самую дурную комнату, где работать он не может и т.д. Что в Доме творчества всё делается для того, чтобы оборудовать пруд, в котором директор имел бы возможность купаться. Как видно, автор имеет в виду тут Малеевку. Сам Носов был в Малеевке, и, вероятно, тут кое-что взято из фактов его биографии. Несколько слов о поведении самого Носова. В Свердловске мне Софронов говорил, что Носов приносил свою рукопись в «Огонек» и ему вернули. Значит, он был в «Огоньке», ему отказали, был в «Крокодиле», ему отказали. Но в «Литературе и жизни» оказался зам. редактора Осетров, который взял и поместил эту историю на страницах газеты. С Осетровым у нас будет еще серьезный разговор на бюро Правления СП РСФСР. А.Васильев состоит в редколлегии газеты «Литература и жизнь», но ни ему, ни другим членам редколлегии ничего не сказали. И вот появился такой «подарок» перед III съездом. Это надо рассматривать как случай, граничащий с ЧП. И я должен был сказать мнение Российской организации по этому поводу, чтобы в Москве понимали, что руководство Союза писателей РСФСР не согласно со своей собственной газетой».

По идее после Соболева слово следовало бы предоставить защите. Но добровольных адвокатов на писательском пленуме, превратившемся в судилище, не нашлось.

Организаторы процесса не посчитали нужным выслушать и мнение обвиняемого. Почему? Что, неужели литературные генералы были настолько самоуверенны в своей правоте и поэтому не хотели тратить время на протокольные формальности? Или боялись быть уличенными в более страшных грехах и поэтому попытались заткнуть рты несогласным? Чтобы понять, где истина, предлагаю повнимательнее вчитаться в биографию Носова.

Лирическое отступление

В фондах РГАЛИ я нашел личное дело писателя. 20 апреля 1952 года Носов собственноручно написал свою автобиографию. Он сообщил: «Я родился 23 ноября нового стиля 1908 года в городе Киеве. Отец мой Николай Петрович Носов в то время был актером. Мать Варвара Трофимовна Носова нигде не работала. Кроме меня, у родителей было еще трое детей: два брата Петр и Борис и сестра Лариса. Актерские занятия у отца шли не особенно успешно, и он в скором времени поступил на службу кассиром в сберегательную кассу, но там прослужил недолго и поступил работать в качестве плотника в железнодорожные мастерские в поселке Свято <…> по Юго-Западной железной дороге, недалеко от Киева. В этих мастерских он работал до революции 1917 года, после чего снова занялся актерской деятельностью. В 1924 году я окончил семилетку. В то время отец мой вследствие несчастного случая утерял трудоспособность. Положение нашей семьи было тяжелым, и я, чтобы помочь семье, решил поступить на работу. Первое время я работал на лесозаготовках под Киевом. Работа эта была непостоянная, и в 1925 году я поступил на бетонный завод в поселке Ирпень Киевской области, где работал простым рабочим. В 1926 году я поступил рабочим на кирпичный завод в городе Буча, недалеко от Киева. Одновременно с работой я занимался самообразованием и готовился к поступлению в вуз. Осенью 1927 года мне удалось выдержать конкурсные испытания, и я поступил в Киевский художественный институт на живописный факультет».

Однако тогдашнее руководство института резко негативно относилось к реалистической живописи. Поощрялись лишь увлечения футуризмом, кубизмом да конструктивизмом. Носову это не понравилось, и он вскоре попросил о том, чтобы его перевели на вновь открывшееся фотокиноотделение. Но «исты» достали молодого художника и там. Кроме того, в отделении отсутствовала современная техника и пленка. В итоге Носов в 1929 году перевелся в Москву на второй курс кинооператорского факультета Государственного института кинематографии. Кстати, на четвертом курсе он сделал какое-то важное изобретение в области цветного кино.

Параллельно с учебой Носов устроился ассистентом режиссера по производству мультипликационных фильмов. Киношное начальство выхлопотало ему маленькую квартиру на Ленинградском шоссе в бывшем писательском общежитии.

Однако к моменту получения диплома он в операторском деле разочаровался, решив, что профессия кинооператора лишена самостоятельности, и попросился на работу в мультипликационный цех киностудии «Союзкино».

В «Союзкино» Носов продержался 11 лет. Добился ли он за это время каких-либо весомых творческих успехов в области мультфильмов, сказать сложно. Но по литературной части дела у него пошли неплохо. Во всяком случае, в журнале «Мурзилка», куда он впервые постучался в 1938 году, ему сразу предрекли большое будущее.

Первую книгу рассказов «Тук-тук-тук!» Носов издал в 1945 году. Затем у него вышли сборники «Ступеньки» и «Веселые ребята». По этим книгам он решил вступить в Союз писателей. Рекомендации ему дали Кассиль и Квитко. «Н.Носов пишет исключительно на современные темы, – подчеркнул Квитко. – Героями его рассказов являются простые советские дети в их повседневной обстановке. О них он умеет рассказывать весело, увлекательно, без излишней назидательности». Понравились первые литературные опыты Носова и Кассилю. Кассиль отметил: «Веселые рассказы писателя Н.Носова уже давно доставляют много радости маленьким нашим читателям. Носов умеет рассказывать коротко, сжато, занятно, но в то же время небольшие вещи его обладают хорошо рассчитанной емкостью, позволяющей в легкой и прозаичной форме говорить с детьми о многих существенных чертах жизни советской детворы».

Однако Соболеву, отвечавшему после войны в Союзе писателей за приемные дела, этих отзывов показалось мало. По его настоянию Носова весной 1947 года приняли лишь кандидатом в члены творческого союза.

А Незнайка – смельчак или пустой зубоскал? Кадр из мультфильма "Незнайка на Луне"

При этом решающую роль сыграли рекомендации двух литературных дам – Веры Смирновой и Натальи Кончаловской. Смирнова отметила: «Новая книга Н.Носова «Веселая семейка» была премирована на конкурсе Детгиза в 1948 году. Эта книга является большим шагом вперед в работе писателя. Начав с юмористических рассказов, в которых было слишком много пустого зубоскальства (например, рассказ «Замазка»), Н.Носов в этой книге создает своеобразный жанр «веселой повести» для детей, которая так нужна детям». С оговорками поддержала Носова и Кончаловская. «Знаю творчество Н.Н.Носова довольно хорошо, – призналась она, – так как часто выступаю с этим писателем на детских утренниках. Хорошие детские рассказы Носова имеют неизменный успех у ребят. Написаны рассказы вполне профессионально, в них всегда есть и выдумка, и настоящий здоровый юмор, язык живой и верный. Творчество Носова носит все же эстрадный характер: больше для развлечения, чем для воспитания, но в настоящее время писатель как будто занят новой большой работой – повестью о школьниках, где, видимо, придется ему столкнуться с более серьезными вопросами и где одним юмором и смешными приключениями не обойдешься. Считаю, что писатель Носов вполне заслуживает перевода из кандидатов в члены С.С.П.».

Заметим: обе дамы обратили внимание на юмористическую жилку Носова, но по-разному ее оценили.

Повесть, которую упомянула Кончаловская, называлась «Витя Малеев в школе и дома». Ее летом 1951 года напечатал в «Новом мире» Твардовский. Писательское начальство сразу выдвинуло эту вещь на Сталинскую премию. Подписал ходатайство один из главных организаторов травли космополитов Николай Грибачев. «Повесть Н.Носова «Витя Малеев в школе и дома», – подчеркнул литературный генерал, – первая из книг, написанных именно об учебе, очень ценная по своему воспитательному значению и вместе с тем лишенная всякой нравоучительности».

Этого отзыва оказалось достаточно, чтобы весной 1952 года писателю присудили Сталинскую премию 3-й степени. Носов после этого стал нарасхват. Анна Берзер тут же захотела написать о новом сталинском лауреате целую монографию. Издательство «Советский писатель» по ее просьбе направило в Союз писателей обращение – «предоставить тов. Берзер А.С. биографические данные о Н.Носове».

На волне этого успеха Носов решил окончательно расстаться с профессией режиссера. Он уволился с Московской киностудии научно-популярных фильмов. Но само кино полностью писатель не бросил. У него появилась идея некоторые свои сочинение переработать в киносценарии, по которым сняли в 1954 году фильм «Два друга» и в 1958-м картину «Дружок». А потом Носов под влиянием книги Хвольсон «Царство малюток. Приключения Мурзилки и лесных человечков» придумал своего Незнайку.

Параллельно писатель занялся сатирой, которую Вера Смирнова еще в 1949 году охарактеризовала зубоскальством. Его критические этюды поначалу весьма охотно печатали как либералы, так и охранители. Скажем, в «Новом мире» он в 1955–1956 годах напечатал заметки сатирика «О мастерстве» и «Поговорим о поэзии». А «Нева» в 1956 году поместила сатирический этюд писателя «Как написать комедию».

Одно время привечал Носова и Анатолий Софронов. Так, в 1956 году он у себя в «Огоньке» дал его сатирические заметки «В помощь критикам».

Эти и другие статьи в 1957 году составили книгу литературно-критических этюдов Носова «На литературные темы». Она по большому счету устроила и левых, и правых. Ведь Носов только теоретизировал, хотя и с юмором, а литературных генералов всерьез не задевал. Поэтому его постоянно хвалили как в «Юности» (он даже там состоял в редколлегии), так и в «Литературе и жизни» (в частности, 28 декабря 1958 года газета напечатала о нем восторженную статью Юрия Пухова).

И только партаппарат сохранял нейтралитет. Он Носову до конца так и не доверял и в конце 1958 года отвел ходатайство литфункционеров о награждении писателя в связи с 50-летием орденом Трудового Красного Знамени.

Вот теперь и судите о том, действительно ли Носов с его сатирическими заметками был опасен для нашего общества или кому-то выгодно оказалось раздуть из публикации безвинного фельетона целую истерию.

Второй акт драмы

Второй акт драмы произошел через два дня после писательского пленума, 14 мая, уже в редакции газеты. На срочно созванную редколлегию Соболев делегировал двух своих оруженосцев – Сергея Баруздина и Валерия Друзина. Друзин, видимо, должен был уже фактом своего присутствия нагнать на всех страх. У писателей сразу возникли ассоциации со ждановскими временами. Это ведь Друзин в 1946 году взялся рьяно исполнять партийные установки в разгромленном журнале «Звезда» и стал добивать Зощенко с Ахматовой. А теперь погромщика вполне могли перебросить на «усиление» «Литературы и жизни». Но Друзин на редколлегии газеты не проронил ни слова.

Мнение начальства до журналистов донес Баруздин. Он напомнил: «Этот фельетон был забракован в «Огоньке», «Крокодиле», «Литературной газете». Очень обидно, когда читатели говорят обывательски о писателях, но еще обиднее, когда о своих товарищах говорит так писатель». Ему тут же поддакнул Рыленков, мол, «я полностью согласен с тов. Баруздиным».

Дальше началось следствие: кто же все-таки в редакции заслал фельетон Носова в печать. Крайним оказался бывший сотрудник аппарата ЦК комсомола Виктор Тельпугов. Полторацкий заставил его покаяться. Тельпугов в итоге признал: «В том, что опубликован фельетон Носова, есть доля и моей вины. Я первый читал его и не разглядел его обывательского нутра». Но он тут же часть ответственности переложил на руководство газеты. «Если бы редколлегия работала коллегиально, – заявил Тельпугов, – этого могло бы и не произойти».

После этого встал вопрос о том, как руководству газеты загладить перед литературным генералитетом вину. Полторацкий доложил, что уже во вторник выйдет номер, посвященный III съезду советских писателей. «У нас есть статья Грибачева о наступательном характере нашей литературы, статья Ермилова, статья Друзина. Статья Серебровской слабовата, но там затронуты очень актуальные вопросы».

Приговор оказался очень жестким. Полторацкий, напуганный гневной реакцией Соболева, все сделал, чтобы отлучить Носова от вверенной ему газеты. Обрадованные либералы тут же собрались отверженного сатирика заключить в свои объятья. Валентин Катаев в своем предисловии к однотомнику писателя и Станислав Рассадин в целой монографии о новом классике детской литературы только что жертвой режима его не назвали. Они, видимо, думали, что в благодарность Носов начнет публично клеймить всех охранителей.

Но писатель взял паузу, что уже не устроило либералов. Больше того, осенью 1962 года он обрушился на своего биографа Рассадина, который предложил «Юности» свою восторженную статью о «Звездном билете» Василия Аксенова, пригрозив новому редактору журнала Борису Полевому в случае публикации панегирика о лидере молодежной прозы покинуть редколлегию этого издания.

Но, похоже, Полевой только и ждал подобной реакции. Он хотел убить двух зайцев: во-первых, руками Носова окончательно выдавить из журнала чересчур вольно ведшего себя критика и, во-вторых, распрощаться с самим писателем.

Полевой предпочел вместо Носова в обновленной редколлегии журнала увидеть Евгения Евтушенко и Василия Аксенова. В газету «Литературная Россия» Носов же в качестве любимого автора вернулся уже лишь при Поздняеве.