Мизинец Будды

Пелевин создал свою собственную литературную нишу.
Фото с сайта pelevin.nov.ru

22 ноября 1962 года родился один из тех писателей, чьи произведения, может быть, и не читал каждый, но уж имя их автора знают почти все. Виктор Олегович Пелевин стал, не побоюсь этого слова, летописцем России своего времени, его аналитиком и цензором. Несмотря на то что первое произведение прозаика, сказка «Колдун Игнат и люди», было опубликовано еще в 1989 году, значимой популярности Виктор Олегович достиг в 1992-м, когда в свет вышел роман «Омон Ра», описывающий события жизни Омона Кривомазова, с детства мечтающего стать космонавтом. Эта книга, призванная прославить поступки неизвестных героев космоса и разоблачить «тоталитарное командно-административное лживо-пропагандистское коммунистическое общество самопожертвования» (об этом в книге писал сам Пелевин), в то же время имела мистическую линию, привлекая читателей огромным набором второстепенных смыслов, мистификации и философских мотивов. И только если вы дочитаете до конца «Омон Ра», может сложиться мозаика смысла всего произведения: если в процессе прочтения романа было понятно хоть что-то, то конец произведения глубокий и емкий, как бездна. А что там, в этой бездне?

Все что угодно! И ничего… В чем тогда смысл? А смысл в том, чтобы искать этот самый смысл самостоятельно и бесконечно находить.

Таким Виктор Пелевин поставил себя на недоступный постамент писателя-мистика, критикующего рухнувший советский режим. За эту книгу в 1993-м прозаик был отмечен сразу двумя литературными премиями – «Интерпресскон» и «Бронзовая улитка». Обе награды были получены в номинации «средняя литературная форма».

По ощущениям, сейчас наступило то время, когда назвать среди любимых писателей имя Виктора Пелевина вроде как бы и стыдно, и банально. Но держать его у себя где-то глубоко в сердце – этого ведь никто не запретит. Пожалуй, рецепт успеха этого литератора в том, что он смог найти оптимальный баланс между массовым «чтивом» и элитарной литературой. Темы современные, можно сказать, что беллетристика, используется сленг и даже нецензурная лексика, но для того, чтобы по достоинству оценить лейтмотив творчества, понять суть витиеватых предложений, нужно обладать базой познаний, быть человеком по праву развитым. В этом и рецепт успеха, и феномен одновременно. И не то, чтобы речь шла о феномене творчества, сколько о феномене российского общества, которое может пестовать Пелевина и «хавать» его навороты, мирясь с этажами смыслов и просторечными выражениями и обилием пошлости и засилием англицизмов, использованием которых, кстати, Пелевин отражает процесс глобализации. Когда становишься почитателем Пелевина, то отдаляешься от массы и в то же время примыкаешь к другой, становясь единицей в обширном клубе адептов.

* * *

Недоброжелатели Пелевина иногда обвиняют его в лже-интеллектуальности. Но даже если опустить реальную смысловую нагрузку его произведений, нельзя упускать значение его работ для поколений подростков, выраставших на произведениях прозаика. Когда в момент поиска собственного «я» натыкаешься на «Жизнь насекомых» или «Омон Ра», то рамки восприятия серьезно расширяются, потребности в познании увеличиваются – эти самые подростки начинают интересоваться вещами более вечными, глубокими и интеллектуальными. И тут умалять достоинства писателя, конечно, не представляется возможным. К тому же, несмотря на мнения критиканов, в конце 2009 года по результатам опроса на сайте OpenSpace.ru писатель был признан самым влиятельным интеллектуалом России. Franch magazine помещает его в список 1000 самых значительных современных деятелей мировой культуры.

Писатель не стесняется обнажать перед читателями достаточно пошлые подноготные желания своих персонажей. Его герои раскованны и не сказать, что высоко моральны. Однако это не делает труды писателя материалистическим хламом, не превращает в отбросы техно-эпохи. Эти проявления нонконформизма не становятся самоцелью, но являются деталью, помогающей понять особенности эпохи, дают возможность по достоинству оценить существующий на фоне этого падения философский подход героев к происходящему.

Роман «Чапаев и Пустота» – сразу после публикации многие критики назвали лучшим романом года. Он вышел в 1996 году. А в 97-м был включен в список претендентов на Малую Букеровскую премию. Он был поистине абсурдным, ведь четыре героя, символизирующие четыре сюжетных линии, находились в психиатрической больнице. Безусловно, постмодернист Пелевин, следуя законам литературного направления, казенным заведением символизировал только суть этого направления – потеря любых надежд, полный хаос и прочее в этом духе. В 2001 году «Чапаев и Пустота» вышел в финал Дублинской литературной премии. Это показывает,что прозаик популярен не только в России. 28 августа 2012 года в Лейпциге стартовали съемки фильма по роману Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота». Проект носит название «Мизинец Будды» – под ним роман знают в Америке. Кроме экранизаций есть еще и пьесы, поставленные по рассказам автора, они идут в театрах Москвы, Лондона и Парижа уже не первый год и пользуются спросом. В отличие от многих других российских писателей Пелевина переводят на многие языки мира, включая японский и китайский.

Время, в которое творил Пелевин, было куда более «отсталым», чем он сам. Фото Александра Курбатова

Критики пишут, что Виктор Олегович не склонен поучать прямой речью, да и вообще каким-либо образом наставлять читателя, якобы каждый имеет право на то, какие выборы для себя делать. Однако это не совсем так. И этот факт доказывается тем, что Пелевина много цитируют в Интернете. Что же это, если не философские выводы? Неужели они не имеют поучительного характера? Когда Виктор Олегович пишет: «человек считает себя Богом и он прав, потому что в Бог в нем есть. Считает себя свиньей и опять прав, потому что свинья в нем тоже есть. Но человек очень ошибается, когда принимает свою внутреннюю свинью за Бога». Что это, если не наставление? Возможно, подобные слова не являются конкретными указаниями к какому-либо действию, однако они подталкивают читателя к определенным выводам. И говорить о том, что Пелевин – писатель исключительно экзистенциальный, неправильно.

Да и главный герой Пелевина интеллектуально развит, этого невозможно не заметить. Он смотрит сквозь явления и поучает других, он ведет сложные для понимания необразованного человека диалоги, он оправдывает свою, зачастую пребывающую вне закона и морали, деятельность высокими мотивами осознанности.

Склонность к мистицизму и осведомленность писателя знаниями из этой области обусловлена тем, что Виктор Олегович несколько лет являлся сотрудником журнала «Наука и религия», где готовил публикации по восточному мистицизму.

* * *

Пелевин интересен тем, что смог создать свою собственную литературную нишу, предпочитая скандальной шоковости интеллектульность повествования, избегая боевика и скандальной тематики, детектива или фантастики.

Автор не скупится на иронию, его романы будто бы пародия на современные события. А ирония сейчас в большой цене. Это само по себе уже делает его работы ценными. Поражает композиционная вязь, которую выстраивает автор, исход никогда не совпадает с логически-обусловленными ожиданиями читателя. Это заставляет читать книги Пелевина на одном дыхании, интерес постоянно подогревается дровами – событиями, которые автор неустанно подкидывает в топку развития сюжета.

Еще одним отличительным качеством стиля писателя является то, что он зачастую не рисует лиц своих героев, не дает описаний, не отвлекается на лирические отступления, но в полной мере дает возможность представить бурю внутреннего сумбура, происходящего в каждом из персонажей, увидеть систему мироздания, разобраться в сложных связях. И словесная инкрустация непременно становится для читателя чем-то бесполезным, не имеющим смысла.

Привыкшим к легкому чтиву читать Пелевина очень сложно. Плотная масса сложных мыслей и слов заставляет обращаться к словарю для того, чтобы понять больше. Тем не менее понять что-то до конца никогда не удается, ведь мы не знаем, почему человек превращается в комара, а дорожка лунохода – в ветку метро. Этого не знает и автор, создающий загадки и лишь пытающийся сам их разгадать.

И, вероятно, значение этого в том, что никогда человеку не познать всех секретов мироздания. Пелевин создает литературу «на вырост», перечитывая через несколько лет, вооружившись новыми знаниями, сможешь понять лучше нагромождения умных слов. Поколения, которые придут нам на смену, наверняка посчитают, что время, в которое творил Пелевин, было куда более «отсталым», чем он сам.

В общем, что бы ни говорили критики о том, что Пелевин исписался, а покупают его огромными тиражами. Выходы его новых книг всегда окутаны флером мистики, поклонники с вожделением обсуждают ту скудную информацию, которая попадает в свет перед выходом очередного романа. Этот писатель включен в лекции по современной литературе в школах и университетах. Пелевин существует. И Пелевину – 50!