Лекарство для души

Самое главное – чтобы книга была правильной. Доу Геррит. Старая женщина, читающая Библию. 1630–1635. Рейксмюсеум, Амстердам

В начале времен было так: мир молод и здоров и ощущает себя молодым и здоровым; книг не существует; персональной души не существует; сумасшедших нет. У мира (включая камни, животных, растения и людей) на всех про всех одна – здоровая – душа. Для профилактики, чтобы поддержать порядок (космос), психотерапевт (жрец) регулярно разыгрывает театральное действо (мистерию), в которой участвуют все: зрителей, читателей не существует. Каждый раз сюжет неизменен – рождение мира. Цель инсценировки – снова и снова ощутить, пережить единение всего со всем, человека с космосом. Пройдет время, и каждый жест, каждое действие, каждая мизансцена мистерии станут самостоятельными обрядами и ритуалами. А мир распадется на миллионы индивидуумов – камней, животных, людей.

Потом, в эпоху античности, было так: мир зрел, общей, коллективной души больше не существует, каждый сам по себе. Экстатическое переживание воссоединения себя и мира человеку дают война и театр. Массового читателя еще нет, но уже есть массовый зритель: афинский театр Диониса на склоне Акрополя вмещает 17 тыс. человек. Зритель участвует в сценическом действе, не сходя со своего места – эмоционально. Душевную разрядку, испытываемую зрителем в процессе сопереживания сюжету, Аристотель назовет «очищением» (катарсисом).

В Средневековье массового читателя по-прежнему еще нет, большинство человечества безграмотно. В XIX веке все начало меняться, появились наука психология, массовый читатель, массовая культура, его обслуживающая, реализм как художественный метод, изображающий типичного человека в типичных обстоятельствах. Повсеместно пооткрывались общественные библиотеки и психиатрические клиники. Писатели «натуральной школы» 1840-х годов декларируют, что литература должна ориентироваться на читателя из низших слоев, обывателя, на его вкус, притязания, жизненные установки и ценности.

Мир стар, дряхл и серьезно болен – психически. Мир расщеплен на осколки – камни, животных, людей, – не способные больше переживать единение ни во время войны, ни в театре. В 1908 году Эйген Блейлер назовет эту болезнь «расщепленным сознанием» (шизофренией).

Когда наконец понимают, что исцелять сумасшедший мир поздно и бесполезно, жрецы (психотерапевты) принимаются лечить индивидуальные души. Психиатры обращают внимание, что наряду с обливанием ледяной водой и присоединением к вискам электрических проводов на душевное состояние больного благоприятно действует чтение романов. В учебнике «Общая терапия» (1836) русского врача Дядьковского чтение называется одним из главных средств психотерапии. Некто П.  Ш., автор теории книжного очарования, в 1841 году обосновывает понятие книжного магнетизма (по аналогии с месмеровским «животным магнетизмом»). Киевский библиотекарь Должников в 1849-м называет библиотеку «аптекой для души». В середине века при больницах появляются библиотеки для пациентов, а в 1888-м открывается Московская психиатрическая клиника, где психиатр Корсаков, возглавивший ее, применяет «систему морального влияния» – воздействие на душевнобольных произведениями искусства.

В 1916 году в Женевском педагогическом институте имени Жан-Жака  Руссо на стыке психологии и литературоведения рождается новая наука – библиопсихология. Через несколько лет ее основатель – русский писатель, библиограф и просветитель Николай Александрович Рубакин – возглавит Международный институт библиологической психологии.

Цель новой науки – изучить социальное психологическое воздействие книги на читателя (потребителя). Причем книги как книги, а не только самого текста в ней, – учитывается все: замысел писателя, сюжет, художественные средства, верстка, шрифт, иллюстрации, формат издания, уровень профессионализма печатника, типографщика, политические взгляды издательства, слагаемые книжного рынка, соотношение спроса и предложения – все это, по мнению Рубакина, влияет на отношение читателя к тому, что он сейчас читает. Если все-все-все учесть (в том числе, может, самое главное – психотип самого читателя: уровень начитанности, темперамент, интровертность-экстравертность и т.п.), то, согласно библиопсихологическому учению, можно просчитать и даже запрограммировать читательскую реакцию на конкретную книгу. Книга – это раздражитель, поэтому ею можно вызвать любую реакцию, надо только знать, какой книгой и в каком человеке. Человеческий социопсихотип складывается из того, к какому классу принадлежит читатель, какой он национальности, какое образование он получил, какая у него профессия, кто он по складу мышления: теоретик или практик, аналитик или синтетик, склонен к конкретным или абстрактным выводам.

Для определения социопсихотипа конкретного читателя Рубакин составил анкету из 37 вопросов, сформулированных таким образом, чтобы анкетируемый отвечал рефлекторно, несознательно, необдуманно, как бы выдавая себя внутреннего, настоящего, а не изображая таким, каким видит себя сам. Из массы читателей-роботов легко можно было сформировать управляемый легион и направить его на что угодно, в том числе и на то, о чем писала в эту эпоху фантастика, а за ней – антиутопия; но цели Рубакина – просветителя и гуманиста – были другими: не закодировать массового читателя на что-то, а напротив, раскодировать, увести из-под чар (разочаровать) масскульта, потакающего неприхотливому вкусу, – увести от литературы низкого пошиба и возбудить читательский интерес к серьезной, высокохудожественной и научной литературе. И Рубакину удалось это сделать, правда, не в масштабах всего мира: в 1929 году в библиотеке Народного дома в Лозанне, где он организовал библиопсихологическое изучение читательского социопсихотипа, выдача научных и научно-популярных книг возросла в пятьдесят раз.

Однако лечить книгой больные души Рубакин не обещал и не брался этого делать. Первым начал Илья Захарович Вельвовский: в 1927 году в психотерапевтическом диспансере, потом в Харьковском психоневрологическом госпитале. Психбольной не должен читать что попало, прочитанное может ускорить выздоровление, а может и наоборот. Все дело – в правильно подобранной литературе. Поэтому лечащий врач не имеет права пускать это на самотек, а обязан руководить чтением пациента. Правильно подобранная книга – это та, что формирует в больной душе правильные установки. Правильная установка – это установка на позитив, что-то жизнеутверждающее, тонизирующее (но ни в коем случае не героическое, почему – скажу потом). Психотерапевт ставит диагноз и приблизительно формулирует, какой сюжет необходим пациенту, а конкретную литературу подбирает библиотекарь (в мирное время) или политрук (в военное).

Слово «библиотерапия» было придумано до Вельвовского, кем – неизвестно. Зато известно, кто был активным пропагандистом нового метода лечения и ввел термин «библиотерапия» в широкий научный оборот. Профессор Кутанин, Михаил Павлович, всегда любил в психологии не мейнстрим, а края. В 1920-е годы он поддержал эвропатологию, изучавшую генетические корни гениальности и ее связь с психопатологией (см. статью «Гениальность как помешательство» в «НГ-EL» от 27.09.12), опубликовав в 1929 году в «Клиническом архиве гениальности и одаренности» две статьи – «Бред и творчество» и «Гений, слава и безумие». Когда эвропатологов разогнали и частью пересажали, Кутанин сделал ставку на новую науку. В 1940–1950-х годах в медицинских газетах Сочи, Саратова, Москвы он публикует статьи под одним и тем же названием: «Библиотерапия».

Всегда есть шанс, что человеческую душу делят между собой не бог и дьявол, и вообще – что все происходит по ту сторону добра и зла. А если это так, то за право владения человеческой душой спорят медицина и искусство. Почему бы им иногда не устраивать перемирие и не объединяться ради общей благой цели?

В 1967 году по инициативе профессора Вельвовского в базовом по психотерапии санатории «Березовские минеральные воды» в Харьковской области был открыт первый в СССР кабинет библиотерапии. Заведывать кабинетом назначили библиографа Агнессу Михайловну Миллер. Собственно, благодаря Миллер библиотерапия из методики и превратилась в самостоятельную научную дисциплину, находящуюся на стыке библиотековедения и психотерапии, именно Миллер исчерпывающе сформулировала ответы на вопросы: что, чем и как. Какие душевные болезни лечатся книгой, какие книги нужны для этого, и каким образом правильно читать их.

«Что» – нервно-психических заболеваний много: шизофрения, паранойя, эпилепсия, невроз, психоз, мании, реактивные состояния и др., – библиотерапия лечит не любую душевную болезнь, а только неврозы. Невроз – нервно-психическое заболевание, возникающее под влиянием тяжелых переживаний и психических перенапряжений, к неврозам относятся неврастения, истерия и навязчивые состояния: страхи, сомнения, маниакальное пересчитывание пуговиц. Причины невроза – в конфликте человека с окружающей действительностью: любая бытовая ситуация, если ее остро переживать и постоянно думать о ней, может привести к неврозу. Семейная ссора, любовная неудача, творческий кризис, постоперационная депрессия, смерть близкого человека, неудовлетворенные амбиции и многое другое – обычное, повседневное, привычное – может стать причиной того, что человек закроется в себе, чтобы, не обращая внимания на окружающий его мир, переживать страх, безысходность. Безысходность – второе имя невроза. Выход – книга. «Чем» – чтобы показать неврастенику выход (точнее – чтобы больной сам нашел для себя выход), пациенту дают книгу, герой которой находится в такой же ситуации. Самое главное – чтобы книга была правильной.

Правильная книга – это та, где герой, несмотря ни на что, мобилизует все свои душевные силы, собирает в кулак волю и заставляет себя изменить свое отношение к ситуации. Неправильная книга – это сентиментально-слезливая попса, мелодрамка утешающего характера, где не герой меняет свое отношение к обстоятельствам, а обстоятельства – свое отношение к герою: вот только что все было плохо, хуже некуда, и вдруг раз – и все стало хорошо, лучше не бывает; а также героическая литература (особенно библиотерапевты предостерегали от использования в лечении неврозов «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого, «Как закалялась сталь» Островского и «Овода» Войнич), в которой протагонист не преодолевает себя, а просто ломает саму ситуацию. Волевые механизмы невротика ослаблены, самооценка занижена, и героический пример только углубляет чувство собственной неполноценности.

«Как» – библиотерапевтическое лечение начинается с психологического исследования личности больного и поиска конфликта, приведшего к неврозу: корни конфликта могут уходить так глубоко, что больной не способен самостоятельно найти их и сформулировать, с чего все началось. Невротик будет часами рассказывать о том, как ему плохо сейчас, как велики его печаль и отчаяние, о том, кто и как обидел его вчера и позавчера, – а сама ситуация, спровоцировавшая конфликт, могла произойти и 10, и 20 лет назад, невротик о ней прочно забыл, но о ней не забыла его больная душа, наслаивающая на психопатогенный инцидент все новые и новые негативные впечатления.

После того как конфликт обнаружен и определен, к процессу лечения подключается библиограф – специалист не по душам, а по книгам, теперь выздоровление будет зависеть от него больше, чем от лечащего врача-психотерапевта. Библиограф, следуя диагнозу, составляет для больного план чтения, рассчитанный на три-четыре недели лечения в стационаре и на такой же срок чтения после выписки. План содержит от семи до двенадцати названий книг и состоит из трех частей: вводной, основной и закрепляющей. Сначала невротик читает литературу тонизирующего характера, отвлекающую от мрачных мыслей и способствующую выработке оптимистичного видения мира (но опять же, тексты не должны внушать больному необоснованный оптимизм, несбыточные надежды и сиюминутное бодрячество). Если болезнь запущена и невротик ушел в себя чересчур далеко и глубоко, то он не доверяет врачам и вообще не верит в способности медицины его вылечить. В таком случае план чтения включает одну-две книги о самоотверженности врачей и всесилии медицины.

Вторая часть плана чтения содержит книги, герои которых попали в такой же, как и сам больной, жизненный переплет и нашли из него выход. Следя за действиями героя, невротик постепенно сживается с ним, влезает в чужую шкуру, отождествляет себя с персонажем, и ближе к финалу романа они оба, больной и персонаж, начинают искать выход вместе. Один, два, три персонажа, пережившие психологический кризис и вышедшие из сложной ситуации, и у больного появляются силы противостоять собственной жизненной трагедии. Читая одну книгу за другой, пациент осознает, что он не неудачник, а такой же, как и все, что у любого человека в жизни бывают проблемы, падения и промахи, и главное – что любой, самый обыкновенный человек способен преодолеть их и отыскать им решение. Это уже прогресс, это уже начало выздоровления, теперь врачу и библиографу необходимо следить за тем, чтобы больной не сорвался, чтобы не произошел рецидив. Для этого предлагается следующая порция книг, доказывающих, что жизнь, конечно, трудна, сложна и трагична, время от времени бьет по голове, не без того, иногда очень даже сильно, но все равно – ничего прекраснее жизни на свете нет. Даже если многое уже безвозвратно потеряно, то это еще не конец, и нельзя складывать руки: в окружающем мире всегда достаточно того, ради чего стоит жить и бороться, надо лишь найти это «то».

Когда больной находит для себя это «то», и врачи убеждаются, что к пациенту вернулись ощущения радости жизни и сознание уверенности в своих силах, чтение переходит к завершающему этапу, цель которого – сформировать или восстановить ранее сформированные навыки к постоянному чтению художественной литературы. Это книги об искусстве быть читателем. Тут мы подошли к очень важному, может, самому важному моменту в библиотерапии как лечении книгой. Дело в том, что невроз – такая нервно-психическая болезнь, которая разрушает не только силу воли, но, что гораздо хуже, разъедает эстетическое начало в душе человека, способность отделять настоящее искусство от подделки (собственно, в психике все взаимосвязано: когда волевые механизмы ослаблены, то деградирует и художественный вкус – чутье, благодаря которому человек понимает, что – красота, а что – ерунда и подделка). Невротик, зацикленный на своем горе, уже не способен оценить и наслаждаться красотами стиля и художественной техники книги. Кем бы он ни был до болезни: хоть профессором филологии, хоть искусствоведом, – заболев неврозом, он будет видеть в книгах только одно – голую фабулу – и искать в ней параллели со своими жизненными перипетиями, мыслями и чувствами. Это называется психопатологическим тенденциозным подбором литературы: невротик читает все подряд – и Гомера, и масслит, – лишь бы найти в книге сюжеты и переживания, сходные со своими, и еще и еще раз пережить чужое как свое, а свое – как чужое, т.  е. выхода из замкнутого круга дурной повторяемости для больного нет, да и не нужен он больному (синдром ковыряния в ране). Естественно, Гомер и Данте сложнее, а масслит проще, поэтому невротику с ослабленным художественным чутьем не до изящного слога, глубоких идей и подтекста, которые в высокой литературе доминируют над голой сюжетной линией, нет, они только мешают, через них больному сознанию приходится продираться к фабуле, а значит – да здравствует масслит, и долой заумную классику литературных кладбищ.

Невротик не способен вылечиться самостоятельно, потому что не хочет читать книги, которые могут помочь ему преодолеть болезнь. Первая задача библиотерапевта – оградить больного от ненужной ему литературы, к которой он стремится и которая только усиливает депрессивное состояние (Агнесса Михайловна Миллер пишет, что таких книг вообще не должно быть в открытом доступе в библиотеках лечебных учреждений), а напротив – подвигнуть пациента к чтению здоровой (хорошей) литературы. Хорошая литература, говорит Миллер, лечит не столько сюжетом, сколько семантикой речи, идеями, художественными средствами, то есть восстанавливает художественный вкус пациента.

Между прочим, главным признаком того, что невротический кризис преодолен и больной пошел на поправку, является не столько оптимистическое мировидение пациента, сколько пробудившееся художественное чутье. Даже если до болезни он и не был профессором искусствоведения, и вообще не читал книг – и такой вдвойне запущенный случай поддается лечению. Для доказательства процитирую автореферат кандидатской диссертации Миллер «Особенности руководства чтением больных в библиотеках лечебно-профилактического профиля» (диссертация защищена в Ленинграде в 1975 году): «Обычно в процессе воспитания и в практике библиотечной работы формирование эстетического восприятия, а также навыка к чтению происходит на протяжении длительного периода. Чем же объяснить наблюдаемое нами явление, когда в процессе библиотерапевтической работы больной, читательский опыт которого ограничивается литературой по школьной программе в объеме пяти–семи классов и чтением иллюстрированных журналов, начинает все свободное время тратить на чтение книг, и не только тех, которые мы ему рекомендуем? У такого читателя наблюдается «эмоциональный взрыв», направленный на чтение: происходит своего рода открытие художественной литературы как источника эстетического наслаждения, глубоких и сильных эмоций, уже не связанных с жизненно важными для него проблемами. Сначала больной воспринимает предложенное произведение как лечебное средство («доктор сказал, что поможет») и старается тщательно выполнить инструкцию, данную библиотекарем. Затем пробуждается эстетическое восприятие».

За пять лет – с момента открытия кабинета библиотерапии до 1974 года – библиотека санатория «Берминводы» обслужила 27 626 читателей, к которым применялась психогигиеническая методика библиотерапии (и тем самым создавался благоприятный эмоциональный фон для комплексного лечения от других – не нервно-психических – болезней), и 1963 пациента лечились по полной программе от неврозов. Большинство из них – простой люд.

Из «Книги отзывов» (орфография, пунктуация и стилистика оригинала сохранены, ФИО скрыты инициалами): «К.Т.Ф., нормировщица: «Я, очень благодарна библиотерапевту Миллер А.М. за чуткий и <нрзб> подход к больным, ее слова действительно лечать, бывши в нее на занятиях просто получает выздоровление в ее слове и правильном подборе литературы для больного. Прочтеш книгу и сравниваеш себя и начинаеш вести борьбу со своими нервами и болячками. Мне помогла Агнесса Михайловна в моем выздоравлении»; «К.Н.С., продавщица магазина «Океан»: «Я думаю, что библиотерапия хорошее дело. Первые дни пребывания в санатории я переносила неважно, мне казалось, что я в больнице и со мной может что-то случиться, была неуверенность. Беседы с Агнессой Михайловной, литература помогли мне сосредоточиться, придать мне уверенность, я думаю, что я избавилась от своей слабости. Спасибо!!!»

В начале 1970-х годов по образцу «Берминвод» библиотерапия начала применяться и в других санаториях Советского Союза.

Харьков (Украина)