Лев Лягушкин Вообще-то светофорам имен не дают. Просто ставят возле дороги, говорят: свети, мол, братец, регулируй движение. А они стоят и светят: красным, желтым, зеленым. Пешеходы довольны, автомобилисты рады, начальство просто не верит своему счастью. Ходят начальники разного уровня друг к другу в гости с конфетами и виноградом.
- Ах, Петр Иванович, какие мы молодцы, что светофор поставили.
- И не говорите, Иван Петрович, не молодцы, а умницы.
- Да, да, и не просто умницы, а герои.
- Точно. Герои России. Я бы вам за ваш подвиг орден дал, Иван Петрович.
- А я вам, Петр Иванович, орден, две медали, денежную премию и еще грамоту.
- Ну┘ - скромничает Петр Иванович, - грамоту, наверное, как-то немножко даже того┘ слишком. Перебор.
- Никакого перебора. Обязательно грамоту и по телевизору вас показать - чтоб все видели, кому должны быть благодарны за свое здоровье и благополучие.
- Насчет здоровья вы, кстати, верно подметили, Иван Петрович. Помните, что раньше было, когда не стоял тут светофор? Каждый день - то авария, то драка между водителями┘
- А то - драка между пешеходами.
- Ага, вот-вот. А еще были драки между водителями и пешеходами.
- А как-то раз, помню, дрались водители с водителями, пешеходы с пешеходами, пешеходы с водителями и водители с пешеходами. Даже случайно шедшему мимо милиционеру по шее досталось.
- И не напоминайте, до сих шея болит┘ Зато теперь┘
- Зато теперь - хорошо, отлично, прекрасно и чудесно.
- А все благодаря нам.
Так они могли нахваливать друг друга часами, сутками и даже неделями. Что, должен сказать вам, даже хорошо. Потому что если б они пошли на перекресток регулировать движением, то обязательно опять начались бы драки и аварии. Но - к счастью - светофоры несли свою службу исправно.
Все, кроме одного. Он вообще-то тоже нес свою службу исправно, но очень уж переживал из-за пешеходов и автомобилистов. Если кто-нибудь шел на красный свет, он начинал хрюкать, свистеть и громко орать: "Стой, несчастный! Остановитесь, нарушитель!" Большинство его не слышали - все-таки светофор, железяка, так сказать, поэтому мало кто ожидал, что он заговорит - но Вася не унимался. Почему светофор звали Васей, я, признаться, не знаю. Может быть, за болтливость, а может, и наоборот - болтливым он стал потому, что носил человеческое имя.
Главное в другом. В том, что иногда, увлекшись нотацией, Вася забывал о своих прямых обязанностях. До опасного доходило. Машины гудят, сигналят, пешеходы нервничают, а Василий распекает какую-нибудь старушку (старушки, как и дети, в большинстве своем слышали Васю прекрасно).
- Что же ты, - заливается Вася, - переходишь улицу, когда я уже красный свет для пешеходов зажег? Тебя же могли задавить, ты и сама поранилась бы, и два десятка куриных яиц наверняка погибли бы под колесами.
- И не говори, милый, - сокрушалась старушка. - Только не два десятка, а полтора. Но все равно жалко.
А машины, пока они так мило беседовали, гудят, участники дорожного движения нервничают. А Вася то горит красным светом, потом зажигает желтый, а потом - снова красный. Автомобилисты ничего не понимают, пешеходы паникуют, колеса шуршат. Пешеходы начинают бежать, машины едут сами не понимая куда. Хруст, звон, обидные крики и грубые восклицания.
Тут Вася, конечно, очнулся и навел порядок, но все равно. Результат его деятельности поистине ужасен: два разбитых носа, одна покореженная машина, три вывиха ноги и полтора десятка яиц, все-таки угодивших под колеса.
Начальство думало, решало и приняло жесткое, но необходимое решение: перевести Васю с должности светофора на должность обычного фонаря. Цветные стекла сняли, гори, говорят, Василий, зимой и летом одним цветом.
Настали тяжелые времена.
Поставили Васю в хорошее место - возле памятника поэта Александру Блоку. Там и лавочка возле памятника, и деревья, и люди интересные ходят. А вот машин - мало. Да и те, что есть, все же далековато. А ведь если ты родился светофором, то больше всего на свете тебе хочется движение регулировать, а не просто светить.
Вот Вася - по старой привычке - и "светофорит" по вечерам: то светит, то не светит. Я как-то вечером шел с улицы Малая Бронная на улицу Большая Никитская. Дошел по памятника поэту Александру Блоку, сел на лавочку, книжку читаю. Книжка смешная - то ли про комаров, то ли про тараканов, то ли правила хорошего тона (сейчас уже и не вспомнить), я хохочу во все горло. И вдруг - раз - фонарь не горит. Я убираю книжку в сумку, встаю, только отошел на два шага - хлоп - фонарь снова горит. Я иду к лавочке, а там уже занято: собака косточку грызет. Пока я договорился с псом, пока уселся, пока достал книжку, фонарь - бац - и снова не светит.
Так продолжалось довольно долго.
Собака рычит уже, чуть косточку не потеряла, я тоже - и книжку в лужу уронил, и брюки в волнении порвал.
Наконец подхожу к Васе. Ну, он и рассказал мне свою печальную историю. Я пообещал помочь, а он дал честное светофорское слово, что впредь будет умней и дисциплинированней.
Я уже поговорил и с Иваном Петровичем, и с Петром Ивановичем. Они дали принципиальное согласие. Если, говорят, Вася отвлекаться не будет, вернем его на должность светофора. Все же каждый хорош на своем месте. И Вася, признались мне Петр Иванович и Иван Петрович, светофор очень хороший. И временная ссылка в фонари наверняка пойдет ему на только пользу.
