Итак, она звалась Алисой

Алиса в Стране Чудес: по книге Льюиса Кэрролла / Адапт. текст Дж. Стэнли; пер. с англ. А. Кормашова; худож. Р. Ингпен. – М.: Махаон, Азбука-Аттикус, 2018. – 112 с.

Знаменитая сказка Льюиса Кэрролла пришла к нам в новом наряде-переводе. Случай хорош уже тем, что, гадая о причинах очередного приглашения Алисы в Россию, можно исключить голый меркантилизм: в распоряжении издателей сейчас более дюжины, в том числе прекрасных, в том числе за давностию лет «бесплатных» русских переводов.

Но они, издатели, ступили на творчески-капризную стезю, заказав поэту Александру Кормашову новую версию. Дань своим великим предшественникам Кормашов отдает вкупе с забавным парадоксом: «Как ни странно, не-англоязычным детям с Алисой повезло больше, чем англо… Для них волшебный мир Алисы больше, шире, разнообразнее, ибо состоит из множества переводов. Он как многомерная вселенная. В России это переводы Демуровой, Заходера, Набокова, Яхнина, Орла».

Сказка Кэрролла – парад аллюзий, пародий, реминисценций на современные ему стихи. Наслаждение, которое он хотел доставить Алисе Плезенс Лидделл, ее (и его) подружкам, современницам, – это чтение смешной истории, напоминающей по ходу сюжета многие знакомые им поэмы, песни. В Интернете есть огромный файл: собрание «первоисточников». Мне показалось: преимущественно Кэрролл брал те, что считались наивными, старомодными, излишне прямолинейными, топорно-нравоучительными. То есть, возможно, он хотел дать своим девочкам некое «противоядие».

В смысле «аллюзивности» новый перевод не нов. Но дело в том, что сам набор прошлых российских аллюзий, «исходников» в наши гаджет-времена слишком устарел. И мир Заходера, не говоря – Набокова, нынешним детям, может, уже не ближе кэрролловского. Попробую процитировать «Алису» на память, именно как я запомнил в блаженной памяти годы: «Это очень быстрая страна. Тут надо бежать со всех сил, чтоб хотя бы остаться на месте». Вот издатели и побежали. Выбрав поэта, вдобавок популярного переводчика фильмов: русских – на английский и английских на русский. Вот известный «тестовый» для переводчиков фрагмент:

«После этого Черепаха и Грифон совершенно успокоились, а успокоившись, взялись за руки и начали плавно и церемонно танцевать вальс. Они томно кружились вокруг Алисы, а Черепаха при этом пела такую же томную песенку:

Как восхитительны у лобстеров глаза!

Какие тонкие намеки 

и манеры!

Ах, что за прелесть были 

кавалеры!

Ах, лето красное и моря 

бирюза!

Потом за ужином как 

вспомним, так до слез –

Так упоительны нам были

эти танцы!

Жаль, под щипцами 

хрустнет чей-то панцирь…

О, вальсы Шуберта! 

Увы, такой курьез.

Пускай все сон, пускай 

придет гроза!

Пусть в жизни промотаем

все до нитки…

Но, как пескарь у домика 

улитки,

Мы вновь поверим 

в чьи-нибудь глаза.

– Как трогательно, – 

сказала Алиса, когда танец 

и песня закончились…»

Очевидная аллюзия на «Как упоительны в России вечера». Кстати, напомню: хотя Кэрролл пародировал в основном английских поэтов-зануд – но не только их. Стишок «Папа Вильям» был аллюзией на самого Вордсворта.

Многие стишки Кэрролла – пародии на те, о которых и англичане забыли. Как и «мой дядя самых честных правил» уже не может вернуть в наш круг чтения ту басню Крылова «Осел был самых честных правил:/ Ни с хищностью, ни с кражей незнаком,/ Не поживился он хозяйским ни листком». Хотя парадокс, другие крыловские басни вполне в этом круге первом чтения и без «онегинской поддержки». Цитируемы, любимы самим Иосифом Бродским. Ее Величество школьная программа постаралась? Впрочем, рано я отвлекся на зверинец Крылова, ибо цирк Кэрролла продолжается:

«И Алиса начала рассказывать о своих приключениях с самого начала, с той самой минуты, как она увидела Белого Кролика. Слушали ее довольно внимательно, но лишь до момента, когда она запуталась с таблицей умножения.

– Интересно, – сказала Черепаха. – У тебя просто отшибло память. Давай проверим. Вспомни какой-нибудь стишок.

– Я не помню.

– Прочитай «В лесу родилась пилочка», – сказал Грифон. – Это хоть помнишь?

Алиса попробовала вспомнить именно этот стих, но в голове у нее так засели лобстеры, что она прочитала:

Как восхитительны 

у лобстеров хвосты!

Они у них махательны, 

как ласты,

А клешни так волнительно

хватасты,

Что вырваться из них 

не можешь ты!

– Ерунда какая-то. У нас и слов-то таких нет! – возмутилась Черепаха, а Алиса так расстроилась, что села и закрыла лицо руками. Сегодня у нее ничего нормально не получалось.

– Нет, ты продолжай! Продолжай читать, – посоветовал Грифон. – Если долго мучиться, что-нибудь получится...»

Продолжим и мы. Не странно ли вам, что сказка, придуманная на ходу, в прогулке с маленькими девчонками, предназначенная только для них (сочинив, не издавал, издав, не продавал), оказалась так… вместительна – для комментаторов (вплоть до Олдоса Хаксли), иллюстраторов (Сальвадор Дали…), научных исследователей, разобравших каждый шаг сюжета.

Летящая сквозь нору Алиса размышляет: «Боятся ли летучие мыши летучих кошек? Едят ли кошки мошек? Едят ли мошки кошек?» – и решает, что ей все равно. Это экскурс в модный тогда логический позитивизм: отрицание вопросов вне эмпирического опыта. Уменьшения/увеличения Алисы – расширение Вселенной. Море слез, в котором тонет Алиса, – скрытая сатира на теорию эволюции с праокеаном. Бег по кругу (в оригинале «Caucus-Race»): отсыл к «гонкам партийных собраний» в США (исследователь Гарднер считал, что это намек Кэрролла на бессмысленность беготни членов комитетов партий)… Я бы отыскал место и для недавних «кремлевских троллей» (Чеширский Кот) и даже хакеров (Болванщик или Лягушонок).

А переводчикам (Набоков и иже), похоже, сам автор подмигнул своим псевдонимом. Льюис Кэрролл (на обложке) – это Чарльз Лютвидж (в паспорте), переведенный сначала на латынь, потом обратно на английский. То есть, вспоминая настоящую профессию сказочника (математик), можем записать: полученная «дельта» = сумме погрешностей двух переводов.

Но эти «погрешности» и обернулись прибылью для читателей (наверно) всех наций. Во всяком случае, российских (69 изданий, общий тираж 6 млн экземпляров, кроме упомянутых в начале переводили Михаил Чехов, Д`Актиль, Маршак).

Плюс обаяние старой Англии. Кто-то в дождь-снег и прочую непогоду рвется осмотреть готический собор Солсбери, а кто-то в окрестностях Оксфорда окажется: «В тихий летний полдень Алиса лежала на берегу небольшой сонной речки рядом со своей сестрой, положив голову ей на колени, и уже почти засыпала, разморенная на солнце, как вдруг увидела какого-то хорошо одетого белого кролика, который пробегал мимо».