Капитан Крот и Подземный город

Лубянская площадь. Такой она была до реконструкции 1930-х годов. Художник Александр Михайлов

1. Утро на набережной

Крот бежал. Бежал быстро. Бежал, как никогда раньше. Бежал быстрее, чем вчера, и уж тем более чем два года назад, когда только начал работать в посыльной службе. Он бежал вдоль Кремлевской набережной, бежал, чтобы выиграть у самого себя еще одну ночь, доказать себе, что он может лучше.

Улица была совсем пустой, ночь еще свободно разгуливала по набережным, над старыми и новыми мостами, в переулках Замоскворечья, Китай-города, Бульварного кольца. Где-то вдалеке кряхтел от удовольствия новенький грузовик Мосхлеба, забитый до краев еще теплым, пахнущим то ли дрожжами, то ли солнечным утром хлебом. Других признаков большого города на улице не было.

Крот любил ночь, ему было комфортно бежать в темноте. Жил Крот в Москве уже несколько лет и глаза его давно привыкли к дневному свету. Но все-таки именно ночью он удивлялся, сколько радости доставляет ему темнота, как она прекрасна в еле угадываемых контурах старых улиц, рассыпающихся от центра, стен Кремля и Китай-города с их бесчисленными башнями и башенками, лесов гигантской стройки Дома на набережной и многих, многих других хорошо знакомых зверю зданий.

Крот перевел сосредоточенный взгляд на двуглавого орла Спасской башни, которого, конечно, видеть он не мог. Но Крот точно знал, куда нужно смотреть, он даже не задавался вопросом, а туда ли он смотрит? Зверь не сомневался, взгляд его был направлен в самое сердце когда-то покрытого позолотой, а сейчас сильно обветренного двуглавного орла, символа Российской империи, которой не существовало уже давным-давно, по-кротовьи, конечно, - целых 15 лет.

Всего через несколько минут на остатках позолоты отразятся первые лучи раннего майского солнца. Нужно торопиться.

В большой прямоугольной сумке, переброшенной через плечо зверя, лежало последнее письмо из сегодняшней доставки. От Крота теперь требовалась самая малость: добежать по проводам телеграфных столбов до Васильевского спуска, спрыгнуть на землю, нырнуть под мост и в размывающих правду и вымысел предрассветных сумерках скрыться никем не замеченным в переулках старого Зарядья.

Крот перебирал лапами так быстро, как мог, ему во что бы то ни стало нужно было успеть добежать до моста раньше первого трамвая. Потому что сразу за первым загромыхает второй, третий, наверняка соберется пробка, и перебежать через дорогу, просто перебежать, пусть даже замеченным сонными пассажирами и бодрым кондуктором, будет очень сложно. С момента, когда Крот переехал в Москву, количество трамваев только росло, так писали в газете «Известия», которую зверь читал через день, честно, от передовицы до последней заметочки внизу восьмой страницы, хотя и медленно, хотя по слогам, но сам. Соглашаясь с известным корреспондентом, Крот про себя отметил, что трамваев действительно становится с каждым днем больше. У него даже мелькнула мысль, что скоро их будет так много, что Москва превратится в город, где будут жить только трамваи.

– Братишка, ты ремеслом ошибся. Надо было тебе идти в телеграфисты.

Не притормаживая, Крот опустил взгляд на черную, как смола, недавно уложенную асфальтовую дорожку. По ней не торопясь шел такой же чёрный, как смола, Крыс, коллега Крота по посыльной конторе.

– Или в радисты. Радисты сейчас очень популярны…

– Так безопаснее, – сурово ответил Крот. Говорить и бежать всегда было сложно, особенно утром.

– Будь осторожнее, все-таки ты рожден копать, а не бегать, не то что я.

Крыс, кажется, хотел сказать что-то еще, и Кроту привиделось, что он даже открыл рот, но передумал и в одно мгновение скрылся в кустах.

– Птица! – предупредил он из укрытия.

Крот специально выбрал именно эти телеграфные столбы: пять ярусов перекладин, в каждом по четыре провода. Крот бежал по самому нижнему, чтобы меньше карабкаться вверх, этот беличий номер никак ему не давался. Птиц он боялся, как и все грызуны. Каждый раз, поднимаясь на столб, он напоминал себе, что никакой сокол в здравом уме не кинется на него, бегущего под электрическими проводами. Зверь бегал тут каждое утро, все в конторе знали, что последней в доставке за смену у него должно быть именно Зарядье, на крайний случай Китай-город, но никогда раньше птиц он тут не видел, до сегодняшнего утра. Это был самый безопасный маршрут. Да и какие птицы могут быть ночью?

До конца прямой оставалось всего несколько десятков метров. Смело глядя вперед, Крот продолжал бежать.

Крот помнил, что поднимать вверх голову категорически нельзя. «Нельзя, – повторял он себе, торопливо перебирая лапами. – Нельзя». Но что-то в нем сломалось в то утро. Словно доказывая самому себе: всего один короткий взгляд в небо подтвердит, что он обрел смелость, настоящую кротовью смелость, которой, как ему казалось, у него давно уже не было,

Крот поднял голову. На одну секунду. Из чистого любопытства. Но этого было достаточно: лапы тут же стали тяжелыми, дыхание сбилось, сумка с одним-единственным письмом заметно прибавила в весе, словно в нее кто-то невидимый насыпал камней. «Да он даже не видит тебя», – попытался успокоить себя зверь, останавливаясь.

Сокол летел, широко раскрыв крылья, высоко-высоко в небе, там, где солнце уже ослепляюще светило, пока еще только для него, для одной-единственной птицы на планете, которая даже не думала (впрочем, кто знает), как величественно и свободно она выглядит с плоской, черной, с редкими точками фонарей земли.

Обессиленный страхом Крот почти рухнул на тротуар, ухватившись в последний момент широкой передней лапой за провод. Он кое-как добрался до столба, поспешно спустился и продолжил свой бег, теперь прерывистый, какой-то нервный, дерганый. Он то и дело посматривал через плечо назад, птицы давно уже не было. Но Кроту почему-то мерещилось, что она может неизвестно откуда появиться снова.

Прыжок, еще, – и вот Крот под защитой тяжелого моста. Перед тем как продолжить свой путь, зверь остановился, перевел дыхание, поправил сумку и аккуратно взглянул еще раз в небо. Оно было абсолютно пустым: ни облаков, ни птиц, ни солнца, ничего, только перелив света от ярко-розового, предрассветного, до темно-синего, мрачного, ночного.

2. На улице Разина

Не помня себя, Крот добежал до нужного адреса. Обычно перед тем как постучать в дверь, он на всякий случай сверял адрес, но не сегодня. Зверь занес лапу и, как ему показалось, из последних сил, негромко три раза стукнул костяшками. Вытащил письмо, оперся спиной о грязную стену и начал ждать, пытаясь вернуть ровное медленное дыхание. Мельком бросил взгляд на штемпель конторы, там значилось «15 мая 1933 года». «Уже шестнадцатое, – раздраженно подумал зверь. – И где же в конце-то концов эта мышь, чего она там копается…»

Еще несколько бесконечных секунд ожидания, и дверь чуть приоткрылась. Сначала наружу показался нос, кончик его поводил по сторонам, затем мышь высунула голову целиком и посмотрела на Крота. Не глядя на нее, зверь сунул конверт в щель приоткрытой двери и побежал прочь.

Больше всего на свете Кроту сейчас хотелось именно бежать, как можно быстрее, еще быстрее, чем 20 минут назад, до того, как он увидел птицу. Крот попытался упрекнуть себя за бесцеремонность, но самокритика утонула в остатках еще бушевавшего в звере страха.

Прокладывать мысленно маршрут было не нужно, зверь всегда мог положиться на память лап, он обладал удивительной способностью, унаследованной от отца, которую тот так же, вероятно, перенял от своего отца, стало быть, от деда Крота, и так далее – в глубь веков. Мама рассказывала о способности всех мужчин рода с первого раза запоминать дорогу, вписывать ее в карту памяти и определять расстояния до ближайших зданий, где бы они ни находились, над землей или под ней, с точностью до сантиметра.

Улица Разина (местные жители называли ее по старинке Варварка) в сравнении с переулками Зарядья казалась Кроту настоящим проспектом, уже ярко освещенным вставшим солнцем. Тут же навстречу с грохотом выехал первый трамвай. Не прошло и минуты, появился второй, и следом, почти без паузы, третий. Крот не обращал на них внимания. Желание убежать от своего внезапного испуга сменилось тяжелой усталостью, зверь перешел на медленный шаг, лапы стали ватными, идти было невыносимо тяжело.

Все его мысли сейчас стали похожими на комок обрывков самых разных ощущений и воспоминаний: страха и стыда за него, разочарования в своей самоуверенности, желания вернуть утраченную гордость за собственные прежние достижения. Мыслей было так много, что они, сталкиваясь друг с другом, обрывались на половине, падали, сразу поднимались и упорно лезли обратно в голову Крота, чтобы он их додумал. Их было так много, что зверю показалось, будто он перестал принадлежать себе.

Да, он боролся со своим страхом, он пытался бежать дальше, но тело перестало его слушаться сразу, как только он увидел птицу. Почему? Откуда этот ужас, которым он не в состоянии был управлять? Крот знал ответ на эти вопросы, его инстинктивно тянуло вниз, к земле, где он мог моментально спрятаться от угрозы, выкопав пусть и не глубокий, но подземный ход. Однако спасаться таким образом он категорически не хотел. «Нужно чаще бывать на улице, вот что, – сказал сам себе зверь. – Рано или поздно я привыкну к птицам и перестану их бояться, все дело в привычке».

Идея показалась ему правильной, настроение стало чуть лучше.

Добравшись до Варварских ворот Китайгородской стены, зверь, перепрыгивая с камня на камень, забрался наверх, бросил короткий взгляд на сонную площадь и пошел по стене. Отсюда до Никольской башни, на чердаке которой он жил после переезда в Москву, было совсем недалеко.

Дома Крот собирался прочесть позавчерашнюю газету, но, мельком пробежав глазами по первому абзацу заметки о прибытии важных заграничных граждан для переговоров с правительством, уснул крепким сном.

В то утро ему снилось ясное небо, без птиц, без страхов, ему снилось небо, которое было прекрасно видно из построенной им во сне норы.

3. Дирижабль и паровоз

К обеду на Центральном аэродроме людей заметно прибавилось, а после появления в небе огромных размеров дирижабля на Ходынском поле начало твориться что-то неимоверное. Рабочие бегали туда-сюда, готовые в нужный момент подхватить канаты воздушного пузыря, фотографы выставили перед собой штативы и камеры, а встречающие в парадных платьях и костюмах достали припасенные красные гвоздики.

За всей этой кутерьмой в иллюминатор наблюдал важный господин, мистер Дегу. Встречали, конечно, не его, но мистер Дегу полагал, что и он достоин такого приветствия. Сегодня, как и всегда, он был наряжен в смокинг и цилиндр, перед собой держал черную трость с золотой рукоятью в форме льва.

Когда мистер Дегу представлялся, обязательно упоминал, что носит титул эсквайра, а живет в Нью-Йорке. Говорил мистер Дегу медленно, растягивая каждое слово, голос его был сухим, настолько сухим, что некоторых слов было не разобрать. Те же, кто давно общался с мистером Дегу, знали, что его странная манера продиктована желанием скрыть акцент. То, что мистер Дегу – не коренной житель Нью-Йорка, знали все, но никто и никогда не слышал истории о том, где родился мистер Дегу и кто его родители. Его истинное происхождение оставалось загадкой даже для самых близких подчиненных.

Прилетел в Москву эсквайр по очень важному делу, почти государственной важности. Мистер Дегу намеревался пробыть в Москве недолго, всего несколько дней, а после покинуть СССР, но не вернуться обратно в США. Он намеревался пожить месяц-другой в Сантьяго, его уже давно занимали вопросы магии и волшебства. Оставаться даже на один лишний день в Москве ему очень не хотелось, одна мысль об этом вызывала в нем тревогу и раздражение.

А в другой части города на перрон Белорусско-Балтийского вокзала прибывал паровоз из Парижа. Оглушив пассажиров и носильщиков скрипом колес и заполнив платформу сизым дымом, состав остановился. Одновременно раскрылись все двери вагонов, и на платформу высыпали уставшие от долгой дороги, но крайне довольные окончанием поездки пассажиры.

Вокзал быстро наполнился радостными возгласами и смехом. Люди обнимались, торопились, улыбались, поэтому никто не заметил миниатюрную пассажирку первого класса, которую можно было бы назвать «зайцем», так как ехала она совершенно бесплатно, без каких бы то ни было проездных документов и виз. Но назвать «зайцем» мисс Летягу ни у кого бы не повернулся язык. Это небольшое, хрупкое создание покорило не один город и не одну сотню мужских сердец.

Летяга была известна по всему восточному побережью США и в столицах стран Западной Европы как великолепная певица, чей голос способен тронуть даже самые суровые сердца.

Летяга прибыла в Москву не для выступлений. После долгого пути она собиралась отдохнуть пару дней в лучшей гостинице инкогнито и продолжить путешествие на Восток. Ее целью был Шанхай, где, как была уверена певица, она обязательно разбогатеет, купит огромный бриллиант и навсегда покинет сцену. «Пусть меня запомнят молодой и красивой», – говорила мисс Летяга, весело хохоча, когда ее многочисленные поклонники уговаривали остаться с ними еще хотя бы на пару лет. «Нет, нет, и не уговаривайте», – отмахивалась она, специально краснея.

Из багажа у мисс Летяги была только небольшая круглая шляпная коробка, в которой хранились деньги, драгоценности и соболья шкурка, единственная вещь, без которой мисс Летяга не могла обходиться. С платьями звезда поступала проще: наряды она заказывала у лучших местных портних, надевала их один раз и без сожаления выбрасывала после окончания вечера. Своего дома у Летяги тоже не было, жила она исключительно в роскошных номерах лучших гостиниц городов, в которых выступала.

4. Встреча парохода

Тем временем на старой пристани в Дорогомилово небольшая группа людей наблюдала, как швартуется пароход из Ленинграда. Среди встречающих затерялся и Крот, который высматривал своего давнишнего друга – Земляного зайца.

Как и на летном поле, и на вокзале, людей сегодня тут было больше обычного. Зверь обратил внимание на нескольких фотографов и женщин в нарядных платьях с ранними весенними цветами. Но самое удивительное – на пристани собрался целый духовой оркестр. Музыканты начали трубить во все трубы, как только первые тросы были переброшены с корабля на причал.

Люди с большими чемоданами поспешно покидали судно. Большая часть пассажиров проходила мимо встречающих, на них никто не обращал внимания, все смотрели только вперед. Крот на несколько минут забылся, ему стало невыносимо интересно, кого же ждут собравшиеся.

Неожиданно перед глазами возникла довольная физиономия Зайца. Но Крот так увлекся, что сразу не узнал друга, наоборот, хотел отойти в сторону, опасаясь, что упустит момент, когда с парохода сойдет тот, кого ждет целый причал.

– Ну, здравствуй, – только и сказал Крот, глядя на друга без радости.

– А что тут происходит? У вас в Москве все пароходы так встречают? Или кто-то особенный прибыл?

Заяц выглядел довольным, он словно не замечал, что Крот сосредоточенно наблюдает за толпой.

– Только когда приезжает шишка! – равнодушно ответил зверь.

– Ну вот, – заяц пожал плечами, намекая всем телом, что он уже тут, что та самая шишка, которую все ждут на берегу, стоит с небольшим чемоданчиком с затертыми углами и машет длинным хвостом.

– Да, да… – Крот нехотя перевел взгляд на друга, сдержанно улыбнулся, пожал ему лапу, снова посмотрел на толпу. Может быть, все-таки удастся понять, кого ждут.

– Идем! – коротко скомандовал он и, не глядя на Зайца, поторопился вверх по лестнице, быстрее, чтобы не поддаться искушению выяснить, кто сегодня приплыл в город, хотя наверняка, рассуждал зверь, об этом можно будет почитать в завтрашней «Правде».

Звери поднялись на берег, не обращая на людей внимания, словно они были полноправными жителями города. Крот покрутил головой в разные стороны, замер на несколько секунд, наконец быстро забежал под фургон «Мостреста» и замер. Заяц, напуганный шумом улицы, юркнул следом, перевел дыхание и только потом рискнул выглянуть наружу.

Улица гудела грузовиками, трамваями, разноцветной толпой. Рядом с убежищем друзей стоял мужчина, одетый в давно выцветшую серую рубаху и такие же выцветшие серые штаны, и что было мочи кричал, предлагая прохожим морс или баварский квас всего-то за 20 копеек. Заяц пожал плечами, не понимая, много это или мало. Мужчину никто не замечал, москвичи непрерывным потоком шли в разные стороны.

На противоположной стороне улицы людей было еще больше, но все они осторожно обходили сидящего в красной косоворотке настоящего медведя. «Хотя чего в нем такого страшного? Сидит себе мишка и сидит», – подумал Заяц, делая шаг назад. Рядом с медведем стоял высокий мужчина, на нем были блестящие черные штаны, заправленные в сапоги, и желтая рубаха огромного размера, подпоясанная обычной веревкой. Мужчина махал руками и что-то кричал на незнакомом Зайцу языке. Зверь повернул голову и только теперь заметил большую группу женщин и детей в ярких одеждах, медленно, но уверенно уходящих от мужчины с медведем. Вскоре табор скрылся за поворотом.

Пестрота и наполненность города поразили Зайца, пульс его участился, глаза горели, а шерсть на холке стояла дыбом.

– Москва! – Заяц шумно втянул в себя воздух и долго не выдыхал.

– Запрыгивай вон в тот трамвай, – Крот показал на третий в очереди красно-бежевый вагон, – сразу после меня. Если не успеешь, мне придется с него слезть, а когда пройдет следующий, я не знаю.

Договорив, зверь выскочил на тротуар и побежал к остановке.

В одно мгновение он запрыгнул на подножку трамвая. Заяц поспешил за ним, сомневаясь, что у него получится так же резво. Размышляя, он приложил слишком мало усилий для толчка и до подножки не долетел. Зверь не растерялся и прыгнул еще раз, теперь удачно.

– А ты проворный, – заметил Крот.

– А куда мы едем? – тут же спросил Заяц, прижимаясь спиной к стене трамвая.

Скорость движения для зверя оказалась неожиданно быстрой. Со стороны казалось, что трамваи ужасно нерасторопные, но теперь, стоя в паре шагов от брусчатки, он отметил для себя, что трамвай буквально летит над ней.

– В Ленинград, – ответил Крот не думая.

– Как в Ленинград? – удивился Заяц. – Я только с полпути оттуда, ты бы прислал телеграмму, я бы сразу туда поехал.

– Телеграф сломался, – Крота забавляла доверчивость друга.

– Ну так можно было бы позвонить, – сокрушался Заяц. – Хотя, мне кажется, нет… Я почти уверен, это может быть интересно. С одной стороны, я прокатился на пароходе, а теперь вот обратно на трамвае.

Заяц мечтательно задумался, но на всякий случай плотнее прижался к стенке вагона.

– А долго ехать? – Дальняя дорога казалась зверю привлекательной, но слишком уж неудобно было так ехать.

– Да нет, не очень. – Крот ответил не думая, теперь его очень привлекал гражданин с газетой в салоне трамвая. – Еще 7 остановок.

– Не густо, – разочарованно сказал Заяц, который, очевидно, представлял себе совсем иначе путешествие из Москвы в Ленинград на трамвае.

Поездка зверей закончилась раньше, чем ожидал Заяц. Крот предупредил буквально за несколько мгновений, а потом спрыгнул с подножки. Не оборачиваясь, Крот побежал к ближайшему зданию. К счастью, на пути оказалась большая тележка с позолоченными ручками и чемоданами внутри. Зверь нырнул под тележку, а вот Заяц, который был чуть выше Крота, замешкался. Тут-то он и попался на глаза крупной гражданке, одетой не по погоде в синее, слишком легкомысленное пальто.

Вместо того чтобы закричать и убежать, как делает большинство людей, когда видят на улице грызунов, дама начала бить большой сумкой прямо по мостовой.

– Совсем ополоумели! – кричала она. – До чего довели город!

Женщина кричала все сильнее и сильнее, а сумкой била по земле все чаще. Заяц, давно спрятавшийся под тележкой, с изумлением наблюдал за происходящим.

– Гражданочка, успокойтесь, успокойтесь! – К женщине спешил молодой военный. – Что бы там ни произошло, все можно поправить, пожалуйста, пожалуйста, – хлопотал он, но женщина не намерена была прекращать свою войну с грызунами.

– Вы видели? Нет, ну вы видели? – кричала она военному.

– Да, да, это просто возмутительно! – вмешался в разговор мужчина средних лет в старом, сильно мятом костюме, который только что вышел из другого трамвая и никак не мог видеть Зайца на мостовой. – Неслыханно, ну как такое возможно!

Мнение мужчины тут же шумно разделил еще один, но с ним была категорически не согласна хрупкая женщина в соломенной шляпе, выбравшаяся на глазах у Зайца из повозки.

Каждая следующая секунда обогащала толпу спорящими.

– Давайте попробуем разобраться, – предложил один из мужчин. – Мы все-таки рядом с гостиницей, в которой обычно живут иностранцы. Сегодня как раз было большое заселение, давайте не будем устраивать скандал прямо под их окнами.

Женщине, бившей по мостовой сумкой, вразумления военного были безразличны, она продолжала кричать и топать ногами. Остановить склоку не представлялось возможным. Наконец военный махнул рукой носильщику, чтобы тот поскорее убрался с улицы. Носильщик кивнул, толкнул тележку и спокойно поехал внутрь здания. А вместе с ним Заяц и Крот.

5. Случай в ресторане

Как только тележка оказалась в фойе гостинцы, Крот, махнув лапой другу, тут же перебежал в другое укрытие. Это снова была тележка, но на этот раз ресторанная. Заяц, не задавая лишних вопросов, поспешил за товарищем. Внутри было намного свободнее и наряднее. Тележку покрывала белая скатерть, она едва касалась пола, а пахла чем-то приятно сладким, молочным или даже цветочным. А может быть, и молочно-цветочным вместе, но как такое возможно? Заяц, далекий от столичных кулинарных изысков, не знал, что чувствовал запах самого обычного мороженого, которое нередко развозили на этой тележке.

Крот выглянул наружу.

– Нам ужасно повезло, – сказал он, не оборачиваясь. – Мы едем именно в ресторан. Как только я выпрыгну, следуй за мной. И не мешкай! Если тебя увидят, все пропало!

Заяц увлеченно кивнул. Жизнь в Москве казалась ему будоражащей, привлекательной и полной приключений. Все время, пока он находится в столице, с ними что-то происходило, они прыгали из одного укрытия в другое, а когда не прыгали, обязательно бежали.

– А где мы? – шепотом спросил Заяц.

– В Гранд-отеле, – Крот непрерывно следил за направлением движения тележки, поэтому опять ответил не оборачиваясь. – Вот, сейчас, – тоже шепотом скомандовал он.

Заяц уже привык, что Крот действует почти без предупреждения. Не задумываясь, зверь поспешил за другом. Вынырнув из-под одной скатерти, звери тут же оказались под другой.

Заяц осмотрелся, места тут было много, даже очень много, сладко-фруктового запаха уже не было, зато сильно пахло чем-то медовым. Заяц сообразил, что ощущал аромат паркета.

Зверя, привыкшего жить в лесу, такое большое открытое пространство немного пугало, в первую очередь из-за отсутствия мест для укрытия. Вдруг прилетит птица или лисица прибежит? Куда тут денешься? Впрочем, зверь очень рассчитывал на Крота и был искренне убежден, что тот не допустит ситуации, когда ему, Зайцу, что-либо будет угрожать. И так ведь уже было, тогда, давно, еще в прошлом году, перед тем как Крот переехал в Москву.

По привычке Крот тут же высунул голову наружу, провел несколько раз носом из стороны в сторону и помахал Зайцу лапой, приглашая его посмотреть за происходящим вместе с ним.

Заяц, конечно, ожидал, что будет красиво, но чтобы настолько! Большой светлый зал с расписанными стенами и потолком, диковинными картинками и кадками с пальмами. Все до единого стола, которых тут было три десятка, официанты застелили белоснежными скатертями. Гостей оказалось всего несколько, они тихо переговаривались и ели. Заяц обратил внимание на проходившего мимо официанта. Он нес большое блюдо, наполненное картофелем, мясом и свежей зеленью. От блюда поднимался густой ароматный пар, настолько густой, что Зайцу померещилось, будто он не растворяется в воздухе, а замирает, и его, этот пар, можно надкусить. Только теперь зверь сообразил, насколько проголодался.

– Где это мы?

– Этот ресторан, – ответил Крот, возвращаясь под стол, – считается лучшим в Москве. Перед нами площадь Революции, а сразу за ней Красная площадь. Обязательно тебя свожу туда, тебе понравится, она очень красивая. Ну, что, булочку будешь?

Заяц кивнул.

– С кунжутом или с маслом? – уточнил Крот.

– С чем? – переспросил друг.

Крот улыбнулся и выпрыгнул из-под стола. Зайцу оставалось только сидеть и ждать. На всякий случай он начал вслушиваться, вдруг в зал ворвется скандальная дама с улицы, а вместе с ней лисица и птица.

Неожиданно ножки стульев, стоявшие рядом, пришли в движение, тут же показалось две пары ног. Одни в ботинках, начищенных до блеска гуталином, – эта пара явно принадлежала гражданскому. Обладатель второй пары, очевидно, был военным, его выдавали сапоги и заправленные в них форменные брюки.

– Держи! – Под стол забежал Крот с круглыми булочками в лапах.

– Эти тоннели невозможно построить! – послышался голос человека, севшего только что за стол, голос его звучал отчаянно и резко.

– Но они нам необходимы, – ответил ему военный.

Заяц подумал, что раз к нему разговор не относится, то и подслушивать не стоит. Он начал жадно есть булочку, не обращая внимания на беседу.

– В Москве невероятно сложные грунты, – возразил гражданский.

– А как же другие города – Лондон, Париж, Берлин?

– В Лондоне тоннели проложены глубоко под землёй, у нас нет такого оборудования. В Париже они находятся строго под улицами. В Москве нет ни одного более или менее ровного широкого проспекта, который можно было бы раскопать для этих целей. К тому же нам никто не позволит перекопать на несколько месяцев центр столицы.

– Послушайте! – голос военного стал грубее. – Кто и что кому позволит, решать будете не вы и не я. Наша задача – сделать! Сделать быстро и качественно…

– Вы не понимаете… – перебил собеседник.

– Нет, это вы не понимаете! Сегодня в Москву по воздуху, земле и воде прибыли три эксперта из Англии, Германии и Франции. Они уже передали нам чертежи. Посмотрите…

– Да что мне эти чертежи! – опять перебил гражданский. – Вы хотите невозможного, за такой короткий срок этого сделать нельзя!

– О чем это они? – тихо спросил Заяц.

Крот пожал плечами. За все время, пока друзья подслушивали, зверь даже не пошевелился. Что-то внутри него развернулось и встало на ноги, с каждой следующей секундой набирая силу. Он не до конца понимал, о чем именно говорят люди, но ему сделалось страшно. Не так, как утром. Это было совсем другое ощущение – темное, всемогущее. Оно вынырнуло откуда-то изнутри, хотя казалось давно ушедшим. Это было то, от чего он столько лет убегал, убегал так быстро, как мог. И вот оно снова стояло напротив него и смотрело прямо ему в глаза, дышало сырой землей, криками и слезами, невозможностью что-либо изменить. Крот встряхнул головой, откусил большой кусок булки и начал жевать, не чувствуя вкуса.

Спор между двумя мужчинами продолжался еще очень долго. Все это время звери сидели под столом, пытаясь понять, о чем они говорят.

– Это было бы спасением для Москвы, настоящим сокровищем! – сказал военный. – Вот тут, посмотрите же, все показано! Составлена карта, точный план! Вы можете его использовать! – настаивал он.

На столе что-то зашуршало. Потом загремела посуда.

– Какие старые, – удивился гражданский. – Сколько им лет? Помогите же мне!

– Первые бумаги датированы 1904 годом. Другие чертежи более поздние. Последние приходятся на 1924 год, а вот это… Это! Это уже наши изыскания, но они пока не получили должной оценки экспертов.

Опять что-то зашуршало, и на пол упал свиток. Крот схватил лист, спешно развернул. Ему хватило беглого взгляда, чтобы убедиться – перед ним карта, очень старая карта. Но рассматривать ее зверь не стал. Он толкнул лист, свернувшийся обратно в рулон, под занавеску и проверил, надежно ли он скрыт. На всякий случай зверь поднялся на задние лапы: если человек опустится под стол, Крот был намерен напугать его, вдруг люди подумают, что он крыс. План может сработать, и карта останется у зверей.

Люди ничего не заметили. Они продолжали шуршать другими документами как ни в чем не бывало.

– Это невозможно сделать без участия немцев или англичан, – сказал после долгой паузы гражданский. – Нам как минимум нужно собрать больше информации.

– Некогда ждать, нужно начинать немедленно! – настаивал военный.

Разговор продолжался еще долго, за это время на улице стемнело. Гости ресторана разошлись. Большая часть извозчиков разъехалась, осталось всего несколько караулить постояльцев, вдруг повезет.

Наконец военный встал.

– Приступайте к делу, чем скорее, тем лучше. Иностранные эксперты в полном вашем распоряжении! Мы поселили их в этой гостинице. Если нужно, дежурный свяжет вас с ними.

На этом разговор завершился.

Как только в ресторане погас свет, Крот с Зайцем кинулись к занавеске, достали свиток, забрались на стол, на котором в свете фонарей можно было внимательно рассмотреть содержимое карты.

Для начала Крот ее понюхал, потом внимательно осмотрел каждый сантиметр бумаги.

– Что скажешь? – спросил Заяц, когда друг закончил исследование.

Крот почесал затылок, поднялся за задние лапы и зашагал по столу взад и вперед. Он давно заметил, что если ходить и думать одновременно, можно прийти к самым удивительным выводам.

– Что ж, – протянул он, – видал я разные карты Москвы, но эта… – Крот сделал паузу. – …самая редкая и важная.

На последнем слове зверь опять почувствовал укол страха.

Заяц с облегчением выдохнул и закрыл на всякий случай рот.

– Видно, – продолжил Крот, – что карта нарисована от руки, то есть она существует в единственном экземпляре.

– Ух ты! – удивился Заяц. – А что это за полоски? – Он указал на несколько прямых и полукруглых линий, одни пересекались в центре, другие сжимали центр Москвы в кольцо.

– Эти люди говорили про какой-то город, – заметил Крот. – Думаю, что это могут быть секретные городские тоннели, ведущие в подземный город! – Зверь опять почувствовал укол.

Крот умел читать и хорошо знал, что под Москвой издавна, еще со времен царя, хранятся несметные сокровища.

– Подземный город, секретный, – повторил он, сел и только теперь посмотрел на друга: глаза Зайца горели, шерсть стояла дыбом, его трясло от волнения.

Невероятная удача свалилась сегодня на головы друзьям, которые еще утром и не думали о том, что вечером им откроется большая подземная тайна.

– Значит, идем искать сокровища? – с надеждой спросил Заяц.

– Нет, не идем! – отрезал Крот.

Он хотел добавить что-то еще, но задумался, потом весь подобрался, словно вспомнил о чем-то важном, и посмотрел на часы, висевшие на трамвайной остановке.

– На вот, попробуй, это вкусно. – Крот сунул другу конфету.

Заяц внимательно посмотрел на угощение: конфета была нарядно упакована в голубую плотную бумагу. На ее широкой части можно было рассмотреть картинку – несколько медведей, даже, наверное, медвежат, играли в летнем лесу посреди бурелома.

– Что это? – спросил Заяц, рассматривая рисунок.

– Конфета. Очень вкусная, тебе наверняка понравится. – Крот улыбнулся и развернул точно такую же.

Заяц поспешил за товарищем. Мигом сорвал фантик, целиком засунул конфету в рот и начал жевать. Через несколько секунд он почувствовал нечто невероятное: одновременный хруст сухой вафли и тепло молочного шоколада заполнили рот. Заяц подумал, что именно так хрустят ветки, по которым бегают мишки с обертки, и именно так чувствуют они на своих спинах свет редких солнечных лучей, пробивающихся сквозь плотные сосновые лапы деревьев. Не контролируя себя, Заяц улыбнулся.

6. Знакомство с иностранцем

Звери сидели под столом, пока вкус конфеты полностью не исчез. Крот поднялся, всем видом показывая, что пора уходить. Заяц на всякий случай прихватил карту с собой и по привычке побежал следом за товарищем. Но тут же остановился. Крот едва коснулся двери ресторана, пошатнулся и упал. Дверь распахнулась ему навстречу на несколько мгновений раньше, ударив зверя по голове.

– А что ты тут делаешь, телеграфист? – улыбнулся знакомый черный Крыс, с которым звери виделись утром на набережной. – Разве тебе не пора бегать по проводам?

Крот поднялся на лапы, отряхнулся для вида, пытаясь унять вспыхнувшее раздражение и досаду.

– Как раз спешу! Пропусти! – попросил он и, обернувшись к Зайцу, скомандовал: – Давай быстрее, не зевай!

Заяц удивился и поспешил на выход, но, зацепившись картой за дверь, упал, выронив свиток.

В один прыжок шустрый Крыс заскочил на лист бумаги и развернул его.

– Что это такое? – спросил он. – Карта? Ты забыл, как выглядит город? Память пропала? Никогда бы не подумал, что на тебя так сильно может повлиять встреча с птицей... – Крыс засмеялся.

– Карта, – тихо, нараспев сказал кто-то из темноты. На всякий случай Крот сделал шаг вперед. – Позволите взглянуть?

Из темного коридора показался сначала большой живот, потом короткие лапки и, наконец, голова, увенчанная цилиндром. Мистер Дегу подошел ближе и, опустив глаза, посмотрел на пол. Ничего не сказав, он переступил через все еще лежащего на полу ничего не понимающего Зайца и вошел в зал ресторана.

– Я буду овощной суп, ржаную теплую булочку с сыром и компот из вишни, – сказал мистер Дегу в пустоту.

– Сейчас, одну минутку, бегу! – рапортовал Крыс и, не глядя на Зайца и Крота, убежал в темноту.

– Москва, Москва, – продолжил мистер Дегу, поворачиваясь к зверям. – Небольшой городишко на краю земли. – Эсквайр улыбался: – Деревня… – Он сделал паузу. – …какой была, такой и осталась, ничего ее не меняет.

Крот свернул карту, не доверяя Зайцу ее охранять, плотно прижал свиток к себе.

– Какая есть, – ответил он мистеру Дегу. – Другой пока нет.

– И не будет! – закричал иностранец.

– Что ж… – Крот искал слова, чтобы вежливо попрощаться с грубияном. Он то и дело поглядывал на часы за окном, секундная стрелка которых резкими движениями отсчитывала приближение конца дня. – Приятного аппетита!

– Доброго вам вечера! – улыбнулся мистер Дегу, глядя на зверей сверху вниз.

7. На чердаке

Людей на улице совсем не было. Вдоль гостиницы тянулся ряд черных машин, за ними еще один ряд, но уже колясок, в некоторых скучали извозчики, лошади дремали. Город спал. Крот, не теряя осторожности, вел друга вдоль здания гостиницы. Сейчас они больше всего были похожи на воришек, которые стащили где-то секретный сверток и теперь, избегая света фонарей, бежали прочь с места преступления.

– Почему мы крадемся, если на улице никого нет? – удивился Заяц.

Вдалеке залаяла собака. Крот остановился и внимательно осмотрелся.

– Ночью намного опаснее, чем днем, – объяснил он. – Затеряться в толпе нет никакого труда, люди почти все время торопятся, под ноги смотрят редко. Поэтому, чтобы попасться кому-то на глаза, нужно этому кому-то запрыгнуть на нос. – Крот засмеялся. – Другое дело ночь! Бродячие собаки, бездомные кошки, эти вон… – Он махнул лапой на спящих извозчиков. – Или дворник, который проснулся раньше положенного и решил подмести улицу от скуки.

Заяц, удивленный ответом, прижал уши и на всякий случай пригнулся.

Звери перебежали через пустую улицу никем не замеченные.

Вдруг Зайцу стало так страшно в темноте и тишине города, что даже от мысли о шумном вдохе делалось не по себе. Зверь начал так медленно вдыхать и выдыхать, что казалось, еще немного – и он задохнется от этой гимнастики.

Друзья добрались до старой кирпичной стены Китай-города. Крот, ловко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, забирался наверх, иногда оглядываясь, проверяя товарища. Зайцу такое скалолазание было впервой, да и крупнее Крота он был, поэтому подниматься вверх оказалось тяжелее. Пару раз зверь почти срывался, но друг вовремя подхватывал его то за переднюю лапу, то за длинное ухо, поэтому наверх поднялись без происшествий.

Звери шли вдоль стены не торопясь, вопросов друг другу не задавая, каждый думал о своем.

Внутри Нильской башни царили сырость и темнота. Заяц даже удивился, почему друг выбрал себе такое странное место для жизни.

– А где еще жить? В Москве все живут друг у друга на головах. Даже чтобы получить угол на чердаке, нужно постоять в очереди, – объяснил Крот. – Эта винтовая лестница очень скрипучая. Поднимайся осторожно, вдруг в башню забралась кошка, разбудить ее никак нельзя, бежать отсюда некуда.

Зверь улыбнулся. Зайцу сделалось еще страшнее. Если бы тут висели лампочки, Крот наверняка заметил бы, как побледнел товарищ. Но на лестнице было так темно, что и следующую ступеньку не разглядишь. Шли больше на ощупь.

Жилище Крота в сравнении с лестницей выглядело приличным, даже уютным: небольшая квадратная комната, на каждой стене по окну, высокий потолок под четырехскатной крышей, деревянный пол с люком посередине, из которого друзья только что поднялись.

Крот быстро зажег несколько керосиновых лап, шумно передвинул тяжелый комод, установив его на люке, теперь сюда не то что кошки, люди не заберутся. Мебели было немного – старый деревянный стол, за которым когда-то работал человек, пара разномастных стульев, вешалка с кое-какой одеждой и книги. Очень много книг. Они лежали буквально всюду, ставить их было некуда, поэтому Крот складывал свою библиотеку стопками вдоль стен. Книжная конструкция не выглядела сколько-нибудь надежной, скорее наоборот, поэтому Заяц старался держаться подальше от тяжелых изданий.

Заяц забрался на стол и принялся его рассматривать. Кроме бумаг, исписанных Кротом вдоль и поперек, тут лежало несколько раскрытых книг и журналов, две старые чернильницы, одна из которых давно высохла, и несколько перьевых ручек. Заяц взглянул на журнальный разворот, он лежал сверху.

– Итоги величайшего архитектурного конкурса, – прочитал зверь заголовок по слогам.

Ничего не поняв, он обернулся к Кроту и, убедившись, что друг занят делом и не смотрит на него, быстро перевернул журнал. На обложке Заяц увидел несколько красных линий, пересекающих черно-белую фотографию.

– Строительство Москвы, – медленно прочитал зверь название.

Опять ничего не поняв, Заяц спрыгнул со стола и помог другу развернуть посреди комнаты старый ковер. Цвета его давно потускнели, зато в комнате сразу стало по-домашнему тепло.

Зверь хотел расспросить товарища, чем тот занимается, о книгах, о журналах, о чем они и откуда тут взялись, и еще о планах по поиску секретного города. Ему было интересно, кем был толстый товарищ в ресторане, почему Крот поселился в башне, много ли у него друзей, как он живет, где проводит выходные?.. Вопросов было много, за день он почти ни о чем не успел спросить.

– Вот это будет твоя кровать. – Крот показал на деревянный ящик, плотно набитый соломой. – У меня точно такой же, вон там. – зверь кивнул в противоположенный угол комнаты. – До завтра!

Не давая другу произнести ни слова, Крот погасил свет и плюхнулся спиной на солому, закинув руки за голову.

Не прошло и пары минут, как из противоположенного угла начало доноситься мирное сопение. «Надо же, уже заснул, – удивился про себя Крот. – Еще бы, столько впечатлений за один-то день».

Крот перевернулся на бок и теперь намеревался серьезно подумать о карте.

Зверь убеждал себя, что она не поможет найти подземный город. Как ему вообще пришла такая идея в голову? И почему он согласился с этим фантазером Зайцем? Во-первых, объяснил себе зверь, никакого города под землей быть не может, зачем бы людям его строить? Да и кому он нужен такой город? Это такая же глупая идея, как и полет человека в космос, в этом нет никакой логики, рассуждал Крот. А во-вторых, даже если предположить, что город под землей все-таки имеется, почему люди до сих пор его не нашли? Крот собирался подумать, что город мог быть найден, однако по какой-то причине его решили засекретить… Но до этой мысли зверь добраться не успел, он заснул.

Проснулся Крот на рассвете. Встал. Осмотрелся по сторонам. Отметил про себя, как хорошо ему дома, как все привычно и знакомо, как безопасно. Взял со стола карту, уселся на широкий подоконник, развернул сверток, закрепив его по углам чайником со вчерашним чаем, кружкой, парой баранок и собственной пяткой, и внимательно всмотрелся в схему.

Ему хотелось найти закономерности. Понять, что бы могли значить эти линии. Зверь знал, что просто так отказать Зайцу в поисках подземного города нельзя, а отказать нужно. Даже не так… Ему просто необходимо найти весомый аргумент, почему они не пойдут искать подземный город.

Чем дольше Крот всматривался в красные линии, тем ярче в его голове вспыхивали странные, рваные картины. Вот узкий ход тоннеля, по которому бежит группа кротов, восемь зверьков, если быть совсем точным. Тот, что впереди, упитан, нерасторопен и медлителен, но обогнать его нельзя, тоннель слишком узкий. Кроты пробегают сквозь смотрящего на них наблюдателя, зверь видит, как торопятся остальные, они бы и могли, наверное, бежать быстрее, если бы не толстяк спереди. Крот помотал головой: «Какая глупая мысль, разве можно было бы его оставить тут одного». Когда цепочка зверей целиком скрылась за спиной Крота, потолок тоннеля начал осыпаться, а затем и обрушился. И тут же перед зверем предстало ясное и чистое небо, такое глубокое, что вообразить себе невозможно, и сразу – огромный, весь в грязи и соплях собачий нос. Пес замер, принюхался… и тут же продолжил дальше рыть кротовий тоннель.

Одним движением собака срывала сразу треть метра. На время замирала, принюхивалась и продолжала копать. Крот зажмурился. Он знал, что восьми его братьям и сестрам некуда деться, ближайшая развилка находилась в четверти часа бега. Они были заложниками неглубокого перегонного тоннеля, созданного только для того, чтобы переправляться под полем незамеченными ночью, но никак не прятаться от собак или людей во время охоты. Пес прошел его память насквозь. Зверь протер глаза, возвращаясь на сторожевую башню старой Китайгородской стены.

– Не могу поверить, – звонко сказал Заяц. – Если верить карте, где-то тут, под нами проходит секретный тоннель, а люди ходят сверху, ничего не замечая и ни о чем не подозревая.

– Ничего необычного, – хмыкнул Крот. – И далеко не факт, что тут есть какой-то тоннель, тем более секретный. – Зверь не хотел обсуждать с другом даже возможное путешествие под мостовую: – Как спалось?

– Прекрасно, – улыбнулся Заяц, щурясь на желтом раннем солнце, светившем прямо в глаза.

Звери вместе свернули карту и вернулись в комнату.

– У меня есть самый лучший на свете план! – Крот, тужась со всех сил, пытался сдвинуть старинный комод с люка. – Бери с собой свиток, мы навестим кое-кого. Он наверняка знает, что тут нарисовано!