Николай Усков
Те, кто сейчас забронзовел и оброс мигалками, тоже родом из 90-х.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Как только не проклинали 90-е, но история сделала очередной поворот, и они возвращаются. Прежде всего памятью о молодости, свободе, надежде. Не бандитские, не лихие, а свободные, революционные, стремительные, крутые. Да, многое из того, во что мы тогда верили, оказалось наивной иллюзией. Опасные, почти смертельные болезни принимали за насморк. Лечить их даже не думали, полагая, что само рассосется. Не рассосалось, застарело и грозит государству комой. Помните, как шутили в начале 80-х: «Не приходя в сознание, был избран генеральным секретарем ЦК КПСС»? Как бы это не стали говорить про «Россию двадцать-двадцать».
Тем не менее я верю, что вдохнуть жизнь в нашего коматозного больного способна именно ностальгия. Ведь и те, кто сейчас забронзовел, оброс мигалками и правительственными резиденциями, тоже родом из 90-х. Именно тогда вчерашние преподаватели, студенты, сотрудники НИИ, офицеры, комсомольцы сделали свои блестящие умопомрачительные карьеры. В 90-е социальный лифт носился с запредельной скоростью, выбрасывая на самый верх молодых, энергичных, дельных ребят. Я про «самый верх» тогда вообще не думал, но эпоха помогла и мне, студенту истфака МГУ. Окончив факультет на двадцать втором году жизни, я сразу же получил должность младшего научного сотрудника кафедры истории Средних веков. Без защиты диссертации. Авансом, просто потому, что подавал надежды. И так тогда было везде. Эта была революция против косности, инерции, титулов, стажа. Молодая кровь оживила прогнившую империю. Все казалось возможным, если идти вперед, создавать, придумывать, напрячь силы, набраться терпения. Главное – идти. Люди шли, порой бежали и в какой-то момент не заметили, что остались одни.
Страна не поспевала за ними, задыхалась, материлась, спотыкалась, падала. И, наконец, плюнула. Кто-то из авангарда вернулся к отставшим соплеменникам, чтобы пожалеть, приголубить и возглавить, а кто-то остался там, далеко впереди, ушел в себя или даже затаил обиду на инертный народ. Революция не может длиться вечно, она слишком мучительна для тех, кто рассчитывает на «простое человеческое счастье». Но и реставрация не должна быть бесконечной, иначе наступит кома.
Тем не менее какова бы ни была персональная судьба авангарда, по какую бы сторону нынешних баррикад люди ни находились, их все еще отличают молодцеватая фигура, хороший костюм, свободный английский (а то и немецкий), западный кругозор. Они все еще молоды, хотя все чаще кажутся застывшими в самодовольстве старцами. Парадокс в том, что вчерашние дети революции просто отключили социальный лифт, которым сами когда-то воспользовались. Ревизия выборных процедур, злоупотребление административным ресурсом, запретительные барьеры при старт-апе в бизнесе сделали из страны сплошных возможностей страну сплошных невозможностей. Многие, включая президента, жалуются на отсутствие «предпринимающих предпринимателей» или гражданского общества. Но откуда им взяться, если люди, в том числе молодые и энергичные, знают, что вместо лифта им предлагают плестись по лестнице на пятисотый этаж? Да и там дверь могут не открыть. Скажут: вы не сюда попали. Или вообще промолчат.
