Игорь Ефременков Е.А. Иваненко, М.А. Корецкая, Е.В. Савенкова. Поиск антропоса на сцене. - Самара: Самарская гуманитарная академия, 2003, 193 с.
Тема этого весьма своеобразного исследования - таинственный момент зарождения философии из лона мифа. Проблема действительно неслабая, ведь любой, кто пытался прояснить для себя этот так называемый генезис, неизбежно попадает в смысловую ситуацию "кролик родил удава". Авторы "Поиска антропоса┘" предлагают мыслить саму эту проблему в терминах "фрактального анализа" и анализировать ее через фигуру антропоса. Последний при таком подходе понимается как "точка бифуркации", то есть, упрощая, как ситуация порождения определенных эффектов, несводимых к породившим их причинам.
При этом сам текст тоже выстроен как сложная и подвижная фрактальная структура - на вид он хаотичен и соткан из бессвязных лоскутков, но при внимательном чтении оказывается, по выражению Делеза, неким хаосмосом, в котором каждая отдельная часть (глава) оказывается подобна всему целому тексту. Каждая глава этой книжки - умелая и тонкая стилизация под один из жанров древнегреческой литературы. Особенно хорошо владеют авторы стилистикой трагедии и платоновского диалога. Даже если рассматривать эту работу, отвлекаясь от ее собственно философского содержания, то и в этом случае останется ее стиль, язык.
Безусловно, здесь невооруженным глазом видна филологическая, мифоведческая и культорологическая подкованность. Однако нельзя не заметить "болезненную чуткость к языку", в которой сами же авторы и признаются. Такая чуткость, с одной стороны, позволяет Иваненко, Корецкой и Савенковой чувствовать себя, как рыбам в воде, в стихии древнегреческих философии, трагедии, мифа и языка, с другой же стороны, несет с собой все те перегибы, которые вообще характерны для любой болезненной чуткости. В этом смысле кажется, что местами чуткость неуловимо перерастает в мнительность, прежде всего - в мнительность этимологическую. Так, Минотавр, разбивающий слово "антропос" лабрисом (критским ритуальным топориком), вдруг обнаруживает, что оно состоит из двух частей - "ант" и "ропос". И вот исследователям начинает мниться, что слово это можно соответственно перевести как "без-образное", "не-ладное" и "не-обычное". Конечно, в примечаниях авторы, которых в незнании древнегреческого уж никак не заподозришь, прямо указывают на условность и, так сказать, игровой характер этих этимологических изысканий. Но даже и в этом случае легкое недоумение остается, так как все равно непонятно, какова эвристическая ценность этой игры, и возникает подозрение, что этимологические забавы вставлены в текст просто для красного словца.
Отдельное место в этом исследовании занимает юмор и ирония, которые ничуть не мешают серьезности и ответственности исследования. Работа молодых философинь хорошо показывает и лишний раз напоминает, что юмор и "стеб", ирония и "стеб" - это совсем не одно и то же. Иногда у них действительно выходит довольно смешно: один из персонажей, Европа, фигурирует здесь как "полуженщина-полутерритория", Ариадна - "красавица и чудовище".
Каким-то образом в "Поиске антропоса┘" удается уловить живой корень большинства таких, казалось бы, общих и далеких от "живой жизни" категорий. Что касается нерва нынешней культурной ситуации, то его авторы как раз ощущают весьма остро: "Ситуация кризиса смысла в языке тотальна┘ Возникает паника сознания, паника языка, культуры. Смыслы мечутся, и мы мечемся вместе с ними, впадая в истерику, подавленные чрезмерностью смыслов. Каждое слово перенасыщено огромным шлейфом коннотаций. Так что, поднимая маленькое, вроде бы ничего не значащее слово, мы вынуждены ворочать целые пласты культуры, о границах которых даже не догадываемся┘ В такой ситуации возможна болтовня и китч, ответственное же высказывание предельно затруднено".
А привлекает в этой книжке то, что в этой ситуации всеобщей сомнительности любого ответственного высказывания ее создатели не боятся иметь позицию, место. При этом они вполне отдают себе отчет в условности и относительности любого "места", и им вроде бы удается избежать ловушки, в которую зачастую попадает тот, кто обретает позицию - она становится статичной и догматичной. В данном же случае, как декларируют сами авторы - "┘нет места ни доксе, ни догме".
