Василий Денежкин Юрий Папоров. Фрида. Последняя любовница Троцкого. - М.: "Вагриус", 2004, 304 с.
Как сообщается, автор в девяностые годы подвизался старшим исследователем в Музее Троцкого, а также был знаком с Фридой Кало, что вызывает сомнения. Слишком развязная и поверхностная книга. И сколько же лет автору тогда? Не похоже, что пишет убеленный знаток? Хотя если так, можно только присвистнуть от изумления.
Автор популярно, бульварно, сладко-развлекательно излагает хрестоматийную историю взаимоотношений экстравагантной художницы, ее мужа, знаменитого Диего Риверы, и Льва Троцкого, вкравшегося со своей любовной интригой.
Обо всем уже, кстати, снят фильм "Фрида", более благородный и глубокий.
Здесь же крайне сниженная смысловая и образная подача. Впрочем, бульварность, отсутствие художественных и исторических "торможений" делает чтиво по-своему занимательным.
Эпитеты "яркий", "изумительный", "изящный" чередуются с латиноамериканскими пейзажами в ритме фламенко. Герои ненавязчиво бредят революцией, что, правда, не мешает им буйствовать на всех возможных горизонтальных поверхностях. В сущности же, задача книги непродуктивна: ответа на вопрос, чем концентрированная женственность Фриды Кало лучше околореволюционной деятельности ее мужа, мы так и не получаем. Выходит, от людей не нужно требовать ничего, кроме следования половой функции, а в случаях с женщинами еще и неявной, но подразумеваемой мудрости. Влияние художницы на Льва Троцкого проявилось в том, что они вступали в сексуальные отношения между застольями и творческими сеансами.
Очевидно, Фриду Кало настигла ужасная участь растиражированного кумира. Прожившая короткую и трагическую жизнь женщина никогда не считала себя деятелем искусства и тем более не хотела соседствовать на значках с Че Геварой и Мао Цзэдуном. В этом смысле ее можно сравнить с Францем Кафкой, считавшим свои книги вещами предельно интимными. Но Макс Брод хотел как лучше: после смерти друга он предал гласности не только черновики, но даже письма и дневниковые записи, у мертвого Кафки ничего не осталось.
У Фриды Кало остались ее картины: надрывные, кричащие, то болезненно сложные, то инфантильные. И можно надеяться, что для человека, заинтересовавшегося ее неординарной судьбой, они станут лучшими рассказчиками, нежели бульварные брошюры.
