Юлия Качалкина Ник Хорнби. Логорея. Эссе. – СПб.: Амфора, 2006, 172 с.
Зачем писатели пишут книги – более или менее понятно. Зачем они читают чужие книги и рецензируют их – понять сложнее, но тоже можно. Однако рецензировать сборники рецензий писателей на книги других писателей – процесс напоминает сладостную шизофрению литературной сансары, череду бесконечных зеркал, из которых, как известно, однажды выходит сам Дьявол.
Ник Хорнби, стабильно и давно известный в России не только своими романами про тридцатилетних «Hi-Fi», «Футбольная горячка», но и относительно недавней антологией модной англоязычной прозы (куда со своим рассказом попала иконка англо-американского кинематографа конца 1990-х актер Колин Ферт), на сей раз выступает в облегченном и каком-то «халатном» (в противовес серьезному «пиджачному» большой литературы) жанре критических заметок. На обложке «Логореи» почему-то красуется шикарный белый унитаз, приплюснутый десятком альбомов по истории искусства, и слово напрашивается для всего этого созвучное, но другое. Под обложкой – авторские колонки писателя из журнала «Беливер» за четырнадцать месяцев его там работы (с сентября 2003 по ноябрь 2004 года).
Интересны эти колонки уж точно не тем, про кого написаны. Хотя пишет Хорнби в них и о Сэлинджере, и о Филипе Роте, и о Марке Хэддоне, и даже о Майкле Чабоне и Льве Толстом, не говоря уж о Диккенсе и Чехове. Авторская колонка книжного рецензента – не столько отчет о прочитанных книгах, сколько попытка проверить литературу жизнью. Или наоборот – жизнь книгами. Отсюда у Хорнби это назойливое желание считать буквально все написанное правдой и всех героев, пусть и самых невероятных, – подчиняющимися логике поведения реальных живых людей. Литература для него – прямое руководство к поступку. Или хроника поступка, уже совершенного. Настоящего ли, вымышленного – не важно.
Читаешь, читаешь «Логорею» и вдруг ловишь себя на ощущении, что за всем этим рецензионным неврозом (когда книги идут сплошным потоком, конца и края ему нет), за всеми этими именами еще не переведенных на русский прозаиков и поэтов, которыми Хорнби командует непринужденно, стоит концепция литературы и творчества как совершенно здоровых и адекватных занятий. Они сродни футболу или походу на рок-концерт. Современный писатель (и на этом Хорнби настаивает) – это вам не истерик из богемы прошлого века. У него (как у самого Хорнби) есть психоаналитик, посещаемый регулярно, у него старший сын учится на менеджера и «соприкасаться с литературой будет раз в год, во время отпуска слушая аудиокнигу Тома Клэнси». А еще он ходит в ресторан и всячески тренирует свой положительный взгляд на мир. Положительный во всех смыслах этого слова. «Логорея» – книга вообще на редкость честная. Хорнби, как, видимо, и добрая часть современных западных литераторов, достиг той высшей точки интеллектуального расслабления и внутреннего дзена, в которой не стыдно признаться в первом прочтении «Холодного дома» или «Больших надежд». И ведь Хорнби – это тот, кто задает тенденцию. Он не исключение из правил, он – сами правила.
Трудно сказать, какой читатель может быть у такого Хорнби. Уж точно не тот, кто хочет из его уст узнать о книжных новинках и, узнав, самому их прочесть. Пойдите днем с огнем отыщите Питера Гуральника с его «К истокам: Портреты отцов блюза и рок-н-ролла» или Джинси Уиллет с ее «Дженни и жерновами жизни»!
Особенно мне жаль книг Гуральника. Такая фамилия пропадает.
