Наталия Оосминская Жан Бофре. Диалог с Хайдеггером. Кн. 1. Греческая философия/ Пер. с французского В.Ю.Быстрова. – СПб.: Владимир Даль, 2007. – 254 с.
Жан Бофре. Диалог с Хайдеггером. Кн. 2. Новоевропейская философия/ Пер. с французского В.Ю.Быстрова. – СПб.: Владимир Даль, 2007. – 395 с.
Может показаться парадоксальным, но некоторая двусмысленность, возникающая из названия этой книги, прямо вытекает из желания ее автора быть абсолютно правильно понятым. «Диалог с Хайдеггером» – не сборник интервью, которые швабский философ гипотетически мог дать своему французскому другу и ученику Жану Бофре, и не беллетризированная стенография частных бесед, которые начиная с 1946 года и впрямь велись между ними довольно регулярно. Перед нами четырехтомное собрание оригинальных работ Жана Бофре, его статей, лекций и эссе, среди которых лично к Хайдеггеру обращен лишь один-единственный текст – письмо, написанное Бофре 26 сентября 1969 года по случаю восьмидесятилетия мыслителя из Шварцвальда. Оно-то как раз и служит своеобразным предисловием ко всему изданию.
Кроме как в этом письме-предисловии, Бофре уже нигде (по крайней мере на протяжении первых двух томов «Диалога») не говорит с Хайдеггером напрямую. Все статьи и очерки по истории греческой и новоевропейской философии, составившие содержание обеих книг, адресованы самой широкой и весьма разнородной аудитории. Так, «Лекция о Пармениде» была прочитана Бофре в 1967 году по просьбе актеров из группы античного театра Сорбонны, а очерк «Христианская философия» первоначально представлял собой выступление философа перед прихожанами парижской церкви Сен-Жак-дю-Го-Па в декабре 1964 года. Конечно, есть здесь и тексты, написанные для изданий в строгом смысле этого слова научных. Однако для кого бы ни писал Бофре – для высоколобых коллег по академическому цеху или же для обычных людей «из толпы», – он, в сущности, всегда имел в виду лишь одного собеседника, Мартина Хайдеггера. Не потому, что личность Хайдеггера заслонила в его глазах всех остальных представителей философской корпорации, но, наоборот, именно потому, что философия Хайдеггера актуализировала «человека вообще», которым является «каждый из нас, прежде чем быть человеком партии, церкви, нации, профессии». А также потому, что, с точки зрения Бофре, философия Хайдеггера является ни много ни мало новой эпохой в историческом развертывании бытия.
Несмотря на внешнюю мозаичность содержания, «Диалог с Хайдеггером» представляет собой монолитный, глубоко продуманный проект, в основе которого можно без труда распознать хайдеггеровскую концепцию историчности бытия. Бофре не препарирует историю философии так, как это делают дидактической наглядности ради школьные учебники, все и вся систематизирующие. Однако из разрозненных высказываний автора пытливый читатель все-таки может вычитать своеобразную хронологию бытия. Так, первая книга «Греческая философия» посвящена двум эпохам: бытия как непосредственной данности (Гераклит, Парменид) и бытия как объекта мышления (Платон, Аристотель). Это, говоря языком Хайдеггера, бытие до его забвения и бытие в его забвении. Правда, для Бофре сказать так о бытии не значит реально его помыслить. В шести небольших текстах, составляющих корпус первого тома, Бофре вновь и вновь возвращается к одному и тому же вопросу о начале греческого мышления из раскола бытия. В этом движении мысли по кругу он подобен птице, кружащей над разоренным гнездом.
Во второй книге греческое «бытие сущего» трансформируется в новоевропейское «бытие как действие», «вплоть до его окончательного определения как воли к власти» (от Лейбница до Ницше). Здесь мысль Бофре, наоборот, развивается скорее центробежно, чем центростремительно. Так, оттолкнувшись от проблемы исчисления бесконечно малых у Лейбница, автор переходит к гегелевской концепции абсолютного субъекта, от «марксистского переворота гегелевской системы» – к «американизму и коммунизму», от «вопроса о технике» – к «вопросу о нигилизме» и т.д. и т.п. Строгой системы тут опять же нет, чего, правда, и трудно было бы ожидать от девяти статей, написанных по разным случаям и частично остававшихся невостребованными вплоть до их первой публикации в «Диалоге» 1973 года издания. Собранные воедино, эти тексты больше напоминают картографию троп, которыми новоевропейское мышление пробиралось к бытию, томящемуся под спудом сущего. С этих троп, как известно, рано или поздно приходит время ступить на проселочную дорогу, которой соответственно посвящены третий и четвертый тома «Диалога» – «Приближение к Хайдеггеру» и «Путь Хайдеггера».
Наверняка сегодня найдутся знатоки, которые сочтут Бофре слишком хайдеггерообразным, то есть вторичным явлением послевоенной европейской философии. Определенная доля истины в этом суждении, безусловно, есть, хотя справедливости ради надо заметить, что почти все тексты Бофре, вошедшие в «Диалог», были написаны до выхода в свет французского собрания сочинений Хайдеггера, в пору, когда и вокруг самого Хайдеггера существовал своеобразный заговор забвения. Что же касается упрека во вторичности, то, согласитесь, его скорее можно отнести к тому, кто воспроизводит чужие ответы, а не к тому, кто задается теми же самыми вопросами.
