Николай Александров ПОБЕДНОЕ шествие Бориса Акунина по полям отечественной словесности продолжалось весь прошлый год. Легко и без надрыва Акунин покорил умы и сердца читателей и воссел на литературном Олимпе. Любовь к нему стала общим местом, банальностью. Это уже не популярность, а слава. "Пелагия" и "Алтын-толобас" ей нисколько не повредили, а "Чайка" - даже упрочила. Действительно, остроумное издевательство над чеховским произведением. Любо-дорого смотреть, читать - и, главное, интеллигентного человека сходу видно.
Не банален "Банан" Михаила Иванова - мемуарная психоделика, жанр нон-фикшн, доведенный до предельной откровенности. Раскоплексованность автора поначалу пугает. "Банан" - это история болезни, а не исповедь, не апология Смердякова в исполнении Басинского, не воспоминания с претензией на значительность, не беллетристика даже - потому так очевидна, так бьет в глаза каждая попытка натужной литературности. Кстати, любопытно было бы посмотреть на груду сырого материала, из коего лепил и строил "Банан" Александр Михайлов - однокашник и продюсер Михаила Иванова.
У Иванова нет стиля, зато есть интонация, есть голос и энергетика живого разговора. Правда, роман "провисает" в финальной части, "звук плывет" - но просто потому, что у автора кончаются силы, точнее говоря, потому что диагноз побеждает.
И это в любом случае лучше, чем какой-нибудь "Один в зеркале" Ольги Славниковой - старательно выписывающей гекзаметроподобными фразами каждую деталь провинциального бытового убожества.
С бытом вообще дело обстоит не просто. Беспокоит он отечественного писателя, постоянно провоцирует на творческое вмешательство - сюжетное или стилистическое (если, конечно, оставить в стороне упертых искателей духовности в лице новых русских реалистов, для которых каждый факт бытового неблагополучия - лишний повод исполниться нравственным пафосом). Быт оказывается питательной средой для современного детектива. Здесь он на месте и вполне гармонирует с происходящим, более того, начинает играть новыми гранями. И у Болмата ("Сами по себе"), и у беспомощного Обломова ("Медный кувшин старика Хоттабыча") любопытнее всего именно бытовые эпизоды, а общая канва - так себе.
Сюжету оказывается почему-то тесно в бытовых рамках, и он вырывается в фантастику, в абсурд, в стилизацию - в общем, на свободу. Свести концы с концами у "преодолевших постмодернизм" не очень-то получается, поэтому ничего такого они и не сводят. А только вид делают. Быт - реалии и реальность, принятые условия возможного - только мешает. Гораздо легче его придумать заново, сохранив некоторые черты актуальности. Отсюда приступы демиургической болезни, мании синтетического творения, одарившие нас "Укусом ангела" Павла Крусанова, "Делом жадного варвара" синтетического же Хольма ван Зайчика, "Кысью" Татьяны Толстой. Авторов так захватывает процесс создания новых миров - которые же все-таки нужно обставить, обустроить, - так увлекает игра в новый язык, в новые мифы, в новую историю, что собственно интрига, смысл происходящего отходит на второй план (хуже всего от этого ван Зайчику, он, бедный, пишет детектив, для которого предсказуемый, вялый сюжет губителен). В результате, правда, произведения получаются какими-то половинчатыми, недоношенными. Хотя Татьяна Толстая, скажем, вынашивала свою "Кысь" несколько лет. И что же? Казалось бы, играй себе на здоровье. Смешивай мифы, придумывай, цитируй, намекай, заимствуй. Нет, все тянет Толстую на аллегоризм, все хочется тайного смысла, двойного дна, глубины, так сказать. А главное - хочется за культуру заступиться. Зачем? Зачем лишний раз повторять то, что умному давно известно (Немзеру, например, он сразу об этом сказал), а глупому неинтересно. Получается увлекательно составлять слова - и замечательно.
Вот Асар Эппель - чуткий ценитель и слова, и быта - мне признавался: читал "Кысь" и все губами причмокивал и языком цокал. "Какое чувство языка, - говорит, - фактура какая. И все так ладно, веско, прочно. Нигде ни фальши, ни изъяна".
-Подождите, - говорю, - Асар Исаевич, вы роман-то до конца прочли?
- Нет, - говорит, - читаю медленно, наслаждаюсь...
- Вот прочтете, тогда и поговорим.
Теперь уж точно дочитал. Кстати, все спросить забываю.
