Музыка в Мирабеле

КРУПНЕЙШИЙ австрийский поэт Георг Тракль (1887-1914) был одним из тех, кто ввел в обиход новейшей поэзии индивидуализированную символику, предполагающую и постижение "с листа", и ассоциативную образность, и синтетосемию - когда образ нагружен сразу несколькими семантическими планами. Все это, безусловно, усложняет дело постижения текста, придает ему некоторую герметичность для людей, не ходивших теми же "путями", что и автор, но и расширяет выразительные возможности поэзии.

В советское время многие переводили Тракля - без всякой надежды на публикацию: Тракль был непроходной. Поэтому к составителям первых публикаций поэта в России сразу хлынули многочисленные рукописи "из стола". Один за другим стали выходить в свет монопереводы, пока наконец в издательстве "Симпозиум" германист Александр Белобратов не выпустил "итогового Тракля" - в разных переводах с параллельными текстами: вникайте, сравнивайте, оценивайте.

Казалось бы, с Траклем "покончено". И тут - Владимир Летучий: моноперевод полного стихотворного Тракля.

Летучий представляет всего Тракля, включая его ранние, никогда не переводившиеся стихи. В случае с Траклем это существенно: хотя Тракль, безусловно, бытийный поэт, все его творчество вместе с тем представляет собой некий лирический роман в стихах. Его лиризм в высшей степени автобиографичен, хотя это не событийная автобиография, а автобиография духа. И Летучий в своей книге впервые представляет на русском языке непрерывность этого внутреннего сюжета (следуя задаче, он дает стихи в порядке их написания, а не в порядке опубликования, как делает академист Белобратов), акцентируя наше внимание на этом моменте. Именно в так называемом раннем Тракле, до первых публикаций, мы находим и ярко выраженные следы влияния французских "проклятых" поэтов, что хорошо узнаваемо в переводе, и события внутренней жизни юноши Тракля, и ключевое стихотворение "Inzest" (Кровосмешение) - важнейшие вехи для понимания всего символического строя позднейшей лирики Тракля.

Ряд стихотворений Летучий понимает лучше, точнее своих предшественников, вскрывая их семантику, философский подтекст ("Музыка в Мирабеле", "Плач" и др.). Многие стихотворения так и остаются "не расшифрованы", впрочем, как и во множестве прежних переводов: "De profundis", "Melanholie" и т.д. Есть стихотворения, до некоторой степени передающие красоту оригинала: "Три пруда в Хельбрунне", "В старом саду", "Лунатик", по которым можно, хотя бы отчасти, представить себе, с каким поэтом мы имеем дело. В целом же книга Владимира Летучего заставляет снова и снова вернуться к творчеству этого загадочного поэта по мере развития нашего образного мышления. Тем более что у нас есть прекрасные образцы переводов из Тракля, дающие представление о тональности его поэтической речи и мере того, что называют "герметичностью", например, перевод Вальдемара Вебера центрального произведения Тракля, его мифо-поэмы "Гелиан".

Но в чьих бы переводах вы ни читали Георга Тракля, прежде всего необходимо помнить, что он такой же аристократ родного языка, как Пушкин и Лермонтов, Бунин, Георгий Иванов или Ахматова (при всем их модернизме), - и никакого языкового плебейства, безвкусицы или стилевых нелепостей в оригинале быть не может.

Только в переводе.