Ольга Татаринова Вальдемар Вебер. Черепки: книга стихотворений. Оформление Елены Герчук. - М.: ЛИА Р.Элинина, 2000, 118 с.
Эта книга датирована прошлым годом, но вышла только сейчас.
"Черепки" - третий сборник стихов Вальдемара Вебера: двуязычного поэта, переводчика, прозаика и журналиста, бывшего когда-то одним из ведущих германистов в нашей стране в области поэзии. Его вклад в переводную литературу трудно переоценить - достаточно вспомнить, чего стоило ему "пробивать" эпизодические издания немецкоязычной поэзии: будь то Тракль, Бенн или Пауль Целан. На все эти издания, в которых Вебер участвовал как автор заявок, составитель, переводчик и организатор переводческих коллективов, ушла его жизнь здесь в СССР - до переезда в Мюнхен, где он живет с семьей последние несколько лет.
Он всегда писал в стол и всегда писал на двух языках. В шестидесятые годы своей поэтической молодости он был автором верлибров - под аккомпанемент полемики о том, враждебна ли эта форма для русского патриотического духа, и если да, то насколько. Его тексты воспринимались как очень странные, воспринимались часто агрессивно, в штыки. Их внутренне содержание при этом совершенно не считывалось. Вина за это, само собой, возлагалась на автора.
Но тогда ведь и культуры восприятия подобных текстов не существовало. Дело в том, что поэт Вальдемар Вебер - интеллектуал в "западном" смысле этого слова. Все впечатления жизни - эмоции, заслуживающие, на его взгляд, текстуального закрепления - такой автор мысленно соотносит со своей эрудицией, выбирая тот или иной масштаб исторического или культурного контекста. И каждый образ, каждая подробность воспроизводят эту умственную работу.
От читателя такой способ духовного общения, безусловно, требует определенных интеллектуальных усилий, способности и навыка к подобной умственной работе - и хотя бы сходной эрудиции.
Возьмем, например, стихотворение "Тетя Мария":
Решетка морщин на лице.
Отпечаток восьми одиночек.
Тут для аутентичного проникновения в текст требуется знать историю российских немцев: расцвет XVIII века, крах октября 1917 года, страшная судьба высланного народа, эмиграция полутора миллионов. Только тогда будет видно более или менее полное внутреннее содержание этого двустишия.
Вообще соотнесение - это главный способ не только создания, но и восприятия интеллектуалистских текстов. Что с чем соотносить - не научишь, это зависит от объема накопленной информации и жизненного опыта. Подмосковное ли это кладбище у дороги, лепные ангелочки или брошенный монастырь, "Раннее средневековье" или "Голландский натюрморт", египетский отдел музея - все в прошедшем времени, все - было и прошло.
"Пространство и время" (название одного из стихотворений книги) - главные объекты этой лирики, бесконечные, незавершенные и незавершаемые в принципе координаты, в которых размещаются пылинки жизненных событий, иногда роковых, судьбинных, прекрасные бабочки бесконечно любимых автором существ, утраченные друзья, тонущие атлантиды человеческих полисов и государственных образований, жизнь как таковая, то самое целое, черепки от которого - стихи, эти и вообще всякие. И все это ухает в какую-то бесконечно удаленную, неразличимую для человеческого сознания точку:
Тяжелый сон
посредине счастливого лета,
говорящий,
что запахи земли - обман,
что черная краска,
царящая в этом сне, -
цвет самой вечности,
что наше наличие в этом мире -
лишь вспышка в ночи,
прореха
в бесконечно черном заборе...
Автор ни на чем не настаивает, он никогда не говорит авторитарным тоном, его стихи - черепки впечатлений, настроений и передуманных мыслей, и все они складываются в основной вопрос поэта: что мы для вечности? Знак вопроса - вот так можно охарактеризовать основную интонацию, главное чувство этой книги.
На интеллектуальном уровне ответы на эти вопрошания недоказуемы (см. "Пролегомены" Канта), а вера - это тайна духа, наш жестокий мир мало к ней располагает. Существует ли в вечности - в абсолюте - за гранью наших исторически обозримых времен - это целое, породившего человека с его способностью подниматься над инстинктивным существованием? Способностью, которая лежит в основании поэзии, ее стихотворений - или черепков нашего миросозерцания? В стихах Вальдемара Вебера нет ответов на эти вопрошания. Что столь же значимо, сколь и симптоматично: поскольку именно так и отражается в стихах сдвиг времен, на гребне которого мы оказались.
