Кирилл Кобрин Это даже не история из Борхеса, хотя в ней есть и "словарь", и "плагиат", и даже "эссе" как жанр.
Это - история из Вуди Алена: о смешной и грустной глупости высоколобых немолодых мужчин, столкнувшихся с циничным (и довольно примитивным) девичьим расчетом. В общем, в усталой культуре молодым можно все. Вернее - "молодым людям другого уровня и другой эпохи" (именно так назвал Андрей Битов героиню моих заметок).
И еще это история из какой-то другой американской комедии про всеобщий обман, где становится очевидным, что натянуть нос можно любому; он, любой, так сказать, сам натягиваться рад.
В конце 1999 года подводились итоги Всемирного конкурса эссе, организованного берлинским журналом Lettre International и городом Веймар. Произошла сенсация - победила 21-летняя студентка МГИМО Иветта Герасимчук, сочинившая текст под названием "Словарь ветров". Лестный для сограждан успех провинциалки родом из Самары был подкреплен авторитетным составом жюри - в нем блистали философы Борис Гройс и Михаил Рыклин. Увенчанная лаврами победительница отправилась в Германию пожинать плоды успеха; говорят, ее эссеистические способности будут востребованы художественным музеем Люцерна для сочинения вступления к каталогу. Ура!
Намеренно не касаюсь художественной стороны дела. На мой (и только мой!) взгляд, эссе Герасимчук - холодная, механическая, неталантливая компиляция из 10-15 книжек последних 25 лет; намеренно сфабрикованный симулякр одноразового использования. Здесь следует пояснить авторскую стратегию победительницы. Она - профессиональный участник конкурсов и викторин, точнее - профессиональный их победитель. Триумф в телевикторине "Умники и умницы" перенес самарскую девушку в МГИМО, триумф в конкурсе эссеистов - в Германию.
Психология участника викторин жестка и однозначна. Главное - успешно выполнить поставленную задачу. С привлечением всего возможного материала, который воспринимается именно как материал, информация - нечто, не имеющее происхождения и родства. Стратегия Герасимчук, которая, по ее же словам, никогда не писательствовала, заключалась не в том, чтобы сочинить эссе, а в том, чтобы победить в конкурсе. "В то же время я сознательно это сделала, поскольку знала, что эта форма поможет обратить внимание жюри на мое эссе" (из интервью Иветты Герасимчук "Немецкой волне"). И она - форма - обратила. Впрочем, о форме разговор будет попозже.
Но жюри, жюри! Ему подсунули грошовую пластмассовую подделку под модный недорогой фаянс фабричной росписи, имитирующий раритетную продукцию Н-ской мануфактуры, а оно слопало, проглотило; мало того проглотило - исторгло вопль восторга. Прожженным культурологам "всучили лимпопо", а они и глазом не повели┘
От всего "Словаря ветров" так и несет "милорадопавичизмом"; оно и построено по образу и подобию машины по производству конвейерных метафор, которую смастерил автор "Хазарского словаря". А что Герасимчук? "Я Павича читала, конечно, но не думаю, что его влияние было определяющим" (из интервью в "Ex Libris НГ"). И верно - речь не о влиянии; речь - об адаптированном издании Павича для бедных. Очень бедных. Очень бедным оказалось жюри.
Но история моя и не об этом. История о другом. История о том, как живые люди, живые тексты, живые книги превращаются в анонимную информацию профессионального участника олимпиад и конкурсов.
Имени Игоря Померанцева ни в эссе, ни в интервью Иветты Герасимчук не встречается. Померанцев - автор эссе "По шкале Бофорта", посвященного "Словарю ветров" географа Л.Проха (Ленинград, Гидрометиоиздат, 1983 ). В нем Померанцев описывает краткий научный словарь как книгу стихотворений. "По шкале Бофорта" - свободное и причудливое сочинение, преображающее климатическую лексику и понятия. Впервые эссе прозвучало по Радио "Свобода", затем было опубликовано в журнале "Знамя", наконец, автор включил его в книгу "По шкале Бофорта" (URBI, Нижний Новгород-Санкт-Петербург, 1997 ). При внимательном чтении можно натолкнуться на некоторые совпадения в текстах Иветты Герасимчук и Игоря Померанцева.
Померанцев
"БАЛАКЛАВСКАЯ БУРЯ обрушилась на Балаклаву и потопила англо-французский военный флот, осаждавший Севастополь".
Герасимчук
"В 1856 году в Балаклавской бухте (у берегов Крыма) внезапно налетевший шторм уничтожил практически весь находившийся у берега англо-французский флот".
П.: "ветер ДОКТОР приносит прохладу после удушающих жарких ветров".
Г.: "ДОКТОР - ветер, оказывающий на психику и здоровье людей крайне благотворное воздействие".
П.: "селигерские ветры ЖЕНАТЫЙ (стихающий на ночь) и ХОЛОСТОЙ (не стихающий)".
Г.: "ЖЕНАТЫЙ ВЕТЕР - ветер на озере Селигер (Россия), который успокаивается на ночь.
ХОЛОСТОЙ ВЕТЕР - ветер на озере Селигер (Россия), который не успокаивается на ночь".
П.: "ПОЮЩИЙ МОСТ - мост через р.Эльбу, стальные конструкции которого при южном ветре издают эоловы звуки".
Г.: "ПОЮЩИЙ МОСТ - мост через Эльбу в Лауэнбурге (Шлезвиг-Гольштейн), стальные конструкции которого при южном ветре издают эоловы звуки".
П.: "БАТТИКАЛОА КАЧЧАН получил прозвище сумасшедшего, так как отрицательно действует на состояние некоторых больных".
Г.: "СУМАСШЕДШИЙ ВЕТЕР - ветер, негативно влияющий на людей, часто вызывающий психические расстройства и чувство страха. Известен во всех частях света под разными именами (например, Баттикалоа кашшан на Цейлоне, Венте рохо в Рио-де-Жанейро)".
В уже упомянутом интервью газете "Ex Libris НГ" Иветта Герасимчук говорит: "Как-то однажды я видела в букинистической лавке настоящий метеорологический словарь ветров - мне он очень понравился по названию. Я его не купила, потом очень жалела, что больше не нашла, но название запечатлелось". В "Словаре ветров" Л.Проха, не приобретенном И.Герасимчук, около 2000 терминов. Из них в эссе, удостоенном высокой премии, использовано двенадцать, причем шесть из них обыграны и в эссе Игоря Померанцева.
Что было дальше? Да почти ничего. Триумфальный текст так и остался неопубликованным, даже обнаружить его оказалось непростым делом. Мой знакомый Сергей Бардин с огромным трудом нашел Иветту Герасимчук, но на вопросы о Прохе и Померанцеве она отвечать отказалась, ограничившись высылкой самого эссе. Думаю, найдутся еще с полдюжины неизвестных мне авторов, которые с изумлением обнаружат себя в виде информационного перегноя "Словаря ветров". Как тут не вспомнить Фуко с его хрестоматийными (увы) словами о человеке, как о следе на песке, который вот-вот смоет неумолимый прибой. Умницы - неумолимы. Особенно юные. Немолодые умники ждут все новых и новых "молодых людей другого уровня и другой эпохи". Они не понимают - не хотят понимать, - что грядущие умницы сожрут их культуру ссылок, упоминаний, академического и издательского кодекса чести, сожрут, а потом выдадут однородный продукт без вкуса, запаха и смысла. Так что мы еще увидим и ослепительно новаторский роман "Человек без свойств", и сенсационное поэтическое открытие "Осенний крик ястреба", и дерзкий по замыслу рассказ "Пьер Менар, автор "Дон Кихота".
Что же до морали моей истории, то она такова. Игорь Померанцев недавно сочинил эссе "Одной ногой в перегное". Некоторым образом, автобиографическое.
