Смерть поэзии

Илья Кутик: Смерть трагедии (1-я часть: Гражданские войны, 2-я часть: Персидские письма). - М. Комментарии, 2003, 192 с., 92 с.

Давным-давным, наверное, в начале восьмидесятых, кажется, в ЦДРИ или где-то еще, состоялся вечер поэзии "Концептуалисты против метареалистов". Тогда они действительно были "против"; единственное, что их объединяло, это тогдашняя ненависть к "шестидесятникам", которые, мол, заняли место под солнцем и никак не уходят, гады, - не дают развернуться.

Оглядываясь назад, перечисляя имена, сопоставляя судьбы, приходишь к странным выводам.

Тот вечер в каком-то смысле действительно был весьма показателен. На самом деле то был не вечер поэзии. Это была попытка отстоять ее право на жизнь, на существование, и именно как поэзии - со стороны так называемых "метареалистов" (или "метаметафористов" - на таком названии настаивает К.Кедров). И была попытка, с другой стороны, продемонстрировать полную исчерпанность классических жанров в искусстве - поэзии прежде всего.

Что же мы видим сейчас?

В каком-то смысле полную победу тех, кто назвался тогда "концептуалистом". В самом деле - и Пригов, и Рубинштейн, и даже группа "Мухомор", и, конечно, А.Кабаков, не говоря уже вообще о В.Сорокине, сейчас - признанные классики.

А "метареалисты" (простите, Константин Александрович, метаметафористы)? Где они? Иван Жданов живет в Симеизе. Наверное, что-то пишет. Александр Еременко десять лет уже не пишет вообще ничего. Алексей Парщиков затерялся где-то в Кельне, в столь любимых им тусовках. Илья Кутик - профессор Чикагского университета - вот сейчас, навестив Москву, выпустил два тома своих стихов.

Что ж┘ Открыть можно┘ И первое, что бросается в глаза и даже вызывает недоумение, - почему эти две книжки провоцируют такое откровенное нежелание их читать?

Я этого сперва совершенно не понял, тем более что Илья - мой друг и мне когда-то нравились его стихи. Никогда не забуду, как на одном мероприятии, именуемом "ночь поэзии", когда читали всякий стеб "под Ерему", Илья нарочито резко прочел донельзя эстетское стихотворение "Моллюск", настолько дисгармонировавшее с общим настроем, что все просто рты пораскрывали, как и должно быть, когда "среди сора" вдруг является настоящее искусство.

А здесь, сейчас?

Алексей Парщиков пишет в послесловии к книге Кутика: "Действительно, какой смысл испытывать еще раз интонационные обертоны Сосноры и Бродского, возвращаясь назад?"

А ведь действительно, черт меня побери, какой смысл? Это делают обычно для того, чтобы в "старые мехи" (формы) влить "новое вино" (содержание).

Есть ли оно тут? Открываю наугад:

Я лежу и - за долгое-долгое
время -

сплю. К тому же вижу
приятые сны.
Необычайно приятные.
Этакий ромб, в эмблеме
этой я кувыркаюсь,
как прыгуны
на сетке; к тому ж - она
светится, сетка,
а я на ней┘

И так далее. Что можно сказать? Да, "бродскость есть". Содержание? Чувство? Энергетика? Да нет, что-то такое сытое, необязательное, вроде поэт мог бы всего этого и не писать, и соответственно читатель не читать.

Тут еще один странный момент. Мы, которые прожили все это время здесь, наблюдали, как изменялся и изменился русский язык. Для них - в данном случае для Кутика - язык застыл, словно замороженная река, и продолжает сверкать уже забытым нами льдом тех же восьмидесятых.

И - самое интересное, что после этих, в общем, по большому счету "несостоявшихся" "метареалистов", никаких других серьезных течений в русской поэзии не было. Что же - поэзия в самом деле умерла? Я очень этого не хочу. Но┘ Не знаю. Не знаю!