"Грусть какая-то хочется чтобы"

НОВЫЙ МИР

Вячеслав Вс. Иванов. Немыслимый свет. Стихи

От директора Института мировой культуры МГУ мы вправе ожидать космополитически-филологических стихотворений. "И вымокли насквозь химеры, / И вовсе ни к чему бутики. / Отчаявшегося Бодлера / На мне промокшие ботинки".

Людмила Улицкая. Искренне ваш Шурик. Роман

Начало романа обещает чтение спокойное и вразумительное. Шурик - молодой человек, которого любят разные женщины, и это, пожалуй, его единственный изъян. Очень может быть, что в окончании романа с ним что-нибудь произойдет. Например, он женится. Роман можно рекомендовать соседям, когда им захочется "что-нибудь почитать".

Мария Ватутина. Осколок тьмы. Стихи

Стихотворения получаются тогда, когда лирический герой, находясь в настоящем, вспоминает прошлое (любовь) или заглядывает в будущее (смерть). "Позвонить тебе, что ли, спросить мы в ссоре или..? / И услышать в ответ: "А мы тебя схоронили".

Василий Голованов. Мурзилка. Повесть

Понять авторский замысел помогает персонаж Лена - худая и симпатичная журналистка. В суровом и яростном мире камчатских браконьеров и тех, кто их ловит, она разглядела, и сообразительный читатель тоже, настоящее.

Анатолий Найман. Поминки по веку. Стихи

"Здесь кукушка из лесу благовестит, / дескать, вот, пощусь и тащусь. / И глотает гусеница пестицид, / от себя, мол, сама лечусь".

Нина Горланова. Рассказы

"И тотчас позвонил сын подруги Аси, тоже в этом году сошедшей с ума: "Теть Нин, помогите найти хорошего психиатра - с мамой опять плохо!" Читать рассказы Горлановой - все равно что со старым приятелем говорить по межгороду. И приятно, и неутомительно.

Владимир Салимон. Краем глаза. Стихи

Частушки философские. "Часто после снегопада / раздается грохот вдруг. / Деревянная лопата / издает железный звук".

Эрих Соловьев. Переосмысление талиона. Статья первая

Как нам обустроить тюрьму. "Мне кажется, наиболее подходящей продукцией пенитенциарных предприятий мог бы быть ширпотреб, отвечающий самым элементарным, самым примитивным массовым запросам. Государство должно целиком забирать эту продукцию, но не выносить ее на рынок. Выработку тюрем и колоний следует просто раздавать (в порядке благотворительности)".

Владимир Маканин. Ракурс. Одна из возможных точек зрения на нынешний русский роман

"На протяжении десятилетий русский романист (а с ним и его текст) все еще комплексует перед зеком. Зоркий славист, отметивший, как охотно прибедняется герой нынешнего романа, сказал, что на русском герое все еще ватник. Номер зековский, правда, неразличим. Номера нет - и на том спасибо┘"

ЗНАМЯ

Сергей Гандлевский. Два стихотворения

"Грусть какая-то хочется чтобы / смеха ради средь белого дня / дура-молодость встала из гроба / и на свете застала меня"

Леонид Зорин. Забвение. Маленький роман

Пожилой адвокат узнает, что у него начальная стадия болезни Альцгеймера. Что делать? А нечего - все давно уже сделано. Подводить итоги? Оказывается, что их тоже нет. Вот он встречается с друзьями (друзьями?). У них у всех имена почему-то на букву В начинаются. Знак, что ли, какой?

Белла Ахмадулина. Посвящения. Стихи

"Тайна зари: пожелала незримо зардеться / выше, чем вижу. Гребцы притомились грести. / Благостный остров не знает ни войн, ни злодейства. / Ночь извела понапрасну. Иосиф, прости"

Ильдар Абузяров. Чингиз-роман

Одно время ждали вроде бы прихода в литературу каких-то варваров. Не дождались. Пришлось выдумывать. "Я ем только мясо, я пью только кефир. Молоко для меня вода, хлеб для меня не плоть. Я не моюсь. Запах - это дух воина. Я хожу по душной квартире голый".

Майя Кучерская. Чтение для впавших в уныние. Современный патерик

Священнослужители у Кучерской вроде митьков. Такие же добродушные и так же всех спасают. Встречаются среди них, правда, людоеды и клептоманы. Но не беда, главное, что чтение это и впрямь от уныния спасает, а ведь уныние - смертный грех. "Если жена жаловалась на мужа, или на свекровь, или же на соседа, отец Митрофан давал ей один и тот же совет: "А ты его убей".

- Как убей? - изумлялась женщина.

- Задуши подушкой или подсыпь в чай мышьяку.

Иногда добавлял: "А можно отправить его на мясокомбинат и порезать на сосиски". После этого жаловаться на близких ему переставали".

Роман Сенчин. Чужой. Рассказ

О том, как Роман Сенчин приезжает к себе на родину отдыхать от Москвы. На родине он - чужой. Даже в каком-то нехорошем смысле чужой.

Олег Хафизов. Идолы нашего городка. Документальная байка

Про памятники Тулы. Один из них - тираннозавру, прозванному в народе Тещей. "Когда в Туле прослышали о возможном приезде президента, Зооэкзотариум придумал новую проделку. Девушки купили пятнадцать метров белой материи, сшили из нее огромное кимоно, надели его на Тещу и повязали сверху черный пояс. Несколько дней динозавр простоял в наряде дзюдоиста, к восторгу местного населения и особенно детской его части. Все были уверены, что, проезжая на машине по московской дороге, наш президент увидит из окошка Тещу в кимоно, рассмеется и скажет: "Мои туляки суть самые находчивые, остроумные и симпатичные люди во всей России. Я сам в душе туляк". Всем же известно тонкое чувство юмора нашего президента".

Борис Рыжий. Когда б душа могла простить себя. Стихи

"Когда бы я был Ивановым, дружок, / я был бы силен и бессмертен, как бог, / и, песню без слов напевая, ходил / по пеплу, по праху, по грядкам могил".

Сергей Чупринин. Высокая (ли) болезнь. К вопросу о бытовании поэзии в современной России

Поэты в России есть, и премного. Всех не перечтешь, да и стоит ли?

ОКТЯБРЬ

Василий Аксенов. Вольтерьянцы и вольтерьянки. Старинный роман

Сказка. Притча. Фантасмагория. Если и роман, то не исторический, а именно старинный: "Полетели бокалы! Звон, звон вокруг. Боюсь, не тот звон, что вы ласкаетесь слышать, господин Херасков Николай Иванович, и вы, Сумароков, ну в общем, Александр Не-Исаевич!"

Борис Евсеев. Два рассказа

Абсолютный импрессионизм. Сплошные звуки, а не слова. Первый рассказ, впрочем, так и называется "Слух": "Кто-то словно бы хочет скрытным човганьем и пыхтеньем выстроить бессловесную фразу. Хочет, но не может. И тогда эту фразу выстраиваю про себя я".

Кирилл Кобрин. Где-то в Европе. Рассказы из цикла

Просто "из цикла". Цикла без названия, да название и не нужно. Ибо и рассказы предельно простые. Оттого, наверное, и живые: "...отмечали 1 мая 1985 года как всегда - демонстрацией и портвейном. Слова "Карабах" и "Агдам" можно было еще прочесть не в военных сводках, а на бутылочных этикетках; впрочем, несчастным напиткам уже через несколько месяцев предстояло подвергнуться нешуточным гонениям со стороны нового генсека".

Анатолий Найман. Каллиграфия кляксы. Стихи

"Еще бы денек к тридцати - и на пляску / свернуло, какая не снилась Давиду. / И так уже слишком похоже на Пасху, / и слез не хватает допеть панихиду..."

Вацлав Михальский. Для радости нужны двое. Роман

Война. Но люди остаются людьми, у них одна жизнь, так что все равно перед нами история любви. "Она писала рапорт за рапортом, одержимо рвалась на передовую и все-таки добилась своего. В феврале 1943 года через того же грищуковского снабженца из штаба фронта ей наконец удалось "устроиться" военфельдшером в штурмовой батальон морской пехоты". Продолжение следует.

Михаил Огарев. Не прыгать через ступеньки

Про модного ныне Пауло Коэльо. Критика - с позиций религиозно-нравственных. Во многом верно. Хотя, на наш взгляд, Коэльо плох не столько "убеждениями", сколько вторичностью. Впрочем, Огарев пишет и об этом тоже, просто упор делает на другом. Его право.

ДРУЖБА НАРОДОВ

Владимир Корнилов. Запах духов. Стихи

Несколько последних стихотворений и одно - 1958 года. "Есть у поэтов надежное средство: / Хочется что-нибудь вынуть из сердца, / Не напивайся и не блажи, / Сядь и об этом всерьез напиши".

Алла Боссарт. Новый русский бестиарий.

Разудалые и циничные рассказы про разную нечисть. "Ундины легко согласились. Пока раки варились, Дуська все ныла, что совсем мужиков не стало, местные их знают и нипочем купаться и щекотаться не хочут, а приезжих лет десять как не бывало. Потом выпила и повеселела".

Вано Сирадегян. Две новеллы. Перевод с армянского Тиграна Акопяна

Вано Сирадегян - человек интересной судьбы. Он был членом комитета "Карабах", депутатом парламента, министром внутренних дел, мэром Еревана. И еще он давний автор "Дружбы народов". Сейчас местонахождение Сирадегяна неизвестно. А новеллы - вот они. "Ты не можешь чувствовать конец своего бытия, потому что невозможно почувствовать последний миг перед уходом. Поймать и прочувствовать этот последний миг не дано никому, ибо невозможно осознать и миг предпоследний. И так - до бесконечности, потому никто до конца не будет верить в неотвратимость последнего момента".

Всеволод Глуховцев. Смерть идеалиста. Рассказ

Умер любимый кот. Девушка оказалась проституткой. Детство кончилось. Хорошо хоть папа - банкир.

Александр Панарин. Особый дар.

Фрагменты различных работ недавно умершего философа. "Особенность русской культуры не в том, что она опосредует восприятие человеком реальности некоторыми нормативно-аксиологическими текстами, - это делает любая культура, - а в том, что она, во-первых, больше других тяготеет к "монотекстуальности" (пронизанности всех практик особым смыслом), во-вторых, ее процедуры подведения действительности под нормативный текст требуют значительно большего внутреннего напряжения в силу той изначальной дистанцированности ортодоксального грекоправославного текста от эмпирической реальности, которая связана с ранней гибелью материнской цивилизации - Византии".

Овик Вардумян. Истинная литература та, у которой один адресат - и это я, только я. Беседы с Грантом Матевосяном

"- Что для вас слово?

- Я его не приемлю. Слово в тексте выступает как спаситель. Я всегда избегал этого. Текст сам по себе должен быть сильным, а не так, чтобы одно слово спасало весь текст. Все слова должны быть одинаково сильными".

ЗВЕЗДА

Лев Лосев. Стихи

Великолепен, как всегда, Лосев. Жаль только, что все не процитируешь: "Радио: Говорит радиостанция "Зоотечественники". / Московское особое время - / сорок часов. / Тассо уполномочен заявить, / что Иерусалим освобожден. / "Я иранскому лидеру / бороду выдеру", - / сообщил нашему корреспонденту / Салман Рашди. / Погода: солнечно, облачно, с переменными грозами, / проливные дожди".

Валерий Попов. Прелести лета. Запись водной феерии

Сплошная поэзия, сплошной не Ленинград даже, а Петербург. Не повесть, а и впрямь феерия-фантазия-акварель. "Мы прошли широкий крутой изгиб у растреллиевского Смольного собора (хоть бы кто вылез глянуть на эту красоту!), нырнули под Охтинский мост с гранитными острыми башенками... Все шире, безлюдней... Запущенные сады больниц... За большим, но скучным мостом - Александро-Невская лавра, богатое мраморно-чугунное кладбище, какого нам не видать... Все просторней - и все пустынней!"

Александр Кушнер. Стихи

"С парохода сойти современности / Хорошо самому до того, / Как по глупости или из ревности / Тебя мальчики сбросят с него..." Вас не сбросят, Александр Семенович, не волнуйтесь.

Анатолий Бузулукский. Шесть рассказов

Незамысловатые, житейские истории. Не по-ленинградски добрые и мягкие: "Старик Семенов любил гладить Санины коленки, потому что они были аккуратными и нежными, как у девушки. Саня захрапела по-мужицки тяжело, сердобольно, с кроткими доводами, и старик Семенов улыбнулся".

К 80-летию "Звезды"

Два текста. Арлена Блюма - "Звезда" после августа 1946-го. Хроника цензурных репрессий 1940-х - 1960-х годов". И Андрея Арьева, одного из соредакторов, - "Журнал "Звезда" и идеология попутничества". "Из всех журналов, когда-либо издававшихся в Северной столице со дня ее основания, ни один не выходил, подобно "Звезде", 80 лет подряд без перерыва. Издание не остановила ни блокада Ленинграда, ни сталинско-ждановский разгром в 1946 г., ни, наконец, инфляция и общее понижение интереса к словесности в последние годы..."

Татьяна Бек. Огромный подросток

О поэте Евгении Рейне: "Однажды Рейн рассказал мне, почему он вообще начал писать стихи. Лет до четырнадцати он страдал сильными приступами бронхиальной астмы. И когда шел в школу по набережной Фонтанки, то быстро начинал задыхаться. Со временем он инстинктивно нащупал способ сопротивляться удушью: стал ритмически произносить первые попавшиеся слова. Ему становилось легче..."

Андрей Битов. Литературный герой как герой. Рассуждение в жанре интеллектуального примитива

Эссеистика. Как всегда, тонко, иронично, пронизано лукавством. Отсюда и "примитив" в подзаголовке: "Гаргантюа - Робинзон - Гулливер - для масштаба в пространстве и времени. Ариэль, Фауст, Гомункулус, Франкенштейн, Дракула, Голем - предшествие трансформеров. Вспомним человека! Ничего человеческого, кроме Винни-Пуха, не найдем".

Иосиф Бродский. Помни Ее

Рецензия на оперу Генри Перселла "Дидона и Эней". Перевод с английского Александра Сумеркина.