Копролит эпохи модернизма

Вирджиния Вулф. Комната Джейкоба: Роман / Пер. с англ. М.Карп. - СПб.: Азбука-классика. 2004, 224 с.

"У большой формы есть свои законы: здесь не только развитая, расчлененная фабула, здесь обязательны подъемы и спады, переменная нагрузка интереса┘ Помимо психологии в романе нужна оправданность каждого явления, нужна мотивированность каждого сюжетного поворота", - утверждал в 1924 году Юрий Тынянов, придирчиво разбирая сверхдинамичные, но легковесные романы-фельетоны Ильи Эренбурга.

Вирджиния Вулф (1882-1941), давно уже причисленная англоязычной профессурой к светлому лику классиков "высокого модернизма", считала иначе: ее "экспериментальный" роман "Комната Джейкоба" (1922) изготовлен так, словно она знать ничего не хотела о законах "большой формы". В нем нет не только "подъемов", "спадов", "перемены нагрузки интереса", но и элементарной фабулы. (В современном романе, считала Вулф, не должно быть "ни сюжета, ни комедии, ни трагедии, ни любовной интриги в традиционном стиле".) Боясь прослыть старомодной, писательница так рьяно вытравливала из своей поэтики приметы викторианского романа XIX века, что в итоге произвела на свет странного жанрового мутанта, лишь по издательской инерции сохранившего рыночную этикетку "роман".

"Комната Джейкоба" - это стихотворение в прозе, раздутое на двести с лишним страниц; перекрашенная в роман лирическая поэма, в которой главный герой больше смахивает на смутный силуэт, вырезанный из полиэтилена, нежели на человеческий образ. (О катастрофическом неумении Вулф создавать полнокровные и запоминающиеся характеры, о ее неспособности вдохнуть жизнь в героев писали едва ли не все англоязычные литераторы и критики, причем не только принципиальные антагонисты - Арнольд Беннетт, Олдос Хаксли, Грэм Грин, Чарльз Перси Сноу, - но литературные союзники, вроде Дезмонда Маккарти и Э.М. Форстера.) "Комната Джейкоба" заселена людьми еще гуще, чем сталинские коммуналки, но все персонажи напоминают бесплотных призраков, то внезапно появляющихся, то вдруг исчезающих из поля зрения читателя. При этом отличить одного персонажа от другого практически невозможно, и уже к середине романа самый добросовестный читатель запутывается в их именах и фамилиях, вязнет в их пустопорожних и бессвязных диалогах, загромождающих повествование. Плоховато здесь и с психологизмом: если и можно говорить о какой-либо "психологии", то лишь о психологии автора, рафинированной и немного манерной дамы с крайне ограниченным жизненным опытом, неспособной, да и не желающей соединить разрозненные впечатления и наблюдения в единое целое.

Беспорядочно выхватывая отдельные эпизоды из жизни главного призрака - маленький Джейкоб резвится на пляже, студент Джейкоб катается на лодке с приятелем, двадцатипятилетний Джейкоб Фландерс скучает на светском рауте, читает Шекспира, путешествует по Италии и Греции, - Вулф топит мелко наструганные фабульные кусочки в сиропе "лирических отступлений", без особого на то основания претендующих на глубокомыслие: "Наверное, глубоких, беспристрастных и абсолютно справедливых суждений о себе подобных вообще не существует. Либо мы мужчины, либо - женщины. Либо равнодушны, либо увлечены. Либо молоды, либо стареем. В любом случае жизнь - это лишь шествие теней, и одному только Богу известно, почему мы так горячо их обнимаем и с таким страданием расстаемся, если мы все тени┘" и т.д.

В общем, "Комната Джейкоба" - то еще чтиво. Роман любопытен тем, что в нем наглядно воплощены родовые черты модернистской поэтики (и ее роковые изъяны): холодный формализм - при полном отсутствии художественного вымысла и сюжетной занимательности, фрагментарность, судорожные, ничем не мотивированные временные скачки, обезличенные и обесцвеченные персонажи, переусложненная, хотя и рыхлая композиция, и прочая, и прочая. Но вряд ли такие вещи можно читать, а тем более перечитывать, что называется, "для души" Рекомендовать "Комнату Джейкоба" я могу только в качестве археологического экспоната, эдакого копролита эпохи модернизма - безумного, изломанного, дегуманизированного искусства, все дальше уходящего в прошлое ХХ века.