0
1289
Газета Проза, периодика Интернет-версия

16.02.2006 00:00:00

Еврейские ковбои в чикагских прериях

Тэги: беллоу, серебряное блюдо


Сол Беллоу. Серебряное блюдо: Рассказы./Пер. с англ. – М.: АСТ; Текст, 2006, 254 с.

Американец Сол Беллоу ушел из жизни год назад в возрасте, который ныне считается возрастом патриарха (90 лет), а в библейские времена считался возрастом перехода от молодости к зрелости. Ушел лауреатом Нобелевской премии 1976 года, автором повестей «Человек меж небом и землей» и «Лови мгновенье», романов «Приключения Огги Марча», «Хендерсон, повелитель дождя», «Герцог», «Планета мистера Саммлера», «Дар Гумбольдта», «Зима профессора». Начал печататься в 1944-м. На родине предков, в России, был почтен публикацией одного рассказа в 1961 году, затем на тридцать лет отлучен от кириллицы. В собственном отечестве получил полный комплект критических отзывов – от безудержных восхвалений и дифирамбов до обвинений в национально-религиозном отступничестве.

Составившие эту книгу рассказы в американском литературном обиходе имеют забавное жанровое обозначение – long short stories, то есть «длинные короткие рассказы». По-нашему – не то большие рассказы, не то маленькие повести. Читая их, убеждаешься, что жанровые определения бессмысленны.

Лет сорок назад чернокожий американский прозаик Джон Килленз жаловался: «Редакторы говорят мне: Джонни, что ты все время пишешь о неграх? Почему бы тебе не написать просто о людях?» Тонкие критические замечания такого рода со временем превратили талантливого Килленза в заурядного черного расиста.

Герои Беллоу – почти исключительно евреи. Силлогизм несложен: раз автор еврей, то куда же героям податься? Но стоит вчитаться – и начинаешь почесывать в затылке. Уж очень все какое-то нетипичное.

Беллоу словно сознательно избегает продуманных и выстроенных сюжетов – во всяком случае, в рассказах этого сборника. Пишет выразительные характеры в бытовых обстоятельствах, отчего рассказы по тону и стилю похожи на бытовые пересуды, которые ведет наблюдательный человек с хорошо подвешенным языком. Происходит многое – и одновременно ничего не происходит, просто жизнь влачится своим путем. Схема, скажем, «Серебряного блюда» сводится к формуле «Родился, женился, умер, а пока жил, успел кое-чего натворить». Немалое место в рассказах занимает одушевленно-неодушевленный герой – Windy City, «Город Ветров» – Чикаго. Вопреки представлениям о вольной ковбойской жизни в прериях сто лет назад иммигрантам из Восточной и Северной Европы власти США предписывали жить в именно в этих местах. Самым подходящим местом для них считался Midwest – Средний Запад: равнины соседствуют с лесами, много рек и озер, зимы холодные, снежные и ветреные, экономическая специализация – сельское хозяйство. Чем не Швеция или Белоруссия?

«Папаша Зетланд читал стихи на русском и на идише. Предпочитал общество музыкантов, художников, швейников богемного настроя, толстовцев, последователей Эммы Голдмен и Айседоры Дункан, революционеров в пенсне и косоворотках, носивших бородки на манер Ленина или Троцкого. Он посещал лекции, дискуссии, концерты и чтения; утописты его забавляли; умников он почитал; чокнулся на настоящей культуре. В те дни в Чикаго она была доступна». А где же чикагские бойни, гангстеры, самый высокий в мире небоскреб «Сирс Тауэр» и самые длинные в мире трамвайные линии? Трамваи упоминаются, прочее – нет. В те дни, к которым обращается память героев Беллоу, чикагские бойни уже пережили свою славу, чикагские гангстеры были почти сплошь итальянцы, «Сирс Тауэр» не существовал даже в проекте, а трамвайные магнаты один за другим шли на дно под натиском метрополитена.

Беллоу – городской человек, и проза его городская. Мозаика характеров, скандинавско-славянско-еврейская смесь укладов, привычек, семейных скандалов, брачных недоразумений, религиозных «приколов» (именно так), пресловутых поисков смысла жизни, рождений, болезней и смертей. Моралистика и мессианские идеи полностью отсутствуют, национальная экзотика присутствует ровно настолько, насколько автор не способен выскочить из собственной кожи. И изрядная длина его коротких рассказов – лишь подтверждение простого факта: индивидуальности неповторимы, зато судьбы повторимы и предсказуемы. Из столкновения неповторимости и повторяемости рождается проза жизни – еврейской, американской, русской и какой угодно другой. Не случайно же один из героев Беллоу, доктор Браун, вспоминает стихи Йейтса: «Окинь холодным взглядом/ И жизнь, и смерть/ И прочь себе ступай».


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Зарплатная гонка оказалась не всем по зубам

Зарплатная гонка оказалась не всем по зубам

Анастасия Башкатова

Промышленность скорректировала приоритеты: сохранение имеющихся работников вместо расширения штата

0
1197
"Гражданская инициатива" продолжит выборные кампании и в будущем году

"Гражданская инициатива" продолжит выборные кампании и в будущем году

Дарья Гармоненко

Лидер партии Андрей Нечаев и координатор платформы несистемщиков Борис Надеждин остаются партнерами

0
718
Центробанк описал свои антикризисные достижения по заветам Михаила Жванецкого

Центробанк описал свои антикризисные достижения по заветам Михаила Жванецкого

Михаил Сергеев

Сотрудники мегарегулятора подробно рассказывают, как рубль оказался среди наихудших валют в мире

0
1340
СИЗО – лучшая база для сбора доказательств

СИЗО – лучшая база для сбора доказательств

Екатерина Трифонова

Право арестанта на общение с родными зависит от его показаний и следователя

0
1013

Другие новости