Лев Дроздов Алексей Хвостенко. Верпа. – М.: KOLONNA Publicatoins, Митин журнал, 2005, 448 с.
Дети Ра. №10 (14), 2005.
Хотел было написать, что «Верпа» – самое полное на сегодняшний день собрание сочинений Хвоста, но тут попался на глаза журнал «Дети Ра», целиком ему посвященный. А там пьеса, проза, коллажи, интервью, взятые Еленой Зарецкой, и даже автограф предсмертной записки из реанимации напечатан. Как ни цинично звучит, он тоже – необходимая часть наследия. А раньше была «Берлога пчел», написанная в соавторстве с Анри Волохонским. А еще раньше – поэма «Страна Деталия», изданная «Красным матросом». Плюс самопальные книжечки, передававшиеся из рук в руки.
До полного собрания далеко. Когда-нибудь, не скоро еще, наверно, соберут все, что сделал Хвостенко, историки и ученые. Трудно сказать, что это будет. Отчасти книжка, отчасти музыкальный диск, отчасти картинная галерея. Недаром же издатели «Верпы» именуют Алексея Львовича Хвостенко (1940–2004) «фигурой уникальной». Не поэтом, не бардом, не художником, а именно фигурой и именно уникальной.
Потому и трудно резюмировать творчество Хвостенко одной, пусть даже очень объемной книжкой, что произведением искусства, в согласии с заветами Серебряного века, являлась сама его жизнь. Стихи на случай были бы невозможны без соответствующих случаев. Посвящения, а их у Хвоста великое множество, – без его друзей и знакомых. Что говорить тогда о его музыкальных проектах. Разве мог бы появиться «Чайник вина» без сотрудничества с Леонидом Федоровым и группой «Аукцыон»? Мог бы, но был бы совсем иным. Текучая, изменчивая, подвижная, но неизменная в чем-то главном жизнь Хвостенко зафиксирована на бумаге и магнитофонной ленте произвольно, там, где застал ее случай в лице звукооператора или кого-то еще. Каждый миг вызывал сильные эмоции и каждый был важен.
Лучший, на мой взгляд, специалист по поэзии Хвоста Кирилл Медведев заметил, что главная эмоция его текстов – восторг. Восторг от звуков, от ситуаций, от сочетаний слов. «Поедем, поедем, пока еще жив/ Направо упали часы и канава/ Поедем направо, канава направо/ Направо, направо, прилив и прилив». О чем это? В первую очередь о том, что автору хорошо. И Хармсу было хорошо, когда он писал про своих ужасных старух. И Хлебникову, и Шекспиру... Хорошо и немного страшно.
Философия Хвоста – в чистом виде философия хиппи, внутренне свободного человека, ему не надо искать специальный повод для радости. Поводом может стать любая чепуха, а радость немедленно воплощается в картины, песни, стихи. Чем отличался Хвостенко от наивных, радостных, легко сочиняющих непритязательную ерунду хиппи? Не только талантом, далеко выходящим за среднестатистические рамки. Не только знанием культуры, и современной, и очень древней. Просто писание было для него, наверное, самым важным на свете делом. Я не знаю. Я предполагаю так. Судя по книжке «Верпа». Это прямое отличие Хвоста и от многочисленных интеллектуальных спекулянтов, рядящихся в одежды авангарда. Их цель всегда за пределами текста. Потому и пишут они мало, но много и настойчиво сами себя комментируют. А Хвост был, мягко говоря, плодовит. И не любил рассуждать на внутрицеховые темы. Он не из их компании.
Хвост бесконечно разнообразен в своих проявлениях. Ярлыки к нему так и липнут. Одни назовут его авангардистом за «Камлания Верпы». А как иначе интерпретировать, например, вот этот фрагмент: «да кар/ вологи про/ кна/ ргобины кули/ само/ местоимение/ сейчас». Классическая заумь, по-моему. Другие скажут, что он типичный эзотерик, и в качестве аргумента процитируют «Танец дервиша»: «станешь искать/ потеряешь/ и то что оформилось –/ тоже неплохо»
Шаманские речитативы, дружеские послания, абсурд, античная трагедийность... Лично я из всего этого многообразия выберу что попроще. Для меня Алексей Львович всегда останется автором печальной (хотя восторг чувствуется и в ней) истории о слепых дураках: «Слепой не увидел как море над лесом/ В стакане пылало у водки реки/ А в лодке сидели два пьяных балбеса/ И в сторону леса по небу гребли».
Водка, река, лес... А гребут они, наверное, в сюрреалистический золотой город, где огнегривый лев уляжется рядом с волом, исполненным очей, и незаметно наступит вечность. Туда, где все еще может кончиться хорошо. В оригинале, если кто помнит, эта песня называется «Рай».
