Алексей Панкин
Печально, что Чингиз Айтматов так и не получил Нобелевскую премию.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
Мы с отцом уединились на даче и поминали Чингиза Айтматова, великого писателя, который умер на прошлой неделе и был похоронен в субботу в Бишкеке.
В 1970 году отец, тогда главный редактор «Комсомольской правды», написал статью о «Белом пароходе», наверное, лучшей вещи Айтматова. Он хотел напечатать эту рецензию в «КП» чуть ли не в день выхода произведения в «Новом мире» Александра Твардовского. Повесть никак не вписывалась в каноны социалистического реализма, и статья главного редактора главной комсомольской газеты была запрещена решением первого секретаря ЦК ВЛКСМ.
Вскоре после выхода повести отец и Айтматов оказались в кабинете этого первого секретаря. «О, я вижу у вас суры из Корана!» – начал разговор Айтматов, показывая на украшенный арабской вязью ковер, видимо, подарок от молодежной коммунистической организации одной из стран Востока. Подумав, что его уличают в идеологической крамоле, первый секретарь растерялся и тут же дал добро на рецензию. А ее публикация в одной из главных газет страны, в свою очередь, воспринималась уже как знак официального признания, что открывало писателю новые возможности для творчества.
Мы рассуждали с отцом о том, как алогично, а точнее, по логике абсурда, была устроена тогдашняя жизнь, как тонка и зависима от случайностей была грань между вознесением на вершины официального признания или выталкиванием в диссиденты за одни и те же деяния. Но посреди этого абсурда во многих союзных республиках СССР творило одновременно небывалое количество первоклассных писателей и поэтов, театральных и кинорежиссеров, художников. И выходит, что по уровню осмысления и современной жизни, и вечных проблем бытия застойные 60-е – начало 80-х годов двадцатого столетия стали золотым веком общей культуры той страны и составлявших ее национальных культур. И что за 20 лет последовавшей свободы новое поколение не произвело ничего (рад буду, если меня поправят), хотя бы близко подходящего к уровню произведений киргиза Айтматова, русских Василия Шукшина и Федора Абрамова, литовца Юозаса Балтушиса, грузина Чабуа Амирэджиби, абхазца Фазиля Искандера и дагестанца Расула Гамзатова, армянки Сильвы Капутикян и узбечки Зульфии, казахов Абдижамила Нурпеисова и Абиша Кекильбаева, белоруса Василя Быкова. Я мог бы очень долго продолжать этот список имен и союзных, и автономных республик.
А еще мы говорили о том, как печально, что Чингиз Айтматов так и не получил Нобелевскую премию в области литературы. И дело даже не столько в нем лично, сколько в проблемах исламского мира, частью которого он был по рождению и по усвоенному с детства культурному наследию. Ведь пусть не единственная, но одна из главных причин исламской радикализации – попытка самоутверждения цивилизации с великим прошлым, ныне оказавшейся на задворках мировой политики. И любое признание вклада этого мира в общемировую культуру со стороны Запада способствует обретению им чувства достоинства, то есть успокоению.
Да и для народов секуляризованных исламских стран бывшей советской Центральной Азии, мечущихся в поисках идентичности и находящихся под давлением радикального исламизма, подобные знаки признания также чрезвычайно важны, как бы мы ни относились к правящим там режимам. Тем более что в случае Айтматова такое признание было бы справедливостью, а не унизительной политкорректностью.
