Евгений Чигрин Владимир Захаров. Весь мир – провинция. – Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2008. – 508 с.
Большой том стихотворений известного ученого и поэта Владимира Захарова, действительного члена Российской академии наук, руководителя Института теоретической физики им. Ландау. Естественно, выход подобной книги сопряжен с некоторым риском, все-таки слишком много рифмованных (и не только) строчек. Но, может быть, автор ощущает некое право такого выбора? В конце концов «поэзия есть чувство собственной правоты», как сказал Мандельштам. Нетрудно заметить, что во многих сочинениях ученого присутствует непринужденное ощущение молодости и новизны, удивление событийности жизни, жажда прямого высказывания, желание работы и открытий: «Ну, слава Богу, праздники прошли!» А заканчивается так: «Душа трезвящей ясностью полна,/ И глыбой вырастает у окна/ Рабочий стол в пыли бумаг завальной,/ А на губах – лекарства вкус миндальный».
А вот о любви взахлеб: «Рискни своей жизнью ребенок,/ Безумный наивный болван,/ И всю ее с ног до гребенок/ Включи в фантастический план». И пастернаковское дыхание легко скользнуло по третьей строчке. И вечность высматривает стихослагателя в телескоп судьбы: «О будущей жизни я думаю так,/ Почти как об этой – родиться пустяк!/ Пустяк умереть – как собраться в кино,/ Мы вечны, как жизни морозное дно!»
Но, несмотря на вышесказанное, появляется и сильная жестокость взгляда: «Мне все равно, жива ты или нет». И это о любимой. О славе с привкусом иронии: «Чтобы даже Венеры в мехах/ О моих говорили стихах».
Сказать однозначно, что такое поэзия, достоверно невозможно. Поль Валери определял стихотворение как «растянутое колебание между звуком и смыслом». И вот этих самых лакомых «колебаний» в стихах Захарова достаточно много. «И как кипит на кухне молоко,/ Так жар простой мечты вскипает, пылок». А там уже и Гофман, «и лапкам холодно и страшновато...» И «Пьяный мастеровой», которым открывается большой цикл «Перед небом», в котором: «видишь, юноша идет удалый, вольный...» Затем картинка выходит на иной уровень живописи: «Посмотри, как он идет, как Ванька-Каин,/ Буйно волосы откинувши на спину,/ Чтоб красавицам понравиться с окраин,/ Много лампочек нашил он на штанину».
Вполне естественно, что я говорю о лучших сочинениях книги. В тех, где поэту удается соединить субстанцию, чувства и символы. Захаров тщится сделать сообщником своего волнения окружающий мир. Втянуть нас в это пространство и убедить в силе его гравитации. В стихах о любви он как бы говорит нам то, что сказал Спиноза: «Любовь – это щекотка, вызванная идеей внешней причины». Но разве такая «щекотка» не потрясение для человека? Ведь несмотря на то что именно поэту сказать «да» этому миру сложнее всех, именно поэт говорит на языке вдохновения-любви с миром.
Что еще бросается в глаза? Заметно, что поэт широко знаком с классическим наследием русской литературы. Его поэзия выгодно выделяется органичным сочетанием традиций литературы с неугомонной охотой путешествий в иные страны, острова культуры. Впрочем, жажда охватить неохватное не всегда приводит к поэтическому результату. Многие стихи написаны больше ввиду желания автора написать ради самого процесса... ради некоего лирического дневника... Сюда можно отнести и стихи прямого высказывания, политические отклики на события, зарисовки российской и мировой действительности, написанные наспех... В этом много наивности, небрежности, но: «кто-то должен вступиться за эту страну,/ Неужели одним облакам/ Дождевой своей кровью чужую вину/ Отмывать по любым пустякам». Я верю, что такие порывы продиктованы искренностью и желанием сказать правду, мне понятен сарказм человека, написавшего «В страну Мальбора, господа!», но тут иная энергетика.
В последнем цикле – «Аризонские стихи» – есть отдельные хорошие стихотворения. Вот как пример:
Когда сгустится вещество
тоски,
Когда из редкой и холодной
пыли
Возникнут звёзды,
в зеркале реки
Чтоб отразиться, и о тех,
кто были,
Напомнить нам,
пока мы в их парад
И сами не включились...
Но в целом цикл едва ли является авторской удачей, скорее это переходный период, мысли по поводу, мысли вслух и так далее. В свое время мне довелось прочитать несколько интервью с Захаровым-ученым. Вклинилось в сознание следующее оригинальное высказывание: «Мир поэзии построен из звуков, из множества ненаписанных гениальных стихов, и поэту надо лишь услышать свое созвучие. Если же замысел не услышан, поэты прошли мимо стихов, они уходят навсегда, в другое время их не напишет уже никто. В науке рано или поздно открывают все законы, и идет яростная борьба за приоритет».
Учитывая эти слова, остается пожелать поэту Владимиру Захарову услышать новые звуки и облечь их в поэтическую форму. Поскольку когда он пишет о вещах выстраданных и заповедных – стихи достигают своих высот и умеют завораживать читателя. Лучшие стихи книги – колоритное подтверждение.
