Герман Гецевич
Генрих Сапгир – это не железный аршин, а серебряный оклад...
Фото с сайта "Лица русской литературы" (gallery.vavilon.ru)
Когда читаешь стихи Генриха Сапгира, возникает ощущение, что видишь эти тексты впервые, что никогда раньше их не читал. Это связано прежде всего с тем, что доминирующее число произведений поэта написано в новых свободных формах.
Анна Ахматова скептически называла рифмованные строфы «кирпичами». В 30-летнем возрасте Генрих понял: шаблонное четверостишие с перекрестными рифмами – тюремная клетка для души и свободомыслящего сознания. Все эти неоклассические «ямбизмы-хореизмы» изжили, исчерпали себя. И тогда он уничтожил весь свой юношеский литературный архив. Его поэтическая индивидуальность, как он сам считал, впервые выразилась в книге «Голоса» (1958–1962). С этого момента начался новый, ни на кого не похожий поэт – Генрих Сапгир.
Казалось бы, нет для меня незнакомых стихов Сапгира, но открываешь книгу на любой странице, погружаешься в текст и не перестаешь удивляться: настолько неистощима фантазия поэта. Он вывернул наизнанку синтаксис, привнес в современную поэтику никем не используемые до него приемы стихосложения. Всем своим литературным опытом в стихах и прозе Сапгир показал, что язык живет, динамически развивается и видоизменяется.
Авангард Сапгира – это не «чернушный авангард», привязанный к конкретному времени, к политической ситуации. Поэт делает открытия внутри самого языка, работая над его тканью на клеточном уровне, – поэтому эти стихи не перестают интересовать пристрастного, искушенного и взыскательного читателя. В каждом тексте заключена вселенная, метафизическая реальность, поэтический космос┘ Лишь подготовленные и посвященные ценители словесного искусства в состоянии это различить и проанализировать.
В аннотации к недавно вышедшей книге «Складень» (М.: Время, 2008) цитируется тенденциозная фраза: «У них в Питере был Бродский, а у нас в Москве – Сапгир». Противопоставление Сапгира Бродскому вполне корректно. По значимости для русской литературы эти величины, возможно, эквивалентны, но по стилистике – это поезда, идущие в разных направлениях, с разной скоростью. У Иосифа Бродского есть знаменитое высказывание: «Не язык орудие поэта, а поэт орудие языка». Генрих Сапгир никогда не был орудием языка, для него язык был единственным и незаменимым орудием, которым поэт владел виртуозно.
Обращают на себя внимание дизайн, формат и название книги «Складень». Это редкое слово извлечено из самих стихов Сапгира. Так называется вторая часть цикла «Жития». В словаре русского языка под редакцией Ожегова старинное слово «складень» определяется как складной предмет, состоящий из частей, соединенных шарнирами. Казалось бы – обыкновенная версификация на шарнирах. Но Сапгир – непредсказуемый, запредельный, иррациональный мастер слова. Ему не по нутру примитивная шарнирная эстетика. Он активно разрабатывает новые методы и приемы стилистической реализации. И как натура яркая, артистическая меняет литературные стили, подобно миму, меняющему маски. Но какую бы маску ни примерил поэт, сквозь каждую просачиваются его незабываемое лицо и печаль┘ глубочайшая латентная печаль.
Предисловие к этому фундаментальному изданию в 900 с лишним страниц блестяще написал исследователь свободного стиха, поэт и ученый Юрий Борисович Орлицкий, который уже много лет проводит в РГГУ научные конференции, посвященные творчеству Сапгира. В книге «Складень» помимо ранее публиковавшихся стихов представлены стихи, напечатанные в российском издании впервые, в частности книга «Лица Соца» (Париж, 1990). Несмотря на то что многие из стихов политизированы и выражают атмосферу определенного времени, они не утратили своей актуальности и сегодня:
вся система – пошехонский
сыр
плохо пахнет
и насквозь – из дыр.
В стихотворении «Промежутки» поэт рассматривает серьезную проблему пустоты, надвигающейся на каждого из нас вплотную. Генрих и пустоту мог с легкостью преобразовывать в поэзию. Его поэтическое слово порой рождалось из молчания и тишины, из воздуха и шевеления губ. Стихи «Храм» являются наглядным подтверждением вышесказанного:
вверх выдыхаю
плотный воздух
взлетают колонны
округляются арки
все толще стены
выдохи сильные
вылепят купол
легкий и звучный
подул – там витраж
подул – там алтарь
каждое утро
так! Воздвигаю
светлым желанием
строю дыханием
незримый собор.
По мнению Казимира Малевича, «поэзия – это то, что, как правило, остается за пределами слов».
Поэзия Генриха Вениаминовича Сапгира – это не железный аршин, а серебряный оклад, «Складень» изящной русской словесности. В стихах Генриха много промежутков, но эти промежутки содержат не меньше смысла, чем сами слова. Слова же выполняют в стихах функцию меблированного интерьера, это, если хотите, элемент дизайна. А «вздохи и слезы», сама поэтическая материя, сама драма – в промежутках. Читайте!
