Борис Минаев
Валерий Шеймович. Ужасный гололед: Рассказы и повести. – М.: Зебра Е., 2009. – 302 с.
В конце 50-х московский юноша Валерий Шеймович по распределению уехал сначала в Магадан, потом на Камчатку – работать геологом. Проработал он там долго, 40 лет. Изучал землю – как она устроена. Исследовал древние отложения. Формулировал гипотезы. Опровергал ложные теории. В то же время как начальнику геологической партии ему приходилось каждодневно заниматься другими делами: пьянство рабочих, тяжелый быт в многомесячных экспедициях, выживание, продукты, чай, комары, лошади, собаки – все это, однажды свалившись на него, не отпускало все 40 лет. Результат получился интересным.
Вернувшись в Москву через 40 лет, геолог начал писать.
Вот один из рассказов: «Безобразный случай перед Новым годом», из последней книги. Накануне Нового года сидит начальник партии в своей узкой тесной комнатке, сочиняет отчет. Образцы пород, научные наблюдения. За окном буран. И вот его неожиданно просят довезти до дома пьяного товарища. Пьяного до полусмерти.
Банальная ситуация┘
Трезвый геолог тащит пьяного геолога («профсоюзное поручение», по своей воле он бы в этот ужас не ввязался!). Темнота, заснеженные улицы, он затаскивает его в автобус, пытается привести в чувство, бьет по щекам, затаскивает на себе в какой-то подъезд┘ «Он поспешил к Семенову┘ Тот ухитрился выползти из парадного на мороз и, обмочившись, намертво приморозился ко льду у подъезда. Илья Ефимович попробовал отодрать его от земли и не смог».
Эти несколько бесхитростных страниц про то, как один человек пытается спасти другого и в то же время избавиться от него – драгоценное зерно прозы. Почти откровение свыше. Неприятные добрые дела или же невозможность добра – загадка этой гудящей, огромной, невероятной конструкции, которая называется жизнью и в которой ты – всего лишь один из участников, а вовсе не главный персонаж. И таких загадок ведь много. На каждом шагу.
Когда читаешь Шеймовича, ощущение такое, что это ты сам геолог. Трудно намывается золотой песочек, но и бросить это занятие жалко, потому что откровение следует за откровением, прозрение за прозрением.
Особенно я люблю у него рассказ о злой медведице («Очагов», из другой книжки, которая называется «Купе»). Проблема в нем та же – неприятные добрые дела. Невыносимость ответственности. Образ, который подбросила автору сама жизнь, совершенно идеален: медведица разодрала рабочему партии, неприятному бичу Очагову задницу. Начальник на свой страх и риск вынужден делать операцию – врачей в глухой тайге нет. «От поясницы через левую ягодицу протянулись глубокие параллельные раны шириной в полтора сантиметра, длиной до пятнадцати сантиметров и неведомой глубины. Края их лохматились рваным обескровленным мясом, но кровь не текла. И эти раны почему-то были просто забиты мусором. И хоть это были первые в моей практике большие раны и первый раненый, я стал говорить подряд, а меня стали слушаться┘ Потом я закачал в раны из тюбика линимент для инфицированных ран, стянул и заклеил их лейкопластырем».
 Рабочие, ученые, геологи, туристы так и просятся в рассказ Алексей Корин. Бурлаки. 1897. Государственный музей-заповедник "Ростовский Кремль" |
К Очагову герой рассказа не испытывает никакой симпатии. И тот к нему – тоже. Их связывает лишь геология, работа, то есть обстоятельства жизни. Те самые обстоятельства, которые объединяют всех нас независимо от воли и порой вопреки ей. Без сантиментов, без клейкого вещества взаимной симпатии.
Это фатализм, который можно прочувствовать, лишь забравшись на тысячу километров от людей, увидев эти сумасшедшие реки и горы, поняв до конца, что других людей и другой страны у тебя в наличии нет. И все, что тебе остается, – это подбирать камни, делать сколы, а вечером, превозмогая тяжелую усталость, вести полевой дневник.
Геологии на этих страницах много, хотя не менее интересны и «городские рассказы», и повести о любви, но вот что поразительно – читая, как будто разматывая нить, бесконечную сагу об экспедициях, ни на секунду не забываешь, что всю эту невыносимую маету по доброй воле взвалил на себя застенчивый московский мальчик, от природы нежный и робкий. В этом сочетании есть какое-то странное качество.
Вот на этих плечах и лежала история. Вот такие твердые и упертые только снаружи, застенчивые городские мальчики, студенты 50-х, и толкали страну вперед, жертвуя всем своим – здоровьем, судьбой, личной жизнью – на всех этих фабриках, заводах, институтах, в космосе и тайге, в горах и пустыне, по всему периметру империи. Для чего жертвовали? Из любви к профессии, из желания осуществиться, конечно. Но и не только. Просто они к тому же еще понимали – есть в мире эти неприятные добрые дела.
