Наталья Поваляева
Стивен Фрай представляет сказки Оскара Уайльда / Пер. с англ. К.Чуковского, Т.Тарковская, С.Ильина.
– М.: РИПОЛ классик, 2011. – 368 с.
Для настоящих ценителей литературы предметом особого интереса всегда является то, как произведения прошлых веков воспринимаются современными читателями. Но особую ценность в этом смысле представляют высказывания современных художников (в широком смысле этого слова) о художниках прошлого. В связи с этим интересно обратиться к книге, которая вышла в 2009 году, Oscar Wilde’s Stories for All Ages. Что отличает эту книгу от множества других переизданий сказок Оскара Уайльда? Прежде всего то, что составителем и автором предисловий ко всей книге и к каждой вошедшей в сборник сказке стал Стивен Фрай – фигура, без преувеличения, знаковая для современной британской культуры. Отличает издание и то, что к сказкам были сделаны современные иллюстрации, автором которых стала известная австралийская художница и дизайнер Николь Стюарт (она, кроме того, является оформителем веб-сайта Стивена Фрая). А спустя два года, в 2011-м, эта книга вышла и в русском переводе – с полным сохранением художественного оформления оригинала.
Данное издание сказок Уайльда и типично, и уникально одновременно. Почему типично? Само по себе переиздание сказок Уайльда – явление не новое и отражает общую для мировой культуры рубежа ХХ–XXI веков тенденцию на переиздание классики (а это, в свою очередь, является проявлением типичной для эпохи постмодерна «ностальгии по прошлому»). Довольно обычно и то, что новое издание классического автора сопровождается предисловием и комментариями известной личности – издатели нередко так делают для того, чтобы привлечь к классике внимание молодого современного читателя.
Однако издание это является также и уникальным, и связано это, конечно, с личностью Стивена Фрая. Прежде всего и в личности, и в творчестве Фрая и Уайльда есть много общего. В Англии Стивена Фрая наполовину в шутку, наполовину всерьез называют национальным достоянием. Он может сравниться с Уайльдом и по количеству скандальных слухов, роящихся вокруг него, и по склонности к парадоксальным и провокационным высказываниям и поступкам (так, несколько месяцев назад во многих британских массмедиа обсуждалась фраза, оброненная Фраем: «Мужчинам нравится секс, а женщинам – нет». Феминистки негодовали.
Фрая можно сравнить с Уайльдом и по широте творческих интересов (Уайльд успешно проявил себя во всех видах словесного творчества (поэт, прозаик, драматург, журналист, эссеист, критик); Фрай – актер, режиссер, писатель, телеведущий, журналист, известный блогер – и это еще не полный список). Но главное, что позволяет нам провести подобное сравнение, – это сходства в натуре: Фраю, как и Уайльду, присущи утонченность вкуса и эстетство в сочетании с подлинным гуманизмом; умение в равной степени передавать комическое и трагическое, которые всегда в жизни неразделимы. Даже во внешности Стивена Фрая и Оскара Уайльда есть явные сходства. Учитывая все это, не приходится удивляться, что именно Стивен Фрай получил право сыграть Оскара Уайльда в фильме «Уайльд» (1997). Фрай сыграл эту роль блестяще – именно она считается самой лучшей его актерской работой. Кроме того, Уайльд в исполнении Фрая признан лучшим актерским воплощением образа Уайльда за всю историю кинематографа.
Почему из всех произведений Оскара Уайльда Стивен Фрай выбрал именно сказки?
Сам Фрай в интервью не раз говорил о том, что во время съемок фильма «Уайльд» наиболее волнующим, а потому эмоционально сложным для исполнения эпизодом был тот, где Уайльд – еще всеми любимый и уважаемый, можно сказать, процветающий молодой писатель – читает сказку «Великан-эгоист» своим сыновьям, Вивьену и Сирилу. Это действительно один из самых пронзительных эпизодов фильма, потому что в этой семейной идиллии – отец, читающий сказку собственного сочинения своим сыновьям, – чувствуется отголосок будущей трагедии, краха, утраты всего, что было для Уайльда ценно. В предисловии к сказкам Фрай пишет о том, что это предвосхищение грядущих бед ему видно и в текстах самих сказок: «Мне кажется интересным, что многие из его ранних сочинений, созданных в пору, когда он был богат, прославлен и доволен жизнью, с такой силой предвосхищают жертвы, несправедливость, жестокость и страдания, которые связаны в нашем сознании с последней главой его поразительной жизни». Но парадоксальным образом в сказках есть и предвосхищение того, что гений их автора будет признан – пусть и посмертно. Не поэтому ли многие герои – положительные герои – сказок Уайльда погибают, но смерть их удивительным образом рождает ощущение не уныния и безверия, но надежды и ощущения победы добра?
 Одет он был просто, но аккуратно, в длинный саван. Оскар Уайльд, «Кентервильское привидение». Рисунок автора |
Далее Стивен Фрай полагает, что именно в сказках Уайльд-человек и Уайльд-художник раскрылись наиболее полно: «В сказках таланты Уайльда как рассказчика, поэта в прозе, остроумца и моралиста выявились в их окончательной полноте. По мнению некоторых читателей (и по-моему в частности), воссоздать в каком-либо другом жанре равное этому сочетание названных качеств ему так и не удалось». Иными словами – не «Портрет Дориана Грея», не знаменитые комедии нравов, не стихи, а именно сказки, по мнению Фрая, показывают нам Уайльда таким, каким он был на самом деле, а не таким, каким его представляют биографы и критики. Фрай, будучи художником, обостренно чувствует, как легко люди поддаются стереотипным суждениям, как естественно усваивают стереотипные мнения и делают их своим кредо. Поэтому его предисловия к сказкам Уайльда – это попытка преодолеть стереотипное восприятие личности этого писателя и его творчества. Фрай хочет показать нам не Уайльда-эстета, Уайльда-декадента, ниспровергателя канонов и светского льва. Он хочет показать нам, как в простом человеке из плоти и крови зарождается искусство и что отличает художника от обычного человека. И как художник способен рассказать нам о том, о чем мы думаем и что мы чувствуем, сами того не осознавая.
Уже на первых страницах введения к сборнику Фрай обращает внимание читателя на один парадокс. С одной стороны, Уайльд как писатель актуален и сегодня, в начале XXI века: «Оскар Уайльд и сейчас продолжает оставаться человеком на все времена. Ныне, когда молодые люди уже не верят в способность популярной музыки или революционной политики изменить мир, надежды тех из них, кто наделен воображением и идеалистическим складом ума, обращаются к художникам и интеллектуалам. На стенах их спален вы обнаружите плакаты с изображениями скорее Уайльда и Эйнштейна, чем Джима Моррисона и Че Гевары, которые были преобладавшим декоративным императивом моего поколения». С другой стороны, Фрай отмечает тот факт, что Уайльд и сегодня остается «трудным» писателем для представителей определенной части общества: «Основным симптомом нашего века мне представляется все-таки то обстоятельство, что Уайльд остается решительно непонятным для обладающих средним умом, доживших до средних лет представителей среднего класса, которые совершенно уверены в том, что веселость знаменует собой нехватку серьезности, между тем как таковую знаменует, разумеется, лишь отсутствие чувства юмора». Ключевым словом в этом высказывании, конечно же, является слово «средний». И фигура Уайльда, и его творчество слишком парадоксальны и неоднозначны, и именно поэтому все «среднее» Уайльд отторгает. Средний ум обывателя жаждет однозначности и определенности во всем, в том числе и в искусстве. Если комедия – то смех до упада, если трагедия – то слезы рекой, а лучше всего – уютная мелодрама, где сначала немного слез, а потом хеппи-энд. Но у Уайльда все эти компоненты предстают в замысловатых сочетаниях, которые ставят средний ум в тупик. В этой же неоднозначности и противоречивости натуры автора кроется проблема и для исследователей-профессионалов. Подавляющее большинство литературоведов, изучавших и ныне изучающих творчество Уайльда, стремятся втиснуть творчество Уайльда в те или иные рамки или делают исходным пунктом исследования какой-то один критерий. Но что бы это ни было – декаданс, эстетизм, символизм, гомосексуализм, ницшеанство и т.п., – Уайльд не поместится в эти рамки так же, как не поместится в дамскую сумочку венский стул.
Возникает вопрос: так что же изменилось в восприятии личности и творчества Уайльда с викторианских времен? Принципиально ничего. Как и в XIX, в XXI веке Уайльдом восхищается творческое и интеллектуальное меньшинство, тогда как средний обыватель (иными словами – большинство) выказывает в адрес Уайльда в лучшем случае недоуменное равнодушие. Демонстрируя этот парадокс в предисловии к сборнику, Фрай недвусмысленно намекает современному читателю – чтение сказок будет для него тестом. Читая Уайльда и анализируя собственные реакции на прочитанное, можно понять, кто ты.
