Платон Беседин
Джон Маверик. Маленькое волшебство.
– СПб.: Другие люди, 2012. – 352 c.
Джон Маверик, Джон Маверик… имя этого автора можно раскатать на языке, как древний свиток. Известен он прежде всего в сетевых литературных кругах, а вот первая книжная публикация состоялась у него совсем недавно. В питерском издательстве «Другие люди» тиражом 10 тыс. экземпляров вышла его дебютная книга «Маленькое волшебство», в которую вошли 19 рассказов – в общем, все лучшее, что автор, живущий в Германии, но пишущий на русском языке, успел создать.
Первое впечатление от прочитанного – классическая литература в современном прочтении. Очевидна авторская инициация Достоевским, но аллюзии рождаются скорее на Нормана Мейлера и Джерома Дэвида Сэлинджера. От первого взята нагая откровенность повествования и препарирование мертвой действительности, от второго – лирический герой, романтик и бунтарь, потерянный в современном мире. Правда, авторский стиль здесь, безусловно, не столь ярок и убедителен.
Более любопытной выглядит схематика произведений Маверика, напоминающих компьютерную игру. История героя в «Маленьком волшебстве», а герой здесь, несмотря на разные имена и типажи, один и тот же, прописана до мельчайших подробностей; Маверик вообще любит подмечать детали, вроде «у того-то и друзей не было, кроме двух русских, вернее казахских немцев – занудных типов, ни о чем, кроме походов по социальным ведомствам, не говоривших». Можно даже определить разновидность этой компьютерной игры – РПГ, где доминирующим фактором является так называемый рост героя: он страница за страницей повышает свой статус, набирая очки опыта и получая новые умения. Занятно, что данное ощущение усиливает тот факт, что чаще других в названиях и текстах встречаются смысловые и лексические вариации слова «маленький» и «расти».
Из компьютерных игр первой на ум приходит Resident Evil. Да, скромный антураж, да, на первый взгляд банальный сюжет, но вопреки законам логики текст держит читательское внимание так плотно, словно уже вклинился в сознание. «Ну зачем я открыл этот ящик Пандоры?» – восклицает герой рассказа «Я, Шахерезада». Ощущение от чтения прозы Джона Маверика складывается именно такое: сначала – сомнительно-настороженное, а позже – удивленно-ошарашенное. Не знаешь, что за дверью, какую еще головоломку предстоит решить, с кем и с чем придется встретиться в авторском доме кошмаров.
 Книга как ящик Пандоры – соблазнительна и опасна. Жюль Жозеф Лефевр. Пандора. 1882 |
Текст как квест, текст как пазл для читателя. Он, как вирус, незаметно интегрируется в читателя; лишенный языковых изысков, написанный местами топорно и угловато, он, наоборот, странным образом использует свои недостатки себе же во благо и постепенно перерастает в занимательную форму безумия. Маверик, будто сумасшедший фармацевт, выдает яды за витамины, отравляя читателя. Пожалуй, сборник надо было назвать не маленькое, а безумное волшебство, потому что именно безумием, скрытым и явным, пропитаны рассказы русского немца. Возможно, тут сказалась и «мирская» профессия Джона Маверика – психиатр.
Простой мальчик, стоящий на берегу реки, думающий о своей жизни, решающий, что делать дальше. Еще одна неприкаянная душа, еще один ищущий себя романтик-максималист со своей извечной полемикой с миром. Постепенно он приоткрывается, как скрипучая дверь в Resident Evil, являя читателю, словно грязное белье, множество сомнительных подробностей жизни: хастлер, гомосексуалист, жертва насилия.
И тут автор, собственно, балансирует на тонкой грани: он рискует скатиться либо в откровенную чернуху, либо в излишний сюр. С другой стороны, именно данная смысловая эквилибристика и может увлечь читателя, особенно если она упорядочивается – в большинстве рассказов это автору удается – своевременной демонстрацией второй стороны медали, когда белое разбавляет черное. И если где-то в затхлом амбаре повесился одинокий старик, то рядом обязательно найдется место искренней чистой дружбе: «А потом я и Мориц забирались на чердак, бросали на пол старые матрацы и, лежа голова к голове, полночи перешептывались о самом сокровенном, часто о таком, о чем ни за что не решились бы говорить при свете дня».
Встраивая в хлипкий организм обыденности ген безумия, порождающий дальнейшие мутации, наблюдать за которыми достаточно интересно, Джон Маверик создает социальный хоррор, постепенно трансформирующийся в занятное размышление о природе человеческих страхов и надежд. Такие себе записки лечащего врача из подполья.
