Застольная беседа

Александр Ханов

В 1993 году в Москве состоялся литературный праздник «Булгакиада на Патриарших», была выпущена четырехполосная газета «Мастер». Ее редакция предложила мне написать цикл пародий – взять эпизод из какого-нибудь булгаковского произведения и представить, как его написали бы некоторые современные прозаики. Я остановился на «Собачьем сердце».

Помните, например, сценку за обедом, когда профессор спросил, что Шариков читает:

– Эту... как ее... переписку Энгельса с этим... как его – дьявола – с Каутским.

Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.

Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:

– Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?

Шариков пожал плечами.

– Да не согласен я.

– С кем? С Энгельсом или с Каутским?

– С обоими, – ответил Шариков.

Время от времени цикл продолжается.

Вот как этот эпизод написали бы…

Застольный болталон

Сергей Лукьяненко

Через несколько дней, после того как Шариков преодолел стадию собаки, он со спецпрофессором и его спецассистентом решили совершить межпланетную прогулку в гиперканальной капсуле. По пути для передышки они уселись в отдыхательном секторе планеты, куда добрались из космопорта благодаря служебной страховке на бесплатном моноре для натуралов.

К тому времени оба его спутника были кибергазированы в гиперстельку. Оба курили травку. Оба разглядывали Шарикова с притворным любопытством, идентичным натуральному. И было на что любоваться: после метаморфоза клон Шарикова выглядел словно квазиогурчик.

Робот-официантка предпоследнего поколения принесла каждому по депротеиновому коктейлю и авитаминизированному мороженому. Когда все вошли в транс, жажда общения стала настолько велика, что спецпрофессор, сняв гермошлем, поинтересовался:

– Какой контракт на чтение у тебя сейчас?

Излишнее любопытство настолько удивило Шарикова, что в глазах у него появилась настороженность. Тем не менее он аккумулировал в себе силы ответить:

– В настоящий период времени я заключил виртуальный договор на реальные информуслуги переписки Энгельса с Каутским.

Услышав это, спецпрофессор схватился за кардиостимулятор. Спецассистент от неожиданности ввел себе по старинке спецампулу водки и занюхал рукавом спецовки. Шариков тем временем активировал себе щедро сдобренного сублимированной глюкозой и шампунь-кристаллами спирта.

– Какой экспресс-анализ прочитанного ты можешь сделать? – очухавшись от стресса, вернулся на опросную орбиту профессор.

Подрагивая своим моделированным телом, Шариков отчеканил:

– Я бы подобное чтиво навсегда заблокировал – уж больно много у них словесных интеллектуальных аллергенов попадается.

В мире уродов

Михаил Веллер

Когда дома у доктора начались проблемы со жратвой, мы завалились в кабак, который крышует промзоновская мафия.

Мы сдали шмотки в гардероб и культурненько прошли в зал.

Втроем – я, доктор, точнее профессор Преображенский. Третью вершину нашего неравностороннего треугольника образовал некто Борменталь, его погоняло – Ассистент.

Народишек вокруг – полный отстой. Урод на уроде.

На столе царская хавка – вплоть до лобстеров. А вот бухла – нет. Я хотел спросить почему. Только не успел раскрыть пасть, как этот урод профессор опередил меня – спросил, что я сейчас читаю. Ну, мы вилять не привыкши, ответил как на духу:

– Переписку Каутского с Энгельсом.

Заметил – при этих словах рехнутый Профессор едва не подавился своим компотом из сухофруктов. А у Ассистента в руке застыла вилка с кусманом бестактно заказанной в моем присутствии маринованной собачатины.

Я тем временем забил на них большой болт с прибором, достав из кармана пластиковый флакон стекломоя с красивой этикеткой «Help». 145 граммов выпил за свое здоровье и еще 125 за здоровье всех присутствующих. Так что свою программу-минимум я выполнил.

Профессор же таращится на меня – в каждом глазу по политбюро:

– И что вы думаете по поводу прочитанного?

Ответил, что не согласен.

Жиденько гыгыкнув, профессор – ему бы комсоргом родиться – интересуется:

– С кем не согласны?

– И с тем и с другим, – сказал я и объяснил: – Оба урода не фурычат.