0
2295
Газета Проза, периодика Интернет-версия

19.04.2018 00:01:00

В бой без кисти руки, но с револьвером и шашкой

О георгиевском кавалере, толстовце и сионисте

Тэги: документалистика, петербург, иерусалим, сионизм, война, палестина, дон кихот, санчо панса, портартур


О георгиевском кавалере, толстовце и сионисте

Александр Ласкин. Мой друг Трумпельдор. Документальный роман. – М.: Книжники, 2017. – 285 [3] с. (Проза еврейской жизни).

«Мой друг Трумпельдор» – новый роман петербургского писателя Александра Ласкина. В основе книги материалы из архивов Петербурга и Иерусалима. Предыдущая книга Ласкина в этом жанре «Дом горит, часы идут» – о русском студенте Николае Блинове. Во время житомирского погрома 1905 года Блинов встал на сторону тех, кому грозила расправа, и был убит погромщиками. Герой нынешней книги, Иосиф Трумпельдор (1880–1920), – человек известный. Первый русский офицер иудейского вероисповедания (при этом толстовец и вегетарианец), полный георгиевский кавалер, потерявший в бою кисть левой руки от разрыва японского снаряда и получивший разрешение ходить в бой с револьвером и шашкой. А еще Трумпельдор – активист раннего сионистского движения, организатор отрядов еврейской самообороны; во время переговоров с арабами был смертельно ранен в живот.

Рассказывает о нем Давид Белоцерковский, его друг, соратник и автор книги «Жизнь Иосифа Трумпельдора» (опубликована в Берлине в 1924-м). Александр Ласкин в послесловии к своему роману подвергает сомнению дату смерти Белоцерковского – 1922 год. Поэтому в «Моем друге Трумпельдоре» Белоцерковский в 1948-м пишет о друге вторую книгу, а в 1961-м ее дополняет, но не успевает закончить. В самом начале он сообщает, что живет, чтобы вспоминать: «Дел у меня почти нет, а вспомнить есть о чем. Сколько времени прошло со дня гибели Трумпельдора, а годы, проведенные вместе, для меня по-прежнему главные».

Повествователь и его герой – очень разные. При этом они рядом в Порт-Артуре и Петербурге, в Финляндии и Палестине… Когда вокруг ничего не происходит, Трумпельдор скучает, а с приближением опасности обретает уверенность. «Иосиф говорил: пусть ничего не выйдет, но зато немного поживем с удовольствием. Потом вспомним: было не только ветрено, но и весело. Почему весело? Потому, что все могло закончиться так – и наоборот». Иосиф – человек поступка, действия: «На войне мой друг побеждал, а в мирной жизни больше проигрывал». А он, мятежный, просит бури – это про него. Рассказчик же Давид – скорее наблюдатель, он называет себя доморощенным историком, историком для себя. Трумпельдора он сравнивает с Дон Кихотом, себя – с Санчо Пансой. Первый – единственный в своем роде, а второй – как все: «Так вот, я как все. Не самый смелый, не самый гордый, не самый самостоятельный. Главное, что меня отличало, – это мой друг. Я глядел на него и думал: когда-нибудь придется о нем написать... Значит, уже тогда я знал о себе сегодняшнем. Поглядывающем то в рукопись, то в окно. Стремящемся уразуметь, что это было, а главное – для чего».

Книга построена на воспоминаниях. После смерти друга рассказчик, по собственному признанию, живет среди умерших. «Когда у меня спрашивают: «Как вы пережили его уход?» – я развожу руками. Как, как? Да я и не пережил. Он и через двадцать лет ко мне является. Войдет, хлопнет по плечу, произнесет: «Эйн давар». Это значит: нормально. Могло быть лучше, но и так ничего». Белоцерковский опирается на память, где-то – на документы. У него ведь хранится архив Трумпельдора: где еще ему находиться?.. «Непросто жить рядом с документами. Уже наизусть знаешь каждую кляксу, а все равно переживаешь: как бы чего не пропустить!»

Мы видим Трумпельдора в разные периоды: Русско-японская война, плен, учеба в Петербургском университете, финская ссылка… Всегда в гуще событий. Его суть точно сформулировала двоюродная сестра: «Выздоравливайте и набирайтесь силы, чтобы бороться с жизнью». Трумпельдор боролся с жизнью до конца. Он активно ее преобразовывал и устанавливал – когда удавалось – свои правила. Выражаясь высоким штилем, перед нами пример жизнетворчества. Так, Трумпельдор организовал в японском плену школу, обувную мастерскую, парикмахерскую, фотоателье, библиотеку, театр, газету... Отправил приветствие Сионистскому конгрессу от солдат в плену. В еврейском бараке под его руководством создали маленькое государство – и прожили так почти год. «Я сейчас думаю о том, – пишет повествователь, – что Порт-Артур мы проиграли, а Хамадеру выиграли. Показали, что даже за колючей проволокой можно оставаться собой». Главного героя можно сравнить с факелом, освещающим другим дорогу. «Мой друг Трумпельдор» – грустная, но жизнеутверждающая книга. Герой ее прожил тридцать девять лет, и, хочется надеяться, с удовольствием – как и собирался.   


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
701
ХАМАС переходит к партизанской войне на севере сектора Газа

ХАМАС переходит к партизанской войне на севере сектора Газа

Игорь Субботин

Израильскую армию вынуждают возвращаться в зачищенные районы

0
3460
Белый флаг капитуляции и белые одежды понтифика

Белый флаг капитуляции и белые одежды понтифика

Андрей Мельников

Символический подтекст откровений папы Римского

0
4945
Союзники Нетаньяху покусились на армейские полномочия

Союзники Нетаньяху покусились на армейские полномочия

Игорь Субботин

Глава Генштаба Израиля попал под критику за кадровые перестановки

0
2128

Другие новости