Где моя собаченька?

Что главнее в книге – слова или смыслы? Ло Спадарино. Царь Птолемей II, обсуждающий переводы Ветхого Завета с иудейскими учеными. 1620-е

Каждый язык – это свое видение мира и своя логика, отражающая ментальность нации. Это хорошо знают переводчики, чья жизнь проходит в кросс-культурном пространстве между языками и культурами: им каждый день приходится искать лингвистические соответствия специфических понятий и явлений, которые часто просто отсутствуют в чужой культуре. Хороший переводчик должен быть не только двуязычным, но и максимально бикультурным. Я провела всю жизнь в этой удивительной межъязыковой стране в качестве редактора переводов с русского на английский и в роли переводчика.

Те, кто начинают учить иностранный язык, часто не понимают, что знания даже нескольких тысяч слов иностранного языка недостаточно: необходимо еще знать контекст и коннотации, историю и образ жизни данного народа, нужно почувствовать душу языка и время от времени погружаться в его стихию. Иначе получится «смесь французского с нижегородским» или вообще «твоя моя не понимай».

Марк Твен, побывав в Париже, написал друзьям: «Я пытался говорить с ними по-французски, но они только таращились на меня. Мне так и не удалось добиться от этих идиотов, чтобы они поняли их собственный язык». Можно себе представить, какой это был французский.

Однажды я присутствовала на уроке русского языка в лондонской школе и весь урок с трудом сдерживала смех. Помню фразу учителя: «И где моя собаченька? Она лежит да спит». А после урока этот учитель, такой корректный джентльмен, говорит мне без тени улыбки: «Пойдем жрать». По смыслу все понятно, но по поводу стилистической окрашенности его явно никто не просветил.

В Советском Союзе были издательства («Прогресс», «Мир», «АПН» и др.), которые издавали русских авторов на иностранных языках силами переводчиков, приглашенных из других стран: «числом поболее, ценою подешевле». Когда наступила перестройка и Россия вошла в моду на целое десятилетие, сюда хлынули иностранные издатели в поисках шедевров и, увы, забраковали все переводы, сделанные в этих издательствах. С другой стороны, их местные переводчики были в основном из академической среды, а это сказывалось на переводах, лишая их непосредственности.

Но всегда были – и теперь есть – талантливые креативные переводчики, благодаря которым русская литература завоевала свою репутацию в мире и которые по собственной инициативе продвигают нашу культуру в своих странах. Когда-то американские знакомые спрашивали: «Почему вы считаете Платонова гением, что в нем особенного?» Но когда Платонова перевел Роберт Чандлер, вопросов больше не было. Затем он взялся за Гроссмана и Тэффи, да так, что они стали событиями в англоязычной культуре. Джоан Тернбул перевела на английский гениального Сигизмунда Кржижановского, и мир ахнул: где было это сокровище раньше? И стали его издавать во всех странах. Я могла бы продолжить список таких переводчиков-подвижников, которые искренне любят русскую литературу и много сделали для ее продвижения.

Переводчиков можно разделить на два основных направления: буквалисты и «соавторы». Споры между ними идут уже многие десятилетия. Буквалисты из идиом делают кальки и даже пословицы переводят дословно, не используя эквиваленты, а иногда сохраняют русский порядок слов и синтаксис. Они считают, что такая «близость к оригиналу» дает максимальное проникновение в язык и суть произведения. Знаменитые (хотя и нечитабельные) переводы русской классики Пивера и Волохонской – яркий пример такого буквального подхода. Но именно их выбрала известная американская телеведущая Опра Уинфри (наверняка не читая), и все стали их хвалить.

«Соавторы», напротив, считают, что переводить надо не слова, а образы и смыслы, что требует литературного таланта и творческого подхода. Они стремятся к максимальной естественности текста. Сразу вспоминаешь пастернаковские переводы Шекспира, которые прекрасно передают дух его произведений, но никак не букву. Я помню, как мне пришлось переводить субтитры к фильму Козинцева «Король Лир» и я не могла найти многих соответствующих ремарок в оригинале пьесы – Пастернак их видоизменял или вообще выкидывал, а на экране происходило действие по тексту Пастернака.

Чем ближе страны были связаны исторически, тем ближе и их языки. Например, переводы с русского на французский и немецкий имеют больше соответствий, чем на английский, где гораздо больше лексических препятствий и полных несоответствий. Например, по-русски употребление ты\вы несет важные смыслы, которые невозможно передать на английском, где есть только одно слово «you». Приходится придумывать разные стилистические трюки, чтобы передать фамильярность или официальность диалога.

Двуязычных редакторов, сверяющих перевод с оригиналом, теперь уже нет ни у нас, ни в других странах, но благодаря Интернету сегодня переводчики имеют несравненно больше возможностей для обмена опытом и обсуждения трудных мест в переводе. Переводческие конференции, курсы и мастер-классы проходят во многих странах.В Москве каждые два года проходит Международный конгресс переводчиков. В сентябре этого года состоялся пятый конгресс, в котором участвовало более 300 переводчиков со всего мира. А плоды мы еще обязательно увидим.