Нам намекают, что мы – лишние

Михаил Булгаков от версии к версии романа оттачивал писательское мастерство. Фото из книги Алексея Варламова «Михаил Булгаков». 2008

До перестройки все знали только одну версию романа (в двух несколько отличающихся вариантах), и ту достать было почти невозможно.

У меня до сих пор хранится, как раритет эпохи, томик романа, откопированный в формате А4 с книги 1973 года издания. Странички я аккуратно согнул пополам, склеил одну с другой. Получился томик формата А5, собственноручно переплетенный и иллюстрированный. Чем горжусь.

В 1967­–1969 годах архив Булгакова был передан в Российскую государственную библиотеку (тогда – Ленинку). По слухам, до передачи в Российскую государственную библиотеку архив у Елены Сергеевны Булгаковой хранился в бельевой корзине. В перестройку и последующее постперестроечное время черновики (начальные версии романа) из библиотеки стали потихоньку расползаться, их начали печатать.

Мелкие издательства, каким‑то образом раздобыв копии черновиков, начали выпускать их ебольшими тиражами. Так люди стали узнавать, что существовали ранние версии романа «Мастер и Маргарита». Небольшим тиражом (и без всяких комментариев) вышла ранняя версия романа – «Копыто инженера», небольшим тиражом вышла ранняя версия романа под названием «Черный маг».

Не так давно в издательстве «Пашков дом» (при Российской государственной библиотеке) вышел двухтомник «Мастер и Маргарита. Полное собрание черновиков романа». Двухтомник включает шесть редакций романа, написанных с 1928 по 1940 год. Там есть и факсимильные страницы текста самого Булгакова с авторской правкой, и рисунки Булгакова на страницах черновиков, там есть и комментарии, там есть и сравнения разных версий романа, выполненные сотрудниками РГБ.

Переоценить важность выхода этого издания сложно. Наконец‑то широким массам стало возможно читать, знакомиться и изучать все версии черновиков романа, собранные Еленой Булгаковой. Вот теперь совсем по‑другому можно оценить гениальность мастера и попытаться понять его мир.

Крайне интересно, как менялись мысли автора, имена и фамилии персонажей, повороты сюжетов. Мы знаем из других произведений Булгакова, что он очень любил своим героям давать говорящие фамилии. В «Мастере и Маргарите» Берлиоз был сначала Берлиозом, потом Цыганским, потом Мирцевым, Крицким, потом опять Берлиозом. Иван Бездомный был Иванушкой Поповым, Варенуха был Нютон, Благовест, а потом Внучата. Римский был Робинским, Суковским и Цупилиоти. Степа Лиходеев – Гарася Педулаев. Самого Воланда в одной из ранних версий звали Азазелло (а Азазелло был иногда Фиело, а иногда Фьело).

А вот пример сцены в одной из редакций второй версии  романа (от которой Булгаков отказался уже в третьей версии). Воланд и Азазелло сидят на балюстраде одного из самых красивых зданий Москвы, а к ним появляются после пожаров Бегемот и Коровьев. Вокруг этого здания (Пашкова дома) собираются не только пожарные – группа мужчин в серых шлемах и шинелях прицеливаются в них из винтовок. Вокруг свиты Воланда начинают свистеть пули.

«– Ба, – вскричал Коровьев, – да это ведь в нас! Мы популярны!

– Пуля свистнула возле самого моего уха! – горделиво воскликнул Бегемот».

Из‑под обстрела, с крыши Пашкова дома Воланд, Коровьев, Бегемот и Азазелло начинают спускаться вниз по пожарной лестнице и в раскрытое окно попадают внутрь здания библиотеки. Лишь только таинственные незнакомцы вваливаются в окно, сотрудница библиотеки, сидя за столом, от страха пытается заслониться от них двумя фолиантами.

Всмотревшись в сотрудницу библиотеки, Бегемот объявил, что хочет сделать ей подарок, и выложил на стол ландшафтик и коробки со шпротами. Компания пошла дальше.

Далее на выходе из библиотеки пожилая тетка требует у Воланда и его свиты контрольные листочки библиотеки.

«– Дура! – буркнул Азазелло.

– Какая такая дура! – вскричала оскорбленная женщина».

Но Бегемот усмирил женщину, вынув из кармана четыре контрольных листочка. Только тут какая‑то мысль осенила женщину, она побледнела и с ужасом глядела вслед странной компании. Компания спустилась мимо барельефа по лестнице.

В другой версии в заключительных сценах Воланда со свитой, расположившихся на холме над Москвой‑рекой, атакуют с воды на моторных лодках и стреляют из винтовок, а потом наступление усиливают атакой на аэропланах и пытаются сбросить на свиту бомбу. В ответ на это Коровьев говорит:

«– Нам намекают, что мы – лишние! – И, пригнувшись к шее жеребца, тоненько кричит:

– Любезные… гробят!»

Очень интересно, как в мыслях Булгакова менялись герои и сюжеты. В ранних версиях романа кот Бегемот имел вполне конкретные черты Кота в сапогах.

При чтении черновиков романа, написанного Булгаковым, становится понятным, что он много раз переделывал сцену бала у Сатаны. В третьей версии перед балом, находясь уже в покоях Воланда, Маргарита играет с золотым фаллосом (ножкой для вазы с виноградом), хохочет оттого, что он оживает, и отдергивает руку. В черновиках разных лет меняются приглашенные гости. В одной из версий перед балом на уже обнаженную Маргариту примеряют перчатки, и Бегемот орет, что если перчатки не будут розовыми, то он «ни за что не отвечает». В итоге Маргарите подобрали фиолетовые полупрозрачные перчатки.

Людям, знакомым с биографией Булгакова, при чтении черновиков станет понятно, как жизненные обстоятельства меняли его настроение. Рискну высказать крамольную мысль: дали бы Булгакову тогда квартиру в доме литераторов – не было бы части романа. То есть роман был бы другой. Не живи реальная Аннушка‑чума в одной коммунальной квартире с писателем на Большой Садовой 302-бис, не пролила бы она в романе масло.

При чтении черновиков можно наблюдать, как на протяжении двенадцати лет росло писательское мастерство. В ранних версиях Булгаков выкладывал на бумагу свое несогласие и неприятие окружающей советской действительности. Было больше тем доносов, чаще появлялись вездесущие сотрудники ГПУ, да и сама аббревиатура ГПУ звучала часто. (А ведь секретные сотрудники следили за тем, что пишет Булгаков, и отмечали, что Булгаков хочет сделать две версии: одну для печати, а вторую, настоящую, чтобы ходила по рукам.)

Если предположить, что ранние версии романа были бы напечатаны на Западе, увы, получилось бы обычное произведение, рассказывающее о неприятии нормальным человеком советской власти, со всеми уплотнениями квартир и «квартирным вопросом», агентами ГПУ, реквизированием валюты, двойными стандартами с ТОРГСИНом и пр.

Слава богу, что ранние версии романа свет не увидели. Мы бы не увидели шедевра.

Ранние версии романа в СССР опубликованными быть не могли. Ирония судьбы в том, что это сыграло положительную роль. Благодаря невозможности выплеснуть свое несогласие Булгаков был вынужден оттачивать мастерство и уходить от банального осуждения советской власти – к вершинам творчества.

Финальную версию романа просоветским произведением не назовешь никак, но все же там нет прямых указаний на всесилие ГПУ, на доносы. Рискну произнести: роман от этого выиграл. Получилось произведение на все времена. И в третий раз рискну произнести – благодаря внутренней цензуре самого автора, прекрасно представлявшего свою судьбу в случае открытого выражения неприятия окружающей действительности, и осознанию автором потребности в чем‑то большем, чем простая сатира на действительность, возник шедевр.

Еще один аспект. Эти опубликованные черновики – настольная книга для писателей. И для начинающих, и для зрелых это – учебник, как оттачивать мастерство. Как переписывать, переписывать и переписывать произведения.

Читая все версии черновиков, по‑настоящему можно оценить подвиг Елены Сергеевны Булгаковой. Ведь это – титаническая работа. Говорят, она знала наизусть все версии романа.

Как известно, первую версию романа («Копыто инженера»), написанную в 1928–1930 годах, Булгаков сжег. Остались две тетради – вероятно, он их просто не нашел, когда в аффекте сжигал рукопись. Текст этих двух тетрадей в изданных черновиках приводится. А потом, как он пишет в письме 1933 года: «В меня вселился бес. Уже в Ленинграде и теперь здесь, задыхаясь в моих комнатенках, я стал мазать страницу за страницей наново тот свой уничтоженный три года назад роман». Так появилась вторая версия романа.

Эту версию романа (варианты названия – «Великий канцлер», «Сатана», «Вот и я», «Шляпа с пером», «Черный богослов», «Он появился», «Подкова иностранца») он писал в 1933–1936 годах, третью версию – в 1936 году. Четвертую версию романа под названием «Князь Тьмы» он писал в 1937 году, пятую (собственно «Мастер и Маргарита») – в 1937–1938 годах, шестую диктовал в 1938–1940 годах. Специалистам, несомненно, будет интересно узнать, чем и почему отличались напечатанные в СССР и переиздаваемые сейчас варианты от окончательной версии романа.