Сергей Шулаков
Крым может занять в нашем сознании место русского Лазурного Берега. Фото Андрея Щербака-Жукова
Частные коллекции хороши тем, что не подчиняются музейным – научным или авангардистским – концепциям. Книга Екатерины Блынской – именно такая коллекция впечатлений, экспонаты которой связаны лишь волей автора. Повесть «Вьюн над водой» – о дореволюционной России, двойная романтическая история. Влияния – конечно, Пруст, Набоков, Газданов, немножко Чехов. Одинокий миллионщик приезжает в Крым с тяжело больной дочерью-подростком, оба влюбляются не в тех, кого нужно, мчатся извозчики, жеманничают девицы полусвета, и каждый оказывается не тем, кем представлялся.
Другое впечатление – «Зубы»: о Гражданской войне и юном красноармейце, который регулярно расстреливает заложников и выбивает золотые зубы. Здесь поражает не столько контраст с «Вьюном…», сколько ужас от осознания того, насколько быстро человек превращается в животное. «Цумбайшпиль» – о депортации немцев из Крыма за Урал, почти все замерзли и погибли. На ум приходит «Зулейха открывает глаза» Гузели Яхиной, но Екатерина Блынская гораздо жестче. «Пауль заплакал, как девочка. Мне стало стыдно, я ударил его в лоб кулаком, но Пауль вдруг задышал, как заезженный лошак, и, выпучив глаза, скакнул на меня. Он целился куснуть меня, чтоб оторвать кусок мяса, но отец его пнул и сам упал от слабости». Пауль – младший братишка героя-рассказчика. Повесть «Чертова балка» – впечатление медсестры о Великой Отечественной, о севастопольских катакомбах. Немецкий снайпер методично отстреливал тех, кто пытался пробраться за водой, но зазевался. Его поймали и после определенной медицинской манипуляции насильно поили шампанским, пока не разорвало; вина было в избытке, не успели эвакуировать или уничтожить. Этот чрезмерно жесткий физиологизм поначалу шокирует, вызывает вопрос, есть ли пределы реализма в литературе, но становится очевидным, что наряду с примерами человечности он оправдан замыслом.
|
|
Екатерина Блынская. Крымская колыбель.– М.: Вест-Консалтинг, 2020. – 236 с. |
Стиль писательницы весьма уверенный, она демонстрирует точную, прямо чеховскую стилизацию дореволюционной речи, достоверный психологизм поведения героев любой эпохи, выписаны диалоги, характеризующие говорящих. Тексты выстроены в целом хронологически, кое-где уходят в мистику, но в меру и уместно. Значит, Екатерина Блынская знает что делает. И никакого кипения страстей, литературных провокаций – чистая современная психологическая проза. От этого-то и становится страшновато.
Книга посвящена учителю Екатерины Блынской, преподавателю Литературного института имени Горького Алексею Константиновичу Антонову.
комментарии(0)