Офицерское собрание

Во все времена было так: кто сильнее, тот  и царь горы.   Фото Андрея Щербака-Жукова

На жизнь моего поколения (мы в «пятидесятых рождены», как писал поэт Николай Дмитриев, вынужденный в конце жизни торговать книгами, чтобы не умереть с голоду) выпали две войны – афганская и чеченская, обрушение советской империи и 90-е годы, во время которых погибло в разборках нарождающегося капитализма немало моих ровесников (в том числе родственников и близких друзей), причем самых деятельных и пассионарных. Уральский писатель Александр Кердан написал роман об этом драматическом периоде отечественной истории, который он сам пережил, когда мы все, по точному замечанию писателя-эмигранта Юрия Дружникова, оказались внезапными эмигрантами из СССР в независимую Россию, совсем другую страну.

Признаюсь: люблю в узком кругу рассказывать приключенческие истории из собственной жизни. А Александр Борисович Кердан многое из лично пережитого включил в роман, спрятавшись за псевдонимом Борисов (фамилия главного героя романа «Царь горы»). Именно эта автобиографическая составляющая, думаю, придает особую остроту и убедительность многим драматическим сценам из произведения, которое с полным правом можно считать летописью поколения.

И хотя не довелось полковнику Кердану участвовать ни в афганской, ни в чеченской войнах, но тысячи раз он слышал от своих сверстников и однополчан подробнейшие рассказы об этих трагических страницах истории нашей страны. Сегодня мы знаем: многие молодые люди, побывав в Кабуле или Грозном, душой навсегда остались там, даже если судьба уберегла их от пули или ножа. А кто-то (как потерявший любимую дочь и отвергаемый впавшей в депрессию женой герой романа), спасаясь от семейно-любовных драм, бежал на войну – в лучших традициях Алексея Вронского из романа Льва Толстого «Анна Каренина» – в поисках верной смерти или надеясь обрести утраченное в семейных баталиях душевное спокойствие. В описаниях сражений и даже юридических конфликтов россиян с афганскими моджахедами или чеченскими боевиками точность документального репортажа дополнена художественным осмыслением происходящего, выразительностью психологических мотивировок, принадлежащих перу опытного писателя, автора 70 книг.

Воинское братство, сообщество всегда оставалось достаточно закрытой структурой – с ним связана вся жизнь полковника Кердана. В полной мере достались ему и слава, и поругание, внушаемые доверчивым россиянам в разные годы в корне менявшим свое отношение к военнослужащим весьма непостоянным медийным сообществом. Писатель показывает, как все это сразу же отражалось на уровне жизни его коллег, их семейно-домашних обстоятельствах, на их душевном состоянии. Известно стремительно выросшее число самоубийств среди военнослужащих в 90-е годы прошлого века.

Вторая центральная тема этой книги (не только романа, но и вошедших в нее рассказов) – это любовь. Большая, настоящая любовь – в этом убежден автор – один из главных смыслов жизни и мощнейший катализатор творчества любого пишущего человека. Подкупают исповедальность и искренность, с которыми отстаивает свою позицию герой Кердана в многолетней любовной истории с минской возлюбленной – романтической прекрасной Дамой, музой и лирической героиней, для которой он, как оказалось в финале их затянувшегося романа, был лишь эротической игрушкой и эффектной экзотической приправой к ее благополучной, обеспеченной жизни.

И еще один важнейший пласт пронизывает текст романа «Царь горы»: необходимость четко и вовремя, даже в школьные годы, успеть сделать выбор между истинным и мнимым в жизни каждого из нас: быть или казаться? Торопливо бежать по карьерной лестнице, чтобы как можно скорее стать состоятельным «царем» местной «горы», никогда не забывая, какой пост занимает батюшка твоей избранницы, каковы его финансовые возможности и сколь велика сфера его влияния… Или, махнув рукой на карьеру и супердостаток, делать достойное общее дело с командой единомышленников и наслаждаться семейным уютом рядом с надежным и любящим человеком, который не предаст, не изменит? Казалось бы, банальный вопрос. Однако каждый человек ищет и дает на него свой ответ. И страдания, а порой и крах всех жизненных надежд, которые переживают некоторые герои книги Кердана, способны предостеречь от повторения чужих ошибок юных читателей (в том числе и мечтающих об олигархах молодых дев).

Лола Звонарёва

Александр Кердан. Царь горы. Романы, рассказы.– М.: Вече, 2020. – 496 с. (Урал-батюшка) Александр Кердан. Царь горы: Роман и рассказы.– Екатеринбург: АсПУр, 2020. – 284 с.

Мальчишечья игра в царя горы – в сущности, обучение узурпации: требуется сбросить с возвышения соперника и не зевать, чтобы не сбросили тебя. Романы Александра Кердана «Царь горы» и «Караул» посвящены именно этому: писатель разбирается с границами дозволенного моралью. В первом романе, давшем название книге, два школьных друга, окончив разные военно-политические училища в СССР, стали офицерами, военными журналистами и писателями. Парадоксально вот что: тот, что со средней школы методично выстраивал карьеру, оказался примерно в том же положении – одной звездой на погонах больше, – чем другой, руководствовавшийся, насколько это было возможно в офицерской среде позднего Союза, человеческими стремлениями.

Кердан в данных произведениях – реалист по методу и стилю. Это своего рода итог службы автора, наконец черное названо черным, белое – белым. Сами по себе герои – офицеры-политработники Советской армии – делают здесь писателя в определенной степени радикальным, левым художником, сейчас писать об этом совсем не принято. Но по тексту видно, что писателем не движет личная заинтересованность. Здесь не найдешь мейнстрима, это верно, но заметно и отсутствие постмодернистского и иного стилизаторства.

В Государственной Исторической библиотеке есть целый отдел, хранящий произведения русского зарубежья. Как ни странно, тема едва не развалившейся армии роднит произведения Кердана с военной прозой бесчисленных и малоизвестных офицеров, эмигрантов первой волны. Это особенно характерно для второго романа, «Караул», в котором есть часть, описывающая события в Чечне. «Ежедневно, возвращаясь из рейдов в центр города и недосчитываясь людей и техники, Смолин старел прямо на глазах. Но своего приказа о поиске тех, кто погиб в первом бою, не отменял. Разведчики, рискуя попасть в засаду боевиков, продолжали прочесывать окрестности злополучных гаражей, верней, того, что от них осталось. Но восемь тел, в том числе и тело старшего лейтенанта Морозова, так и не нашли. Кравец поймал себя на мысли, что поговорка: «Живой не без места, а мертвый не без могилы» для Чечни не подходит. Здесь и живые неприкаянны, и мертвые никак не найдут упокоения». События 1990-х имеют глубокие корни, во многом вызваны тем, что происходило в СССР. Однокашник героя по училищу оказывается среди боевиков. Говорит: «Был кабардинцем, когда надо было. А вообще-то моя бабка по отцу – чеченка, а дед по матери – ингуш. Сам знаешь, при Советах таких, как я, в военные училища не брали».

В одном из рассказов, «Закон бутерброда», видна граница, которую перешли власти Союза, слишком своевольно-небрежно обращаясь с новыми политическими установками. «В начале декабря восемьдесят девятого года майора Сивякова избрали делегатом Первого Всесоюзного офицерского собрания. «Перестройка, захватившая всю страну с приходом моложавого и словоохотливого генсека, требовала новых форм работы. Вот главпуровцы и подсуетились: дескать, и у нас в Вооруженных силах – демократизация и гласность…». Демократизация в армии?! Автору довелось пережить и такое.

В «Карауле» нет дутой псевдопатетики. Об этом свидетельствуют и армейские байки, в правдивости которых не усомнится никто, кому довелось служить. Курсанты в увольнении переборщили с горячительными напитками, до училища добрались, но перейти КПП сил недостало. Начальник «в это время выезжал из ворот училища. Посмотрел на лежащих и резюмировал: «Отнесите их в казарму, пусть проспятся!» – «Почему, товарищ полковник? Они же нарушители!» – удивился ехавший с ним офицер. «Нарушители. Но упали головой к училищу. Значит, стремились вернуться на службу, невзирая на свое состояние. Из таких вырастут настоящие офицеры».

Вопреки распространенному заблуждению деятельность замполита не исчерпывалась достижением того, чтобы военнослужащие были опрятны, браво горланили строевые песни и могли показать на карте столицу и административные единицы родной страны. Помимо партийной работы политработники занимались журналистикой – особенно выпускники Львовского военно-политического училища, этого военного «журфака», – и литературой, и многие даже понимали, чем занимаются. Героя «Царя горы» заботит, ни больше ни меньше, влияние литературы – как известно, включающей и публицистику – на общественные процессы. «Ты же понимаешь, что вы своими публикациями сегодня изменить ничего не можете! Раньше статьей в журнале поворот рек останавливали, справедливости добивались, невинных людей от тюрьмы спасали… А теперь? Ну, опубликуешь ты статью в своем публицистическом разделе про эти самые рояли и потраченные на них государственные миллионы… Проведешь параллель с тем, что на эти деньги можно вылечить нескольких ребятишек, больных онкологией, на помощь которым по всей стране с помощью «эсэмэсочек» копеечки у бедных и сердобольных людей собирают… И что? Услышит твою гневную тираду кто-нибудь из власть имущих? Никто и никогда!.. Ты и сам сто раз говорил, что русская литература умерла…» Борисов знал, что Инга права. Фразу про смерть русской литературы он услышал от современного классика Валентина Распутина на съезде писателей. И теперь любил повторять ее, подчеркивая, что роль художественного слова в последние годы в стране нивелирована. Писатели из категории «инженеров человеческих душ» и «властителей дум» новой властью отодвинуты на задворки общественной жизни, к их мнению не прислушиваются, их книг не читают. А все потому, что нынешние руководители только шайбу гоняют, в бадминтон играют да на дельтапланах со стерхами кружат. Какое им дело до того, что все толстые литературные журналы еле концы с концами сводят? Вот и провинциальный «Рассвет» держится только на изворотливости Жуковского да на его старых комсомольских связях». «Рассвет» в данном случае издание вымышленное.

Занятия литературой обретало и практические формы, порой весьма узнаваемые. Форумы молодых писателей – мероприятия не исключительно гражданские. «Они с Царедворцевым, как и положено представителям прозы и поэзии, попали в разные семинары, но жили в номерах по соседству и, само собой разумеется, «гусарили» на пару. Желающих присоединиться к ним в веселых посиделках и поисках приключений нашлось немало. Все их сотоварищи по совещанию – офицеры и прапорщики, прибывшие в Ислочь из разных военных округов и групп войск, были моложе тридцати шести, ибо такой возрастной предел установил для «молодых литераторов» Союз писателей РСФСР. Впрочем, шумно и весело отдыхали они под присмотром куратора из Главного политического управления полковник Виноградова».

Советский Союз поднял иные национальные литературы с уровня народного эпоса, отрицать это бессмысленно. Но случалось и такое, о чем Кердан говорит в рассказе «Держите связь с военкоматом» и что стало основой современных литературных процессов в республиках сейчас. «– Серик Шаркибаевич, а как вы писателем стали? – задал Санин волновавший его вопрос. Корытных и директор вышли на перекур, и Шаркибаев смело поделился опытом: «Э-э, снащала дал десять тысящ один казахский писател. Он мой расскасы записал. Потом дал десять тысящ редактор «Жужасы». Он книга «Горящий степ» напещатал. Умный щеловек сказал: «Серик, нада русский перевот…» Дал еще десять тысящ русский писател, он перевел. С двумя книг меня в Союс приняли…» – «А что вы сейчас пишете? – спросил Санин, полагавший, что настоящий писатель ни дня без строчки жить не может. «Э-э, защем? Много пишеш – голова болит! – захихихал Шаркибаев. – И так все хорошо! Болше меня писател в области нет! Выступат совут, ладоши бьют, достархан накрывают, бакшиш дарят… Ты, Коська, Серика дершис! – повторил он. – Сам болшой писател будеш!»

Максим Сомов