0
2913
Газета Проза, периодика Интернет-версия

24.01.2024 20:30:00

И ничего не осталось

Хиппи-автостопщики, одинокий дачник и утраченная рюмочная

Тэги: проза, рассказы, жизнь, смерть, хиппи, художники, старик, москва, лермонтов


проза, рассказы, жизнь, смерть, хиппи, художники, старик, москва, лермонтов Москва – один большой вокзал. Фото Евгения Никитина

Хиппи-автостопщики 80-х и студенты Строгановки, сбитый пьяным водителем старик Коля и приехавшие завоевывать Москву обитатели коммуны художников 90-х, одинокий дачник Зябликов и пациенты нейрохирургического отделения больницы… Что объединяет это пестрое разношерстное собрание? Все они – персонажи книги рассказов прозаика, переводчика, журналиста, автора повестей «Бесконечный праздник», «Без имени», романов «Темное прошлое человека будущего», «Персонаж без роли», «Перевод с подстрочника», «Собиратель рая», дважды финалиста премии «Большая книга», финалиста премии «НОС», лауреата премий «Ясная Поляна» и премии «Венец» Союза писателей Москвы Евгения Чижова. Все балансируют на грани бытия и небытия, готовые с легкостью перейти эту грань: «Пожатие плеч, улыбка, прощальный взмах руки – уже из-за той черты, за которой и слова, и жесты окончательно лишаются веса». Самоубийцы и шутники, к которым применимо лермонтовское: «И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг – / Такая пустая и глупая шутка...»

3-13-11250.jpg
Евгений Чижов. Самоубийцы
и другие шутники: [рассказы].–
М.: АСТ: Редакция Елены
Шубиной, 2024. – 256 с.
(Проза нашего времени).
В сборник вошли рассказы «Автостоп-1984», «Сеня», «Крючок», «Алина. Памяти 90-х», «Боль», «Ревность» и «Последний». Например, 32-летний Олег Скворцов (рассказ «Крючок») после очередной ссоры с женой Галей садится за руль и мчится по ночной Москве: «Сейчас, сейчас… Он с ней поквитается! Она его навсегда запомнит! Скворцов жал на газ, неотличимые друг от друга темные спальные районы пролетали мимо, скользили прочь тускло мерцающие пространства без людей, а вслед за ними уносилось все, от чего Скворцову хотелось отделаться: всплывающие в памяти пьяные физиономии сослуживцев (ни одного настоящего друга – все предатели, все враги!), ненавидящие глаза жены, бессмысленное лицо сына… Скорость очищала, освобождала. Чем быстрее он гнал, выжимая все, на что способен был старый мотор, тем свободнее себя чувствовал. Оставалось отделаться еще от той увиденной в зеркале красной смазанной рожи, которая была хуже всех, гаже и глупее всех, потому что была его. Это желание избавиться от себя возникало у Скворцова всякий раз, когда он оказывался пьяным за рулем. (Не за рулем оно тоже его посещало, но он быстро приходил к выводу, что сделать это гораздо труднее, чем тащить дальше обрыдлый груз вины, долгов и обязательств.) Зато, когда его девятка разгонялась, он чувствовал, что решимость растет пропорционально скорости, помноженной на опьянение». Но суицидальным планам не суждено сбыться: вместо этого Скворцов сбивает пешехода. К счастью, Коля (или дядя Коля, как попавший под колеса старик предлагает себя называть) оказывается жив и даже более или менее здоров, и несчастный случай оборачивается странным знакомством. Дяде Коле, оказывается, тоже не чужды постоянные мысли о смерти:

«– А я уж думал, когда ты на меня летел, что все, пришел мой час наконец-то! А то живу-живу, хожу-хожу, сколько можно?! Все на свете я уже видел, всех пережил, на что ни погляжу, все было. И если б только однажды было, а то ведь не сосчитать сколько раз. Так мне вся эта свистопляска надоела – ты представить себе не можешь, до чего она мне наскучила! Москву хрен знает во что превратили: не город, извини меня, а один большой вокзал. Хожу по нему, как по чужой земле, врагами захваченной! Вот, смотри, перекресток проехали, там, на углу, рюмочная была – отличная, я тебе скажу, рюмочная! Дальше блинная, а напротив будка, где айсор сидел, ботинки чистил. Кому они мешали? Ничего ведь не осталось! Один я хожу, про них про всех помню». Более того, он уверен, что мчащаяся на него машина должна была поставить точку в его жизни: «Все ж таки должен был ты меня прибрать, точно тебе говорю, должен. Давно уже мне пора. Это ты промашку дал, оплошал ты. Провалил, извини меня, свою задачу».

Так что же в итоге выбирают персонажи книги Евгения Чижова – жизнь или смерть?

У них нет единой судьбы: «кто из них умрет от гепатита, кто от передоза, кого посадят, кто сойдет с ума, кто уедет на Запад, чтобы сгинуть там без следа, кто сам вскроет себе от тоски вены в грязном парадняке, а кто, вопреки всему, доживет до наших дней. Но все это теперь прошлое, в котором ничего не изменишь».


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Московские памятники прошлого получают новую общественную жизнь

Татьяна Астафьева

Участники молодежного форума в столице обсуждают вопросы не только сохранения, но и развития объектов культурного наследия

0
1403
Вдруг на затылке обнаружился прыщик

Вдруг на затылке обнаружился прыщик

Алексей Туманский

«Детский» космос и репетиция мытарств в повестях Александра Давыдова

0
1270
Отказ от катарсиса

Отказ от катарсиса

Данила Давыдов

Персонажам Алексея Радова стоило бы сопереживать, но сопереживать никак не выходит

0
1347
Игра эквивалентами

Игра эквивалентами

Владимир Соловьев

Рассказ-эпитафия самому себе

0
2258

Другие новости