Филателия спасет мир

Народ попадается разный. Андрей Рябушкин. Кабак. 1891. ГТГ

Посвящается моему другу Владимиру Матвейчикову

Вот умеет человек сказать всего-то навсего несколько слов, а после этого тебя весь день корежит. Нет, он не кого-то там оскорбляет, не грубит, нет… Николай Колчин – человек начитанный и даже матом почти не высказывается. Но!

Пойди-ка с ним пообщайся, особенно когда тяпнешь два раза по пятьдесят, да и пивчанским лакирнешь. А после третьей дозочки – всё!

Сам-то Николай – невысокий, щупленький, правда, носатый, словно из отряда орлиных, и вообще-то бойкий. Когда в окружающей обстановке что-то не так, может и возбудиться. Я ему говорю, мол, Кыля, успокойся, все путем, все нормалек, но у него и кулаки сжаты до белых пятен на костяшках пальцев, и скулы сводит… Успокойся, говорю я ему, но он аж всем телом содрогается – если что-то по его мнению не так…

Хорошо хоть такое с ним не всегда происходит, но бывает.

И тут, буквально на днях, совсем случайно пересеклись мы с Николаем в филателистическом салоне, что на проспекте Мира неподалеку от метро «Алексеевская». Мы оба любим собирать марки; периодику, то есть все – советское-российское, но еще я приобретаю марки из других стран с изображением рыбок и кошек, а Кыля очень любит самолеты и всякие там паровозы и автомобили. Прикольно же!

Мы с Кылей Колчиным прикупили новиночки – довольные и чтобы продолжить общение, решили заглянуть в чебуречную на «Сухаревской», благо неподалеку от «Алексеевской». Но тут на выходе из салона к моему приятелю подошел мужик и что-то предложил. Я не остался в стороне и, как оказалось, мужик хотел расстаться с подборкой отечественных марок тридцатых-сороковых годов. В кляссере, который он открыл на наше обозрение, были дирижабли и самолеты! Лично я всегда тащился как раз от этих марок – на которых наши истребители сбивают фашистов, а бомбардировщики бомбят вражеские эшелоны! У меня были такие марки, правда не полная коллекция. А тут! Но самое удивительное, что мужик попросил за свою коллекцию сущие копейки. Кыля, естественно, не раздумывая, расплатился и схватил, можно сказать, подарок. После чего мы рванули на «Сухаревскую» в чебуречную. При этом мой друган в буквальном смысле сиял, и я его понимал.

Взяли по три чебурека, по баночке пивчанского и по две стограммовых бутылочки водки. Правда, у меня еще и с собой была четвертинка – филателисты народ запасливый. Шумновато, конечно же, было в этой чебуречной, ну да ладно. Народ отдыхает, пьет, кушает. Мы с Кылей – тоже и тяпнули, и закусили, и вновь тяпнули. Хорошо.

Народ в чебуречной разный, постоянно меняющийся. То студенты группкой завалятся; то пожилые благоприятные парочки – чтобы вкусить ароматные чебуреки, разливающиеся соответствующим соком, естественно, под полтинничек алкоголизма; либо просто работяги, которым надо поесть, как говорится, «закинуть в топку» для поддержания сил. Нормально, даже прекрасно.

И тут почти одновременно произошли два события. Кыля не удержался и вытащил на свое и мое обозрение прикупленный сегодня у непонятного мужика кляссер с марочками. Дирижабли, истребители, бомбардировщики радовали глаз. Но нам, как и многим другим посетителям, не очень-то понравились какие-то выкрики со стороны кассы, где отпускали чебуреки и прочее удовольствие в плане выпить в хорошей атмосфере. В районе кассы и раздаточной образовалась компания из четырех громогласных парней, которые были чем-то недовольны, хотя скорее всего просто выеживались перед нормальными работниками общепита. Выглядело все это очень неприятно. Но – что поделать? Ну, не полицию же вызывать.

В итоге все вроде бы обошлось и квартет громогласных расположился рядом с нашим столиком. И дальше вроде бы все ничего, но… Проскакивали у этих посетителей лишние слова, даже не слова, а словечки, касающиеся и женщин, и мужиков, поедающих чебуреки, да и меня с моим друганом Кылей, у которого в руках был открытый альбомчик с марочками. И один из этой четверки, лохматый увалень, увидев в руках у моего друга кляссер, сорвался со своего места, шагнул к нам и попытался выхватить у Кыли из рук недавнюю покупку. Однако Николай Колчин был не только заядлым рыболовом и охотником, так еще просто ловким парнем. И, несмотря на выпитый алкоголизм, увернулся от отморозка и отлепил ему пощечину этим самым кляссером. Да так смачно, что лохматый увалень, взмахнув руками, повалился на пол. Хотя тут же начал остервенело подниматься, и трое его приятелей, мускулистые бугаи, видимо, еще не совсем осознавшие случившийся расклад, уставились на нас с Кылей. При этом один из них, какой-то весь перекошенный выставил в нашу сторону руку с зажатым в ладони чебуреком. И чебурек прыснул горячим соком. И этот сок брызгами попал на лицо и мне, и Кыле, и куда-то еще… но самое ужасное, что капли чебуречного сока попали и на раскрытый кляссер с почтовыми марками, на которых были изображения наших самолетиков, истреблявших фашистских гадов.

Можно сказать, что марочки были испорчены, погублены, больше не имели цены. Видя это, Кыля взревел на виновника случившегося, что-то выкрикнул, но сделать ничего не успел. Самолетики, изображенные на миниатюрках с перфорацией по краям, вдруг покинули свое давнее пристанище, то есть бумагу и альбомчик-кляссер, и взмыли вверх. Они действительно полетели! Крохотные самолетики начали кружить над посетителями в чебуречной на Сухаревой башне. И они не просто кружили, они еще и атаковали отдельных персонажей.

Сначала микроскопическая бомба была сброшена на поднявшегося с пола лохматого увальня. Бомбочка попала ему прямо в лобешник, на котором расцвел «букет алых роз». Не подвел наш советский пикирующий бомбардировщик «Петляков-2». Тут же наступила очередь поплатиться перекошенному, который брызнул на дорогущие почтовые марки чебуреком. В него попало сразу три или четыре бомбы – вроде бы с бумажной марки, но как оказалось – они были вполне себе существенные, принесшие не только боль, но и гибель. Еще двое из четверки бугаев были расстреляны вылетевшими из бумажных марочек истребителями «Яковлевыми» и «Лавочкиными». И – ох, как же бугаи дергались от нашпиговывающих их тела микроскопических пулек!

«Филателия спасет мир…» – сказал Николай Колчин, и мы с ним покинули такую милую чебуречную на «Сухаревской», чтобы прогуляться по направлению к Кремлю и, возможно, заглянуть еще в какое-нибудь заведение. Либо, чтобы не отказываться от наслаждения вдыхать свежий воздух, просто зайти в уютный московский дворик и там, на лавочке тяпнуть еще парочку раз по пятьдесят из припасенной мной четвертинки. За филателию, конечно же…