Мечта декабриста

Полина Анненкова. Воспоминания. - М.: Захаров. 2003, 383 с.

"Если я вхожу в такие подробности моего детства и первой молодости, то это для того, чтобы объяснить разные недоразумения на счет моего происхождения и тем прекратить толки людей, не знавших правды, которую по отношению ко мне и моей жизни часто искажали, как, например, это сделал Александр Дюма в своей книге, в которой он говорит обо мне и в которой не меньше вымысла, чем истины", - писала в своих воспоминаниях жена декабриста Полина Анненкова. В самом деле, помещенные вместе с воспоминаниями дочери (Ольги Ивановны Ивановой) записки Анненковой постоянно побуждают читателя сопоставлять их с известным романом Дюма "Учитель фехтования".

Дюма постоянно стремится удивить читателя сенсационными подробностями из жизни российских вельмож ХVIII века (например, рассказом о чудесном избавлении от смерти банкира-англичанина Зюдерланда, едва не превращенного в чучело стараниями не в меру ретивого в исполнении своих обязанностей петербургского полицмейстера Рылеева, или описанием устроенного в Царском Селе Олимпийского стола, подававшего по желанию присутствовавших на специальных машинах снизу из кухни всевозможные яства). Зато углубляясь в российскую историю, Дюма допускает немало неточностей, касающихся датировки и названий главнейших соборов Кремля, истории семьи царского дома Романовых. Так, например, он пишет, что храм Василия Блаженного создан итальянскими зодчими - о том, что его построили русские зодчие Барма и Постник, знает любой школьник.

Полина Анненкова (в девичестве Гебль) пишет только о том, что видела собственными глазами. Свидетельница Французской революции, Анненкова в отличие от Виктора Гюго, отец которого также был одним из верных наполеоновских офицеров, крайне далека от идеализации душевных качеств восставшего народа.

Страницы, посвященные России, кажутся более трагичными, нежели они представлены в знаменитом кинофильме "Звезда пленительного счастья". Полине пришлось пройти целую череду испытаний - сначала арест возлюбленного, затем невозможность добиться разрешения отправиться вслед за ним в ссылку (обвенчаться с Иваном Анненковым она до ареста так и не успела). А чего стоила дорога в Сибирь для женщины, не привыкшей к сибирским морозам! Примечательно, что в воспоминаниях Полина отдавала должное людям, принявшим участие в ее судьбе: с благодарностью вспоминает гостеприимство и радушие купцов Наквасиных, у которых ей долгое время пришлось жить во время затянувшегося пребывания в Иркутске, жену начальника рудников Фелицату Осиповну Смольянинову, считавшуюся незаконнорожденной дочерью деда Ивана Александровича, бывшего наместника Сибири Якобия. Весьма противоречиво было ее отношение к императору Николаю Павловичу. Чрезмерная суровость, проявленная им в приговоре Анненкову, не принимавшему непосредственного участия в волнениях 14 декабря, искупается в глазах Полины данным ей разрешением следовать за возлюбленным в ссылку и участием в денежных делах Ивана Александровича (благодаря императору Анненков получил назад от родственников 60 тыс. рублей).

Читая описание жизни в самой ссылке, мы поражаемся не только мужеству и решительности, но и выносливости и умению приспосабливаться к новым обстоятельствам. В Чите, подобно декабристу Дмитрию Завалишину, она занималась акклиматизацией незнакомых в Сибири овощей и плодов. Вообще Чита изображается ею как место избавления от страданий. Там Полина, наконец сочетавшись браком с Иваном Александровичем, обрела собственное жилье. И даже ее дочь Ольга Иванова пишет, что воспоминания, связанные с тюрьмой, - самые лучшие и отрадные в ее жизни. Но стало бы это возможным, если бы не добрейший генерал Лепарский, который, будучи комендантом Читинского острога, старался всячески скрашивать жизнь ссыльных?

Большое место отводится в воспоминаниях Ольги описанию жизни Анненковых после ссылки, в Нижнем Новгороде, где в 1858 году он стал членом Комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, а позднее - членом Нижегородского губернского присутствия, после реформы - председателем Нижегородского съезда мировых посредников. После перенесенных страданий и лишений, подобно многим своим товарищам, Иван Александрович Анненков стал участвовать в преобразовании России - так в конце жизни осуществилась мечта бывшего декабриста.