Последний из романтиков международного права

Дональд Ференц, его отец Бенджамин Ференц и Бахтияр Тузмухамедов. Март 2019 года. Фото из архива автора

Бенджамин Ференц, при рождении названный Беррелем, появился на свет 11 марта 1920 года в Трансильвании. Ему не исполнилось 10 месяцев, когда семья, спасаясь от погромов, эмигрировала в США. Выходец из семьи, в которой никто даже не мечтал о начальном образовании, Бен в школе не только выучился английскому (в семье говорили на идиш, и это уже была основа для немецкого), освоил французский, но и успешно окончил школу, был принят в городской колледж, а по окончании его получил рекомендацию в Гарвардскую школу права со стипендией, покрывавшей обучение и проживание в общежитии. Он был студентом, когда Япония напала на Перл-Харбор. Попытка добровольно вступить в вооруженные силы не удалась, его призвали уже после окончания университета, в 1943 году.

Он высаживался в Нормандии в 1944-м, пусть и не в первой волне, участвовал в боях на Арденнском выступе, был награжден несколькими медалями за отличие в боевых действиях. Ближе к концу войны кто-то вспомнил, что при штабе зенитного дивизиона служит рядовой с дипломом юриста. Так Бен оказался в группе следователей, которые осматривали концлагеря, разыскивали палачей и выживших жертв, просеивали тома с немецкой тщательностью задокументированных свидетельств злодеяний. Все это впоследствии было использовано Международным военным трибуналом (МВТ), судившим главных военных преступников.

Здесь требуется уточнение: нередко Бена называют последним нюрнбергским обвинителем, при этом не все отдают себе отчет в том, что в Нюрнберге в 1945–1949 годах состоялись 13 процессов – за первым и главным, действительно международным, последовали 12 – уже под юрисдикцией оккупационных властей США, хотя и с использованием опыта МВТ. Так вот, Бен, внесший вклад в сбор документов и формирование позиций обвинения на МВТ, в самом процессе не участвовал. Уволившись из армии, он привыкал к гражданской жизни, когда его пригласили в команду генерала Телфорда Тэйлора, возглавившего обвинение на 12 последующих процессах.

Кто-то из читателей наверняка вспомнит художественный фильм «Нюрнбергский процесс» и спектакли «Процесс» на сцене ленинградского «Ленкома», «Суд над судьями» в Театре имени Моссовета, «Нюрнберг» в Российском академическом молодежном театре. Все они основаны на событиях одного из 12 процессов, в котором на скамье подсудимых оказались сотрудники органов нацистской юстиции.

При подготовке к процессам, а первоначально их должно было быть 11, один из подчиненных Бена наткнулся на досье с надписью «Восточный фронт – события в СССР». Это были отчеты о деятельности «айнзацгрупп» – четырех формирований батальонного состава, перемещавшихся в тылу вермахта и имевших задачей ликвидацию евреев, цыган, военных и гражданских политработников и активистов, а заодно и лиц с ограничениями по физическому или душевному здоровью. Они подчинялись напрямую Имперскому управлению безопасности, но координировали свои мероприятия с вермахтом. Об их злодеяниях говорилось еще в ходе слушаний по делу Кальтенбруннера в МВТ, при этом свидетелем вызывался Отто Олендорф, командир айнзацгруппы «Д» со штабом в Симферополе, а затем Ворошиловске (ныне Ставрополе). Именно по настоянию Бена Ференца возник еще один процесс, в котором главным обвиняемым стал Олендорф.

На скамью подсудимых Бен отправил 22 бывших эсэсовца – больше не вмещала сама скамья в ставшем уже всемирно известном зале № 600 Дворца правосудия в Нюрнберге. Впоследствии Бен шутил: «У меня стопроцентный показатель успеха – я выступал главным обвинителем в единственном процессе и выиграл его подчистую».

После Нюрнберга Бен занялся было частной юридической практикой, но сердце к ней не лежало. Он сыграл немалую роль в поиске и реституции похищенных ценностей жертв Холокоста, причем его деятельность вызывала неудовольствие не только в Германии, но порой сталкивалась с непониманием в еврейских сообществах. Большую же часть своей жизни Бен посвятил предотвращению войны с помощью международно-правовых инструментов: известен его лозунг Make Law – Not War («Занимайтесь правом – не войной»).

Своим знакомством и добрыми отношениями с Беном Ференцем я обязан отцу. В 1995 году, отправляясь в Нью-Йорк на крупную конференцию по международному праву, я получил напутствие: «Увидишь Бена Ференца – передай привет». – «Как я его узнаю?» – «Спроси любого – его все знают». Несмотря на многолюдье, Бена вправду найти было легко. Маленький (150 с небольшим против моих 187 см роста) человек с озорным взглядом, обладатель обворожительного баритона, был в центре внимания. Меня представили. Бен, крепко пожав мне руку и оценивающе оглядев, сказал: «Сын Раиса? Большой мальчик». «Мальчику» как раз минуло 40.

Нескромно добавлю: мы с Беном окончили один университет, правда, с разницей в 51 год, и мне довелось не раз бывать и даже выступать в зале № 600 Дворца правосудия, хотя и по прошествии 60 лет с тех пор, как в его стенах прозвучал голос Бена: «Отмщение – не наша цель… Мы говорим от имени человечества, ищущего защиту в праве…»

В 2009 году Бен выкроил время и принял приглашение на конференцию по международному праву в России. Первое, что он произнес при встрече: «Самое большое дело в моей жизни было посвящено уголовному преследованию нацистов, принесших огромные беды твоей стране, и вот ирония судьбы – я оказался здесь впервые лишь на 90-м году жизни!»

Десятью годами позднее ему, вновь приглашенному в Россию, уже было не так просто отважиться на далекий путь, но он прислал эмоциональное приветствие. В ноябре 2020 года он выступил, пусть и виртуально, на крупном форуме «Уроки Нюрнберга», проходившем в Музее Победы в Москве.

Последний раз мы обменялись сообщениями в марте прошлого года – Бен по-доброму отозвался о моей статье в «Независимой газете» («Право не молчит, даже когда говорят пушки», номер от 10.03.22). Несколько месяцев назад его сын и правая рука Дональд известил, что отец начал получать паллиативную помощь и более не сможет поддерживать переписку.