Здание мира, которое построил астроном Стратонов

Всеволод Викторович Стратонов. Фото начала 1920-х годов.

Из астрономов – в банкиры

Сын Виктора Исаевича Стратонова, директора Ришельевской гимназии в Одессе, Всеволод окончил кубанскую войсковую гимназию (1886) и физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе с золотыми медалями (1891). Учился легко и блестяще.

Талантливого юношу посылают в 1893–1894 годы на стажировку в знаменитую Пулковскую обсерваторию. Стажировкой его руководит выдающийся русский астроном, исследователь комет, директор Пулковской обсерватории, академик Ф.А. Бредихин. Как раз Бредихин и рекомендовал Стратонова на должность астрофизика в Ташкентскую обсерваторию, только что получившую новое оборудование.

За 10 лет (1894–1904) работы в Ташкенте В.В. Стратонов получил более 400 высококачественных фотоснимков шаровых и рассеянных звездных скоплений. Уникальные природные условия, в которых была расположена Ташкентская обсерватория, позволили Стратонову получить снимки очень слабо светящихся объектов; иногда экспозиция (выдержка) при фотографировании достигала 25–30 часов! Стратонову удалось, в частности, установить, что каждый широтный пояс Солнца имеет свою скорость вращения. Работы В.В. Стратонова на эту тему, опубликованные в 1895–1897 годах, были отмечены Императорской премией.

Но в 1904 году Стратонов заработал себе болезнь глаз и был вынужден отказаться от должности астронома-наблюдателя. Он покидает Ташкент и становится вице-директором канцелярии наместника Кавказа И.И. Воронцова-Дашкова в Тифлисе (1905–1911). Затем – контролером Государственного банка в орловском, муромском, тверском отделениях. В 1911 году открывает собственный банк.

Однако любовь к астрономии не оставляет его и в этот период жизни. Правда, постепенно главный интерес В.В. Стратонова сосредотачивается не столько в области наблюдательной астрономии, сколько на астрофизике. Он пишет и издает за свой счет несколько интереснейших научно-популярных книг и учебных пособий по астрономии.

«Слой мировой материи»

В 1910 году в Тифлисе выходит его очень богато изданная книга «Солнце». Отрывок из рекламного объявления о выходе этой книги говорит сам за себя: «Издание в формате in 40, на велен. бумаге, с 10 многокрасочн. картинами, 30 отд. (красочными) иллюстрациями и около 200 худож. рис. в тексте. Акварели, картины и виньетки работы худож. О.И. Шмерлинга». В отзывах на эту книгу современники отмечали: «По роскоши издания и по изяществу рисунков я ничего подобного не видел ни за границей, ни в русской специальной литературе. Все изложено простым, доступным языком» («Новое время», № 12088). В 1914 году эта книга была отмечена премией Русского астрономического общества.

Три издания выдержал учебник Стратонова «Космография», получивший одобрение Министерства просвещения и ряда других ведомств. Для женских гимназий, коммерческих и епархиальных училищ, духовных семинарий В.В. Стратонов издает «Сокращенный курс космографии».

В 1916 году в Петрограде выходит его небольшая научно-популярная работа «Здание Мира» (1-е издание). В 1919 году – книга «Звезды» (набор был сделан еще в 1916-м). Она также была отмечена премией имени С.С. Сольского Русского астрономического общества – «за лучшее популярное сочинение по астрономии».

И все же особое, символическое значение в судьбе В.В. Стратонова имело второе издание его книги «Здание Мира» (1918). Книга состоит из четырех коротких глав: «I. Звезды», «II. Туманные пятна», «III. Млечный Путь», «IV. Здание вселенной».

Конечно, многие конкретные данные, которые приводит автор, сегодня уже устарели, существенно уточнены или даже принципиально изменены. Поэтому наиболее интересными в историко-научном и философском плане остаются III и IV главы книги – «Млечный Путь» и «Здание вселенной».

Так, например, В.В. Стратонов, завершая свою книгу, пишет: «Лично нам представляется возможным такое допущение, что на звездную систему, олицетворяемую Млечным Путем, следует смотреть как на некоторый слой мировой материи, ушедший, по той или другой причине, в своей эволюции вперед. К этому же слою примыкают с обеих сторон менее эволюционировавшие космические материалы, которые наблюдаются в форме масс туманной материи... Это приводит к заключению, что при настоящем состоянии знаний приходится допустить существование только одной вселенской звездной системы, именно только одного Млечного Пути, тем более что ничем не доказана звездная структура больших белых туманностей, нередко имеющих спиральное строение, которыя многими принимаются за другие млечные пути, равно как и некоторые звездные скопления».

Космологическая картина мироздания, которую рисует В.В. Стратонов, безусловно, завораживает. Но вся эта космологическая проблематика причудливо и самым неожиданным образом очень скоро переплетется в судьбе автора.

Созвездия Малая Медведица, Дракон, Цефей и Кассиопея. Иллюстрации из книги В.В. Стратонова «Здание Мира» (1918)

Именно в 1918 году Стратонов переехал в Москву, где занял должность профессора, а затем и декана физико-математического факультета Московского университета (1919–1922). Должность заметная, почетная и уважаемая, но все же не настолько, чтобы помочь в осуществлении крупнейшего проекта в области научного строительства.

Дело в том, что в конце 1919 года у Стратонова рождается замысел создания ГРАФО – главной российской астрофизической обсерватории. Даже по первым прикидкам, сделанным Стратоновым, тут, наверное, сыграл свою роль его опыт работы в банковской сфере: на создание ГРАФО требовалось 300 тыс. довоенных рублей. Сумма почти неподъемная и для более обеспеченных комиссариатов, чем Наркомат народного просвещения. И все-таки Стратонову удалось заинтересовать советскую научную бюрократию в своем проекте. В 1921 году он возглавил организационный комитет по созданию главной астрофизической обсерватории.

«Как завоевывалось это признание? – задается вопросом историк науки Константин Владимирович Иванов в своей книге «Небо в земном отражении» (М., 2008). – Стратонов участвовал в массовых собраниях специалистов, взывал к здравому смыслу на открытых форумах и одновременно вступал в тайные соглашения и заручался поддержкой влиятельных лиц, которые позволяли использовать авторитет их организаций для декларирования выгодных для Стратонова целей. Всем было примерно понятно, чего он хотел, однако пути, которые он выбирал для осуществления своих планов, продолжали оставаться непрозрачными. Так вокруг Стратонова сложилась ситуация, когда его оказалось невозможным игнорировать… Стратонов сообщает своему предприятию весомую социальную значимость, делает его различимым на фоне других практик, укрепляющих влияние научных институций, и в итоге превращает возглавляемый им научный орган (до весны 1921 года это был всего лишь Временный комитет по устройству главной астрофизической обсерватории) в учреждение, с которым невозможно не считаться».

В общем, В.В. Стратонов проявил себя еще и как очень талантливый организатор науки, научный менеджер, как сказали бы мы сегодня. Но этого оказалось недостаточно. На дворе был НЭП (новая экономическая политика), что означало некоторую экономическую свободу. Соединить ее с «новой интеллектуальной политикой» – на это советская власть пойти не могла ни при каких условиях...

В начале 1922 года Наркомпрос принял новый устав для всех вузов страны. Этот документ резко ухудшал положение профессорско-преподавательского состава. Зарплата резко понижалась, научные лаборатории практически перестали обеспечиваться всем необходимым. Все это вызвало волну профессорских забастовок по стране. В Московском университете такую забастовку возглавил декан физико-математического факультета В.В. Стратонов. Делегацию профессоров принимает председатель Совнаркома А.Д. Цюрупа.

После прямых переговоров с ним принимается ряд срочных мер по улучшению быта ученых и помощи высшей школе. Забастовка профессоров быстро закончилась, однако роль в ней В.В. Стратонова не была забыта. В августе 1922 года его арестовывают.

Созвездия Ориона и Тельца. Иллюстрации из книги В.В. Стратонова «Здание Мира» (1918)

«На вопросы, представленные мне следователем, отвечаю: думаю, что я арестован в связи с материалами в официальной прессе, сообщавшими о предстоящей забастовке в высшей школе в связи с рассмотрением его преподавательского состава, что, по-видимому, вытекает из резолюции последней коммунистической конференции; это могло бы быть в связи с тем участием, которое я принимал как делегат к заместителю Предсовнаркома и на заседании Совнаркома. В коммунистической партийной деятельности я не одобряю допущение разрушения сперва средней, затем высшей школы. Полагаю, что между идейной стороной коммунизма и практическим его проведением в жизнь существует значительная и, по-моему, не выражаемая необходимостью несвязка, полагаю, что было бы своевременным объединить культурные силы, работающие лояльно, а не распылять или преследовать их... Но я полагаю, что не следует проявлять со стороны власти оскорбительного недоверия или чтения в душах; утверждаю, что среди всей разумной части общественных деятелей, независимо от их политического следа, в настоящее время окрепла мысль, что нет другого выхода из современного положения, как путем приемлемости какой-то стороной делового примирения.

В деле о забастовке, имевшей место в начале года в некоторых высших учебных заведениях, по моим сведениям и глубокому убеждению, не было другого мотива, кроме чисто экономического; категорически отвергаю в пределах моей осведомленности существование политического момента; о сношениях кого бы то ни было из профессуры с заграницей мне абсолютно ничего неизвестно; действия делегации профессуры происходили при полном свете дня; делегации были у заместителя председателя Совнаркома А.Д. Цюрупы в пятницу, и вследствие его пожеланий и обещаний содействовать устранению кризиса в высшей школе в Московском университете в понедельник (через два-три дня) забастовка была ликвидирована. О последующей деятельности в данном направлении делегация профессуры осведомляла и заместителя предсовнаркома т. Рыкова и Совнарком...

Я полагаю, что советская власть вправе, по преимуществу, требовать высшего образования и для учащихся из широких слоев трудящихся, но я полагаю, что является ошибочным лишать образования или сильно затруднять его получение и всей остальной части молодежи, ибо все же для страны главную роль будут играть те, кто наиболее одарен и наиболее трудолюбив...

Что касается усиления не существовавшей антисоветской моей деятельности в моменты внешних затруднений РСФСР, то я также не знаю ни одного факта с моей стороны, который это подтверждал бы.

В. Стратонов».

Как напишет в 1923 году философ Федор Степун, высланный из России в 1922 году: «Большевикам, очевидно, мало одной только лояльности то есть мало признания советской власти как факта и силы; они требуют еще и внутреннего приятия себя, то есть признания себя и своей власти за истину и добро. Как это ни странно, но в преследовании за внутреннее состояние души есть доля какого-то извращенного идеализма».

В итоге В.В. Стратонов осенью 1922 года был выслан в Германию на «философском пароходе». Сначала он обосновался в Берлине. Стал одним из учредителей Русского научного института в Берлине, школ для детей беженцев. С 1924 года жил в Праге. Стал гражданином Чехословакии, читал лекции по астрономии в Высшем техническом училище в Праге. Был консультантом директора крупного чешского банка. По некоторым сведениям, покончил жизнь самоубийством 6 июля 1938 года. Похоронен на Ольшанском кладбище в Праге…

А главная российская астрофизическая обсерватория с филиалами, расположенными на юге примерно на одной широте, так и не была создана.