Существует ли человеческое «я» на самом деле

С чем мы остаемся, когда мир лишает нас даже иллюзии собственного «я»? Художник Николай Эстис

Американский философ Томас Нагель как-то заметил: «Сознание делает проблему души и тела практически неразрешимой. Без сознания проблема души и тела была бы гораздо менее интересной. С сознанием эта проблема кажется безнадежной». Что такое сознание? Как может грубая материя думать и чувствовать? В каких отношениях находятся мозг, сознание и конкретное человеческое «я»? Что делает нас самими собой и очерчивает границы личности? Часть ответа ясна: вы – это центр вашего «я». Но что же это такое – человеческое «я»?

Потенциальные индивиды

Наш современник, британский аналитический философ и литературный критик Гален Стросон думает, что в потоке сознания каждого человека маленькие преходящие человечки постоянно возникают и исчезают, но ни один из них не существует больше часа. И попросту нет никакого «я», которое проживает целый день бодрствования, не говоря уже о более длительных промежутках времени, хотя в любой данный момент, несомненно, существует некоторое «я» или самость. Более того, возникшее в конце каждого дня «я», по мнению Стросона, вскоре уничтожается сном, и каждое утро просыпается новое «я».

Как представитель рода Homo sapiense, каждый человек обладает генетической идентичностью. В геноме человека около 26 тыс. активных генов. И каждый из них имеет по меньшей мере два варианта, или аллеля (на самом деле все немного сложнее, но мы упростим для чистоты подсчета). Таким образом, число генетически различных индивидов, которое может кодировать геном, составляет 2 в степени 26 000. Столько потенциальных индивидов позволяет создать структура человеческой ДНК. И это если не брать в расчет различные эпигенетические факторы и влияние среды и воспитания.

А сколько из этих потенциальных индивидов существовало в истории? Предполагают, от 70 до 100 млрд людей родились с тех пор, как возник наш вид. Давайте округлим до 100 млрд. Это означает, что доля генетически возможных индивидов, которые уже родились, составляет меньше, чем 0,00000...000001 (на месте многоточия вставьте еще примерно 9989 нулей). Подавляющее большинство этих генетически возможных индивидов остаются нерожденными. В такой фантастической лотерее нам и повезло выиграть, чтобы появиться на свет!

Появление на свет моей генетической идентичности в самом деле было маловероятным совпадением, но достаточно ли этого для того, чтобы появился я? Могла ли эта генетическая идентичность с той же легкостью произвести не меня, а, так сказать, моего близнеца?

Представьте, что зигота, вскоре после оплодотворения разделившаяся пополам, чтобы получились вы и ваш близнец, вместо этого осталась целой. Уникальное создание, которое родилось бы у ваших родителей через девять месяцев, было бы вами или вашим близнецом? Или ни тем, ни другим? И неужели я представляю собой всего лишь частный случай генетически определенного вида Homo sapiense? Я ведь могу представить свое «я» переселяющимся в некую нечеловеческую кремниевую форму или даже в нематериальное существо, скажем в ангела.

Дух Картезия

Так может быть, в конце концов человеческое «я» – это не что-то биологическое наподобие мозга или целого организма? Может быть, моя сущность заключается в чем-то другом, нематериальном?

Хотя я не уверен, чем именно я на самом деле являюсь, одно мне известно наверняка: я существую. Это утверждение может быть условной истиной, но оно заведомо истинно. Я смогу его отрицать, только самому себе противореча. Даже когда со всех сторон одолевают сомнения, факт моего существования остается «приютом» уверенности – по крайней мере, так утверждал Рене Декарт. Его знаменитая фраза cogito ergo sum означает «я мыслю, следовательно, я существую». И от утверждения, что его существование самоочевидно уже из того факта, что он мыслит, Декарт прямо переходит к еще более решительному утверждению, что является, по сути, мыслящим существом, то есть чистым субъектом сознания. В этом качестве «я» в «я существую» должно относиться к чему-то отличному от физического тела или мозга, следовательно, к чему-то нематериальному.

А что если реально существуют только мысли, а не мыслитель? Декарт нигде не доказал, что они обязательно требуют субъекта.

Представим искусственный интеллект, который может генерировать различные состояния сознания, но при этом не является отдельным субъектом. Возможно, местоимение «я» в доказательстве Декарта является всего лишь грамматическим предположением, вводящим нас в заблуждение, а не названием реальной сущности.

Предположим, что вы обратили внимание внутрь себя в поисках этого «я». Вы можете обнаружить не более чем постоянно меняющийся поток сознания, «шелест» мыслей и чувств, в которых нельзя найти истинную самость, некий центр или ядро личности. По крайней мере, именно на такое открытие претендовал философ XVIII века Дэвид Юм.

Так кто же прав: Декарт или Юм? Есть «я» или же нет «я»? И если меня нет, то о чем же я думаю, когда думаю, почему я существую? О метафизической чепухе, языковой безделице?

Хотя я имею в виду нечто, когда говорю «я», это нечто не имеет никакого реального основания. Оно не входит в фундаментальную «обстановку» Вселенной, а существует лишь в форме постоянной смены состояний сознания, населяющих мозг, и постоянно меняющегося набора физических частиц, составляющих тело и тот же мозг. Вопрос о том, остается ли «я» той же самой сущностью на протяжении длительных промежутков времени или после больших физических и психологических сломов, – без ответа.

По мысли, которую приписывают Будде, «личность» есть всего лишь общепринятое название множества разрозненных элементов, как «машина» – только название для несколько сотен деталей, хоть и едущих в одном направлении.

Юм, хотя и убежденный в истинности этого заключения, был им весьма огорчен. Оно привело его «в самое прискорбное состояние, какое только можно себе вообразить, погрузив в глубочайшую тьму».

Напротив, современный оксфордский философ Дерек Парфит находит этот вывод утешительным и освобождающим. Прежде, когда Парфит думал, что его «я» либо существует необходимо и целиком, либо не существует вообще, по его словам: «...жизнь казалась стеклянным туннелем, сквозь который я двигаюсь с каждым годом все быстрее и быстрее и в конце которого темнота». Когда же он освободился от иллюзии «я», то «стеклянные стены туннеля исчезли». Он вырвался на волю.

Так что же, выходит, существование человеческого «я» не больше чем иллюзия?

Непрерывный сгусток… Чего?

Если «я» такое неуловимое, то, возможно, для этого есть причина. В конце концов, чем именно должно бы быть «я»? Есть одно важное концептуальное требование, которому должна отвечать самость. Оно состоит в том, что самость должна быть способна к самосознанию, то есть должна осознавать себя. Но как может одна и та же вещь одновременно быть субъектом и объектом сознания? Шопенгауэр назвал это «самым вопиющим противоречием, какое только можно придумать». Витгенштейн сравнил «я» со слепым пятном в глазу: точно так же, как «я» есть источник сознания, глаз есть источник поля зрения и не может сам себя видеть.

Одна точка зрения состоит в том, что содержание сознания и составляет личность – это психологический критерий самоидентичности. С этой точки зрения фраза «я существую» утверждает существование некоего более или менее непрерывного сгустка воспоминаний, ощущений, мыслей и намерений.

А что произойдет, если я заболею амнезией и потеряю все воспоминания? Или нейрохирург сумеет стереть все мои воспоминания и заменить их вашими? А потом еще и произведет на вас обратную операцию? Обнаружит ли каждый из нас себя проснувшимся в чужом теле?

Если мою личную идентичность определяют не психологические факторы, то что же может ее определять? Очевидный ответ – это критерий физический. Моя идентичность определяется моим телом, а точнее, мозгом как физическим объектом, являющимся причиной существования и непрерывности моего сознания. С точки зрения этой гипотезы, «я есть мой мозг и ничего более», фактическое содержание вашего потока сознания не имеет значения для вашей идентичности. Имеет значение только определенный сгусток серого вещества в вашем черепе.

Вы не сможете пережить уничтожение этого сгустка. Вашу личность нельзя ни загрузить на цифровой носитель, ни воскресить в некой духовной бесплотной форме. И даже если удастся воссоздать точную физическую копию вашего мозга, затем наполнить ее вашими воспоминаниями и вложить в клон вашего тела, то в результате «вас» все равно не получится (хотя «оно» может думать, что оно – это вы).

Поэтому, говоря «я существую», я, возможно, утверждаю лишь существование определенного мозга. Тогда вопрос «Почему я существую?» имеет чисто физический ответ – потому что в определенный момент в истории Вселенной определенная группа атомов случайно (или неслучайно) собралась вместе определенным образом.

Но, как указывает Дерек Парфит, проблема с этим простым определением состоит в том, что даже физическая идентичность моего мозга не так уж однозначна.

Допустим, говорит Парфит, что все клетки вашего мозга имеют некий дефект, который в итоге станет смертельным. Теперь предположим, что хирург может заменить эти клетки дубликатами без дефекта – например, с помощью серии из 100 операций по пересадке. После первой операции останется 99% вашего мозга. В середине процесса половина вашего мозга будет состоять на 50% из родных клеток, а на 50 – из дубликатов. А перед последней операцией ваш мозг будет копией на 99%. В результате этой серии операций будет ли ваше «я» по-прежнему вашим, несмотря на полную замену мозга? А если «оно» – это уже не «вы», то в какой момент ваше «я» вдруг исчезло и заменилось новым?

Все это говорит о том, что ни психологический, ни физический критерии не могут четко определить, кто я есть. Отсюда возникает неприятное подозрение: а что, если на самом деле мою идентичность определить невозможно? Что, если нет настоящего ответа на вопрос о том, существую ли я или нет?

Основания для бытия

Сделаем реверанс Нильсу Бору и квантовой физике, согласно которой классическая логика оказывается недостаточной для описания мира. Может, то же самое происходит, когда мы задаемся вопросом о «я»? Квантовая механика утверждает – для того чтобы наиболее адекватно описать физический объект, относящийся к микромиру, его нужно описывать во взаимоисключающих, дополнительных системах описания, например одновременно и как волну, и как частицу.

Нильс Бор использует, казалось бы, очень простое средство: признается допустимым взаимоисключающее употребление двух языков, каждый из которых базируется на обычной логике. Они описывают исключающие друг друга физические явления, например непрерывность и дискретность (атомизм) световых явлений. Принцип дополнительности – это, собственно, признание того, что четко построенные логические системы действуют как метафоры, а свет является и потоком частиц, и волной одновременно.

Не наталкивает ли это нас на вывод, что человеческое «я» – тоже точно такая же метафора?

Допустим, что картезианское «я» (из утверждения «я мыслю, следовательно, я существую») на самом деле является речевой конструкцией. Но как она могла возникнуть? Если быть «я» означает обладать самосознанием, так, может быть, «я» и создается самим процессом размышления о себе? Другими словами, что, если «я» само себя создает?

Разумеется, мир мог бы быть только созданным мной миром (в противоположность вашему миру или ее миру), если бы я был в нем единственной истинной самостью – метафизическим «я». Даже если я есть центр своего субъективного мира, то почему тогда есть объективный мир, существующий независимо от меня, – огромная область пространства и времени, из которой мне известна лишь крохотная часть? Неужели этот объективный мир существовал до моего рождения и будет существовать после моей смерти?

По мнению Томаса Нагеля, «объективное я» несколько отличается от «я» конкретного человека. Оно использует ощущения этого конкретного человека как некое окно в мир, создавая на их основе концепцию реальности без точки зрения. В результате «объективное» безликое «я» сталкивается с удивительной загадкой: «Как могу я, мыслящий обо всей Вселенной без центра, быть чем-то столь особенным – быть этим ничтожным, не имеющим оснований для бытия созданием, существующим в крохотном уголке пространства-времени, имеющим определенную, хотя и вовсе не универсальную, психическую и физическую структуру?»

Рассматривая мир объективно, Нагель удивляется тому, что его сознание локализовано в конкретном человеческом существе: «Как понять, что я – Томас Нагель?» «Ведь та же самая мысль доступна любому из вас. Вы все есть субъекты Вселенной, не имеющей центра, и любой человек или марсианин должны казаться вам случайностью. Томас Нагель есть маленькая пылинка, которой могло бы и не быть».

Философы, желающие покритиковать «объективное я» Нагеля, заявляют, что утверждение «Я есть Томас Нагель» верно тогда и только тогда, когда высказано самим Томасом Нагелем. Однако Нагель возражает, что подобный безличный семантический анализ оставляет пробел в нашем понимании мира. Даже если вся общедоступная информация о человеке по имени Томас Нагель будет включена в объективную картину мира, говорит он, дополнительная мысль, что «Томас Нагель – это я», содержит дополнительные данные, которые в эту картину не входят. Это похоже на художника, который, нарисовав на полотне весь мир, понимает, что ему надо пририсовать еще и самого себя, рисующего это полотно, – и так до бесконечности.

Мог ли Томас Нагель (или я сам) быть кем-то другим, не Томасом, а какой-то другой «мыслящей тростинкой»? Допустим, мировая история не изменилась, только он стал бы Александром Македонским, а Александр Македонский стал бы им (или мной). Что происходит, когда мы пытаемся вообразить такую возможность? Если я скажу себе: «Я мог бы быть Македонским», местоимение «я» не может относиться к реальной личности, потому что в этом случае данное утверждение будет прямым логическим противоречием. Таким образом, «я» должно относиться к вашей личности, какой она была бы без всего физического и психологического основания, – к чистому, вечному и лишенному характерных черт картезианскому cogito. А есть ли у нас такое «я»?

Возможные версии реальности

Если у вас есть такое «я», то открывающиеся в этом случае возможности более фантастические, чем шанс поменяться местами с Александром Македонским. Например, вы могли бы вдруг прекратить существовать в процессе чтения этой статьи и заменить свое «я» на новое, которое будет населять ваше тело и в точности примет ваши психологические черты. Подобное происшествие, как замечает кэрролловская Алиса, никак не будет заметно снаружи.

Другая возможная версия реальности состоит в том, что мир мог бы быть точно таким же, какой он есть, за исключением того, что ваше чистое картезианское cogito никогда не существовало. Ваша эмпирическая личность с ее генетической идентичностью, воспоминаниями, социальными связями и прочей историей вашей жизни была бы здесь, но это были бы не вы, а ваш близнец.

Люди тысячи лет живут с чувством собственной исключительности, потому что мы – единственные полностью разумные существа на Земле. И это ощущение превосходства не привело ни к чему хорошему: мы разрушили природные богатства, истребили много видов животных и неоднократно массово уничтожали целые народы.

Однако совсем скоро появится общий искусственный интеллект, который превзойдет человеческий разум по всем параметрам. Мы подходим к точке исторического развития, в которой нам придется пересмотреть базовые понятия и заново возникнет кантовский вопрос, что такое человеческое «я».

Искусственный интеллект обладает даже теми качествами, которые мы привыкли считать сугубо человеческими. Например, интуиция на поверку оказывается чрезвычайно быстрой обработкой сигналов и сопоставлением их с накопленным опытом. Искусственный интеллект уже вокруг нас, от беспилотных машин и дронов до виртуальных помощников и программ для перевода.

Человеку придется все время заново изобретать собственное «я»: технологии изменят само понятие «быть человеком», преобразятся фундаментальные структуры жизни, основным качеством человека станет изменчивость. Поиски идентичности сделаются намного более сложными и насущными, чем когда-либо в предшествующие эпохи.

Да это уже и происходит, чем вызван высокий уровень стресса в современной жизни. Мы наблюдаем повсеместные попытки сохранить «стабильность» и «старый мир»: в лучшем случае новейшие достижения проносятся мимо стран и людей, которые не желают меняться, в худшем – возникает цивилизационный конфликт. С чем мы остаемся, когда мир лишает нас даже иллюзии собственного «я»?

Реальным остается страдание другого человека и наше к нему сострадание. Даже если мы голограммы в матрице и нашего «я» не существует, страдание конкретного человека в этой матрице всегда безусловно реально.

Эмпатия, то есть сострадание ко всему живому, обладает поразительной способностью расширяться, охватывая все новые и новые существа. Ныне существуют общества, защищающие права животных и даже права растений. Крупнейший американский писатель XXI века Дэвид Фостер Уоллес пишет эссе в защиту омаров. Если появятся машины и алгоритмы, способные к страданию и человечности, сострадание распространится и на эти машины.

Так, совершив огромный круг – представив почти немыслимое и близкое будущее, где человек может утратить и биологический облик, и все привычные социальные статусы, и принять как единственную данность постоянство перемен (по футурологу Жаку Фреско), – мы подходим к точке, где некогда начинался первобытный человек. Эта точка – признание реальности Другого, реальности сострадания к Другому, может, даже полностью искусственному Другому. И это же точка, где зарождается понятие о свободе, достоинстве и правах человека.n

Ростов-на-Дону