Большой стиль научно-технической пропаганды – 2

Как ни странно, но до середины 1970-х годов термин «научно-техническая политика» не очень широко использовался в официальных документах в СССР. Изображение © РИА Новости

Большинство исследователей относят сознательное, юридически оформленное выделение государственной научно-технической политики в самостоятельную специфическую отрасль управления национальным хозяйством к периоду окончания Второй мировой войны. Советские политики не стали исключением.

В поисках ГНТП

Можно отметить, что беспрецедентное внимание к пропаганде и популяризации науки (естествознания прежде всего) во время Великой Отечественной войны (см. первую статью из цикла: «НГ-наука», 26.02.20) наложилось на глобальный феномен в развитии самой науки – рождение государственной научно-технической политики (ГНТП). Как будет показано, государственная политика популяризации науки во многом становится в этот период органической составляющей ГНТП, хотя и не сразу, и не просто. Да и само понятие ГНТП практически до самого окончания рассматриваемого нами периода не было определено вполне четко.

«Послевоенный ход исторического развития СССР, стержнем ко­торого стало социально-экономическое возрождение страны, сопровож­даемое очередной волной политических репрессий, после смерти И.В. Сталина поставил перед тоталитарной властью новые задачи по поиску средств своего жизнеобеспечения и «легитимации» в глазах народа. Одним из таких средств явилась научно-техническая поли­тика, – отмечает историк Александр Безбородов. – В советское время она сформировалась как неразрывная часть планируемой социально-экономической стратегии государства. В то же время она представляла собой относительно целенаправленную деятельность этих (партийно-государственных) структур и подчиненных им субструктур по повышению техническо­го уровня производства путем развития и совершенствования средств труда, технологических процессов, организации науки и производства на основе использования опыта мировой науки» (Безбородов А.Б. Власть и научно-техническая политика в СССР середины 50-х – середины 70-х годов. М.: Мосгорархив, 1997).

Характерно, что председатель Госплана СССР с 1938 по 1949 год Николай Вознесенский в известной своей работе «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (Сталинская премия первой степени за 1948 год) ни разу напрямую даже не упоминает вклад науки и ученых в победу в войне. Однако этот вклад подразумевается как бы имманентно. «Несмотря на трудности военного времени, совет­ское правительство повысило и увеличило количество стипендий в вузах, улучшило питание студентов и осво­бодило значительную их часть от призыва в Советскую армию, – пишет Н.А. Вознесенский. – Это гарантировало сохранение и увеличение числа высших учебных заведений и техникумов в пе­риод Отечественной войны. Если число студентов, при­нятых осенью 1942 года в вузы, сократилось до 108 тыс. человек, то в 1943 году оно вновь увеличилось до 167 тыс. человек. В техникумах число учащихся, при­нятых осенью 1942 года, сократилось до 170 тыс. чело­век, а в 1943 году вновь увеличилось до 253 тыс. человек».

В другом месте Н.А. Вознесенский дает фактически основные контуры всей государственной научно-технической политики: «На основе роста материального благополучия наро­да, обеспечения всеобщего образования и развития техники материального производства по линии электри­фикации и автоматизации мы должны сделать даль­нейший шаг вперед по пути повышения культурно-технического уровня рабочего класса, передовой и руко­водящей силы социалистического общества, до уровня работников инженерно-технического труда.

Необходимо организовать дальнейший технический прогресс в промышленности, на транспорте и в сель­ском хозяйстве СССР на основе высокой механизации трудоемких отраслей производства, дальнейшей элек­трификации народного хозяйства и газификации город­ского быта и промышленности. Необходимо обеспечить широкое развитие передовой современной техники для народного хозяйства: передача постоянного тока боль­шой мощности на дальние расстояния, внедрение кис­лорода и электрического тока в технологические про­цессы производства, использование и развитие реактивной и атомной техники, всемерное развитие ра­диолокации и телевидения, использование и примене­ние инфракрасной техники, развитие синтетических ви­дов производства».

И при этом, как пишет А.Б. Безбородов, в период середины 1950-х – середины 1970-х «…сам термин «научно-техническая политика» не являлся частоупотребимым. Понять это нелег­ко, особенно если учесть, что в указанный период в СССР она выполня­ла несколько функций. Во-первых, служила своеобразным локомотивом технологической гонки с развитыми странами Запада в условиях холодной войны. Во-вторых, представляла собой стержень военно-промышленного производства в Советском Союзе, являясь генератором достижений военно-технической революции. В-третьих, была средством, с той или иной долей успеха трансформирующим оборонные разработ­ки в продукцию, производимую в гражданском секторе экономики».

Фактически все послевоенное восстановительное десятилетие – да и позже, вплоть до середины 1970-х годов, – основные тренды в развитии экономики СССР будут определяться целями, сформулированными в этом отрывке из работы Н.А. Вознесенского. И хотя при этом еще никто не говорил о государственной научно-технической политике, но по факту партийное и государственное руководство СССР очень активно занималось управлением сформировавшейся научно-технической сферы страны.

«Вооруженная марксистско-ленин­ской теорией»

Так, 21 января 1945 года выходит постановление Совета народных комиссаров о проведении празднования 220-летия Академии наук СССР. 10 июня того же года – Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении работников Академии наук; «За выдающиеся заслуги в развитии науки и техники в связи с 220-летием Академии наук» награждены: орденом Ленина – 96 человек, орденом Отечественной войны первой степени – 14 человек, орденом Отечественной войны второй степени – 8 человек, орденом Трудового Красного Знамени – 374 человека, орденом Красной Звезды – 150 человек, орденом «Знак Почета» – 423 человека, медалью «За трудовую доблесть» – 277 человек, медалью «За трудовое отличие» – 123 человека.

Наука рассматривалась советским руководством как локомотив технологической гонки с развитыми странами Запада в условиях холодной войны.  Кадр из фильма «Девять дней одного года». 1961

Через 37 лет после выхода книги Н.А. Вознесенского ту же риторику повторят другие авторы. «Советская наука, вооруженная марксистско-ленин­ской теорией, играла и играет важную роль в решении задач социалистического преобразования общества, в исследовании проблем экономического, социального и культурного развития страны. В условиях зрелого социализма наука превратилась в непосредственную производительную силу, а это, в свою очередь, обусловило усиление процессов интеграции общественных, естественных и технических наук. Причем теперь процесс применения достижений науки – дело не одних только ученых, но и всех трудящихся, творческая деятельность которых реализует на практике силу и мощь науки» (Варшавский А.Е., Миндели Л.Э., Салтыков Б.Г. Научный потенциал страны. М.: Знание, 1984).

Эта врожденная «растворенность» ГНТП в других видах политики, присущая ей латентность были отличительными чертами государственной системы в СССР всю вторую половину ХХ века.

«Важнейшей целью научно-технической и структурно-инвестиционной политики второй половины 90-х годов явится создание мощного и мобильного инновационного потенциала, который должен охватить и взаимоувязать крупные звенья сферы НИОКР, высшего образования и инвестиционного комплекса, прежде всего машиностроения. Его задача – генерировать и воплощать в технике и технологиях нововведения, обеспечивать их ускоренную реализацию в народном хозяйстве.

К концу этого периода в результате экономической нормализации производства, возникновения устойчивого спроса на нововведения и укрепления в связи с этим прикладной науки государственная научно-техническая политика сконцентрируется прежде всего на обеспечении широкого фронта фундаментальных исследований и поддержке долгосрочных, ресурсоемких и рискованных направлениях совершенствования технологий», – отмечали в 1990 году авторы очень интересной и содержательной монографии «Научно-техническая политика: проблемы формирования и реализации» А.Г. Фонотов, А.А. Блохин и Н.А. Соболев.

Вообще надо отметить, что как раз в это время, с середины и конца 80-х – начала 90-х годов прошлого века, в СССР, а затем в России начался настоящий бум публикаций, посвященных вопросам формирования и реализации государственной научно-технической политики. Отчетливо проявился повышенный интерес отечественных ученых (прежде всего экономистов, слабее – обществоведов) к вопросам институализации и разработки понятийного аппарата ГНТП. И это не случайно. Страна к 80-м годам прошлого века – а на самом деле и еще раньше! – буквально задыхалась без высоких технологий.

Тоска по высоким технологиям

В начале 90-х годов ХХ века во всех развитых индустриальных странах наблюдается замедление или даже падение инвестиций в основной капитал при одновременном росте прибылей. Известно, например, что Япония за 20-летний период (1965–1985) увеличила свое промышленное производство в 2,5 раза при почти неизменном потреблении энергии и сырья. В Стране восходящего солнца в 80-х годах свыше 40% затрат на проведение НИОКР направлялось на разработку трудо-, энерго- и ресурсосберегающих технологий.

В США в период с середины 80-х до середины 90-х годов прошлого века энергоемкость единицы ВНП снизилась на 25%. За этот же период потребление материалов и сырья на единицу ВНП упало на 20%. В Японии в 1984 году было потреблено 60% сырья для производства того же объема промышленного производства, что и в 1973 году. «Противоположным примером будет советская индустриальная экономика, которая отличалась невиданным потреблением материальных ресурсов, – отмечал в 1996 году доктор экономических наук Ральф Цвылев. – По некоторым подсчетам, на единицу конечной продукции в СССР расходовалось исходного сырья в 10 раз больше, чем в США и странах Западной Европы».

После этого вполне логичным и закономерным кажется интерес, проявленный еще на излете существования СССР к вопросам формирования и реализации ГНТП. Предельно обостряя постановку вопроса, можно утверждать: государственная научно-техническая политика и есть, по существу, в современном понимании этого слова, политика: на научную основу во всех развитых странах мира перешли или переходят все другие направления государственной деятельности – социально-экономическая, внешняя, внутренняя, оборонная, структурная и т.д., и т.п. политики. Государственная научно-техническая политика в этих условиях становится базисом, ядром всех этих видов государственной политики.

Казалось бы, все это должно было подтолкнуть к тщательному анализу самого понятия – ГНТП. Анализу методологическому, философскому, экономическому, науковедческому и собственно политическому. Однако до сих пор в России этой проблемой систематически занимаются пока только экономисты. В итоге «плавает» даже определение понятия ГНТП. Экономический флюс при этом вполне ощутим.

Зачастую, например, происходит просто отождествление научно-технической и промышленной политики. «На современном этапе для наукоемких производств России наиболее важными являются проблемы разработки и реализации научно-технической промышленной политики», – отмечают авторы капитального исследования «Наука и высокие технологии России на рубеже третьего тысячелетия (социально-экономические аспекты развития)» (М., 2001). В другой работе делается упор на сочетании промышленной и научно-технической политики: «Особенно важен опыт по поддержке государством деятельности по распространению инноваций и обновлению технологий. В этой части научно-техническая политика непосредственно соединяется с промышленной политикой» (Алиев Б.Х. «Промышленная политика и экономика». М., 2000).

Другими словами, государственная научно-техническая политика вроде бы и присутствует в контексте, но четко не заявляется, не формулируется как вполне самостоятельная политика. ГНТП как бы подразумевается имманентно вложенной в экономическую (или в социальную, или в индустриальную, или в промышленную и проч.) политику государства.

Конечно, строго детерминированная иерархия государственных политик действительно вряд ли возможна и эффективна – речь может идти о некой сетевой структуре взаимодействующих государственных политик. Однако в СССР – и до сих пор в России – государственная научно-техническая политика не была строго сформулирована как самостоятельная (субъектная) часть такой системы. Этот факт был подмечен уже на излете существования СССР: «Объективно существующее единство общественных интересов в сферах науки и техники, производства, протекание единого воспроизводственного процесса в этих сферах, охват экономикой в широком значении научно-технического прогресса как бы скрывают научно-техническую политику в экономической политике. Первая показывается лишь как составляющая второй» («Политические науки и НТР: Ежегодник». М., 1987.).

Отсюда распространенное отождествление ГНТП с рутинным хозяйственным управлением сферой НИОКР, доминирование в ГНТП экономико-управленческой, а не политической составляющей. Вот, например, как определял российский законодатель в конце 1990-х годов в Федеральном законе «О науке и государственной научно-технической политике» цели и средства ГНТП: «Государственная научно-техническая политика – составная часть социально-экономической политики, которая выражает отношение государства к научной и научно-технической деятельности, определяет цели, направления, формы деятельности органов государственной власти Российской Федерации в области науки, техники и реализации достижений науки и техники».

Таким образом, в CCCР/России за всю вторую половину ХХ века так и не сформировался подход к государственной научно-технической политике именно как к государственной политике, а не просто как к научно-технической деятельности или как к важнейшему средству идеологической работы партии.

Естественно, что это сказалось и на формах и методах научной популяризации.