С чем может быть связана деградация статуса имперской науки

Президент РАН Геннадий Красников голосует на Общем собрании РАН 28 мая 2024 года за учреждение попечительского совета Академии. Кадр из видео с сайта www.ras.ru

8 февраля (28 января по старому стилю) 1724 года вышел указ императора Петра I об учреждении Академии наук и художеств с приложением – «Проектом учреждения Академии с назначением на содержание оной доходов». 8 февраля 2024 года собралось Общее собрание РАН, на котором президент России поздравил ученых с ее 300-летием, подтверждая ее имперский статус – правда, по-моему, изрядно поблекший – и в современном государстве Российском. Тем самым стартовал марафон по широкому празднованию указанного события.

Собираются разного рода торжественные заседания, вручаются ордена и медали, грамоты и благодарности, и уже сейчас виден все тот же «большой советский стиль», который никуда не делся и в постмодернистской России. Происходящее дает более чем подходящий повод поговорить о том, чем была, есть и будет российская наука.

Как подобное ни удивительно, а она, Академия наук, спустя 300 лет остается таковой, как ей указал Петр I – имперской. То есть как нигде в цивилизованном мире, прочно связанной с государством. Вот и на Общем собрании РАН 28 мая нынешнего года едва ли не главным событием стало единодушное голосование за учреждение попечительского совета академии. Планируется, что его возглавит президент РФ Владимир Путин, сообщил глава РАН Геннадий Красников. «Очень важный вопрос, который мы сегодня обсудили... это обратиться к администрации президента с тем, чтобы у нас был попечительский совет, – приводит слова Геннадия Красников агентство Интерфакс. – Вопросы, которые нам так или иначе приходится решать с различными госструктурами, с правительством в том числе. Предварительное обсуждение на попечительском совете – это очень важно, на наш взгляд, это будет способствовать тому, чтобы эти решения быстрее внедрялись в нашу жизнь».

Первое, что бросается в глаза в указе Петра, – это тот факт, что именно в нем происходит фундаментальное разделение российской науки на «два образа здания: первый образ называется Университет; второй Академия». Если продраться через стиль бюрократов петровской России, то в указе обращается внимание на тот факт, что вся наука сосредоточена в Университете, и ее основное занятие – преподавание. В результате те, кто занимается чистой наукой, вынуждены заниматься ею, говоря уже современным языком, в свободное от преподавания время. Поэтому и пишется указ об учреждении Академии «с назначением на содержание оной доходов».

Не менее интересен другой пункт указа, в котором перечисляются «Науки, которые в сей Академии могут учинены быть». Прочитав его, можно только удивиться тому, что список наук с тех пор практически не изменился. Но более всего поражает уже зафиксированное в нем разделение физики – на «физику теоретическую и экспериментальную».

Надо признать, что после указа на всем протяжении XVIII века и на рубеже XVIII–XIX веков члены Академии не произвели никаких вошедших в историю научных достижений. Поэтому и запомнились из этого периода только просветительский пафос Ломоносова, членство в Академии Леонарда Эйлера, да пушкинская эпиграмма: «В Академии наук / Заседает князь Дундук. / Говорят не подобает / Дундуку такая честь / Отчего ж он заседает? / Оттого что... есть» (Михаил Александрович Дондуков-Корсаков, участник Отечественной войны 1812 года, в 1835–1852 годах был вице-президентом Академии наук).

Во второй половине XIX века, прошедшей под знаком великих реформ Александра II, наука в России была уже устроена, по существу, по-европейски, то есть на первом месте был Университет, а Академия, так же как в Европе, была скорее престижным клубом. Поэтому и Лобачевский, и Менделеев, и Лебедев были в первую очередь университетскими профессорами.

Но вот случился 1917 год, и родился неведомый в истории Советский Союз, могущество которого буквально в течение нескольких десятков лет выросло до глобальных масштабов благодаря как раз достижениям науки. Она получила мощный имперский импульс от масс, разбуженных Первой мировой войной и великой русской революцией. Родилась Большая советская наука. И именно ею наполнялась модернистская мощь СССР.

Подобное случилось потому, что на рубеже уже XIX и XX веков пространственные и временные колебания всех переменных человечества слились в один резонанс, родивший самый чудовищный в его истории XX век – век, когда наука стала производительной силой... И Советский Союз оказался эпицентром этого века сначала со своим ГУЛАГом, а затем со своими атомом и космосом. Оказалось, что менталитет народов, раскинутых на безбрежных российских пространствах, в наибольшей степени соответствовал занятиям, связанным с поглощением и выделением громадного количества энергии и завоеванием бесконечных пространств.

Но на рубеже 60–70-х годов прошлого века энергетическая пирамида скукожилась до цены за баррель нефти, а Земля оказалась маленьким шариком, который можно облететь за час. Тем временем на авансцену мира «выкатились» информационные технологии с лозунгом, полностью противоположным тем, что привели к созданию великой советской науки: как можно меньше энергии в как можно меньшем пространстве. Такая парадигма оказалась абсолютно чуждой и далекой народам России и, напротив, очень близкой и родной народам Японии, Китая и Кореи. Бурное развитие высоких технологий и, как следствие, науки в этих странах в последние несколько десятилетий – и в противоположность этому почти провал в попытках развить современный хайтек сначала в Советском Союзе, а затем в России с соответствующей постепенной деградацией советской/российской науки – более чем убедительное свидетельство этого факта. Символично в этом смысле, что во главе Академии сегодня человек, чья научная биография прочно связана с производством полупроводниковых чипов.

Россия, а с ней и российская наука оказались на рубеже веков несколько в стороне от научно-технического «мейнстрима» не из-за каких-то отдельных или массовых недостатков в «менеджменте», не из-за чьих-то происков, а по той же причине, по какой в середине ХХ века они были на уровне мировых стандартов... То есть по законам пространства и времени. И тогда некогда могущественной Академии наук, позволявшей себе, например, не следовать указаниям Политбюро ЦК КПСС в деле академика Сахарова, не осталось ничего, как пройти через унижение реформы академической науки 2013 года. Очень похоже на то, что академия сегодня низведена до клуба ничего не решающих академиков.

Вот и новый президент РАН (выбран был на эту должность осенью 2022 года) Геннадий Красников начал с вполне бюрократической инициативы. «Раньше институты сами выбирали себе тематики из предлагаемых Академией приоритетов, - отмечал президент РАН на заседании Совета по науке и образованию в феврале нынешнего года. - Однако наш анализ показал, что в таком случае только треть из всего списка приоритетов оказывается оплачена. Текущая ситуация требует от нас более глубокого планирования научных исследований, поэтому там, где на одну тематику подается сразу же несколько заявок от института (иногда это до 60 и более), мы будем проводить рейтингование, отбирать самые лучшие работы. А институтам, чьи работы оказались ниже по рейтингу, мы будем рекомендовать другие темы, рекомендованные тематическими отделениями Академии наук в соответствии с их научными компетенциями». На что известный биолог Михаил Гельфанд вполне резонно возразил: «В фундаментальной науке не бывает “приоритетных направлений”».