Владимир Разуваев-младший
На днях президентская кампания вошла в свой очередной этап – предвыборной агитации. А до этого момента медиаинтерес к избирательной гонке подогревали главным образом новости формирования списка претендентов на высший государственный пост. Этот процесс содержал всего две интриги, абсолютно не сопоставимые друг с другом по политическому значению, но привлекшие почти соразмерное внимание СМИ, – кто будет преемником президента и что на выборах собираются сделать демократы-оппозиционеры. Именно эти темы заняли центральные позиции в освещении президентской кампании в последнее время.
Выдвижение Дмитрия Медведева кандидатом в президенты закончило многолетние споры наблюдателей о том, кто возглавит страну после ухода Владимира Путина с поста главы государства. И немедленно породило любопытный казус: не успев толком освоиться в качестве публичного президентского наследника, Медведев сразу же взял быка за рога – и нескромно предложил своему патрону после неминуемой победы на выборах возглавить правительство.
Во всем этом чувствовалась какая-то двойственность. С одной стороны, было очевидным: все происходящее относится к разряду событий исторического масштаба. Но, с другой, обращала на себя внимание нелепость форм, в которые официальная пропаганда облекала принятые за кремлевскими стенами решения.
К примеру, трудно поверить в то, что партии, поддержавшие Медведева на выборах, на самом деле инициировали выдвижение первого вице-премьера в путинские преемники. Равно как довольно сложно представить себе, что, предлагая президенту после мартовских выборов занять премьерский пост, Медведев действовал исключительно по собственному усмотрению, а не реализовывал продуманный и согласованный план действий, в котором все, вплоть до последовавшего президентского согласия, было предопределено заранее.
Собственно, даже в искренность публично озвученного и столь разрекламированного в СМИ желания президента Путина возглавлять правительство при Медведеве-президенте все еще верится не до конца. Ведь, вероятно, главную для себя на данный момент цель – предотвратить собственное превращение в «хромую утку», не допустить, чтобы элита относилась к нему как к уходящему, отдающему власть политику – действующий глава государства уже достиг. А вот реально представить себе Путина занимающим подчиненный пост во властной иерархии, пост, которого его можно будет лишить волюнтаристским решением, непросто.
В оппозиционной среде – обратная ситуация. Вполне неслабый накал страстей, нескрываемые интриги, внешняя спонтанность в решениях и действиях – все это придавало ощущение живости происходящему в демократическом лагере. Хотя параллельно было очевидно: внутреннего смысла во всем этом немного, а исторического значения и вовсе минимум.
Борис Немцов, выдвинутый в президенты СПС, взял самоотвод спустя девять дней после партийного съезда. Оппозиционер выдвинул власти невыполнимый ультиматум, а заодно обратил внимание – Михаил Касьянов теперь становится единым кандидатом от оппозиции. Экс-премьеру это, впрочем, ресурсов не прибавило: оппозиционные структуры, включая даже СПС, заявление политика проигнорировали. А некоторые СМИ объяснили решение Немцова выйти из предвыборной гонки отсутствием необходимых финансовых и организационных ресурсов. В чем же тогда состоял смысл его девятидневного участия в президентской кампании, остается неясным и по сей день.
Касьянов, впрочем, тоже не попал в список зарегистрированных кандидатов, не сумев собрать два миллиона настоящих подписей в свою поддержку. Хотя задолго до принятия ЦИКом соответствующего решения многие сведущие эксперты предупреждали: за отведенное законом время собрать такое количество реальных автографов невозможно. А потому любой самовыдвиженец попадает в зависимость от якобы ориентирующейся в своих решениях на политические установки властей проверочной машины ЦИКа. С этой точки зрения можно лишь догадываться, какие мотивы двигали экс-премьером, когда он настойчиво продолжал участвовать в президентской гонке, – то ли рассчитывал на благосклонность властей, то ли и сам стремился к снятию себя с дистанции.
Кстати, то, что ЦИК и на самом деле играет не последнюю роль в президентской гонке, ярко иллюстрирует тот факт, что в число главных ньюсмейкеров кампании попал не только глава ведомства Владимир Чуров, которому это положено по должности, но и малоизвестный чиновник – секретарь ЦИКа Николай Конкин. Любопытный момент здесь заключается в том, что Конкин по количеству упоминаний в СМИ обогнал почти всех непосредственных участников предвыборной кампании, даже Геннадия Зюганова. Остается надеяться, что с началом предвыборной агитации кандидаты в президенты все-таки станут давать больше информационных поводов для того, чтобы на них обращали внимание. Иначе выборы, как многие и ожидают, действительно станут неинтересной рутиной.
