Александр Коновалов
Начальник Генштаба Юрий Балуевский пытается взять на себя «ядерный потенциал» Верховного главнокомандующего.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Парадокс, в России до президентских выборов остались считаные дни, в США они только в ноябре, но российские избиратели, затаив дыхание, следят за ходом американских праймериз и демонстрируют удивительную индифферентность в отношении президентских выборов в собственной стране. Создается впечатление, что для россиян перипетии борьбы Хиллари Клинтон и Барака Абамы, равно как и Дж. Мак Кейна и М. Хаккаби куда важнее, чем дебаты между Богдановым, Жириновским и Зюгановым. Впрочем, это вполне объяснимо. В американских выборах присутствует интрига непредсказуемости результата. Российские выборы не интересны публике. Усилиями Чурова и его команды из выборов удален всякий элемент состязательности и конкуренции, борьбы личностей и идей. Россияне абсолютно убеждены, что знают исход этих выборов и, более того, никак не могут на него повлиять. Все это создает обманчивое впечатление, что в России нет предвыборной борьбы.
Это не так, есть и еще какая. Только она ведется вдали от посторонних глаз, и рядовой избиратель о ней не информируется и уж тем более в ней не участвует. Но ситуация в России несопоставимо больше будет зависеть от исхода именно этой внутренней борьбы, чем от результатов американских праймериз. И, конечно, эта внутренняя борьба никакого отношения не имеет ни к Зюганову, ни к Жириновскому, ни тем более к Богданову. Они играют роль «подтанцовки» у солиста Медведева. Собственно никто из этой троицы президентом стать не собирается, и избиратель действительно не проявляет к ним никакого интереса.
Особенность российской предвыборной кампании состоит в том, что реальная предвыборная борьба ведется не между официально зарегистрированными кандидатами на пост президента, а между различными властными группировками. Еще одна важная черта, присущая нынешней политической системе России, состоит в том, что после выборов эта борьба не закончится, а, вполне возможно, приобретет дополнительную остроту. Власть и собственность – два основных приза, разыгрывающихся в этой схватке.
Война миров
Стало уже общим местом говорить о засилье силовиков во властных структурах. Их уже так много, что жестокие схватки разгораются между различными силовыми ведомствами. Такой остроты соперничества между ними не было ни в Советском Союзе, ни в 90-е годы. (Правда, надо сказать, что и такого количества силовых ведомств тоже никогда не было.) Похоже, что остановить эти «бои без правил» не в состоянии сам президент. Когда офицеры Наркоконтроля были арестованы за прослушивание сотрудников ФСБ, обиженный глава Наркоконтроля Виктор Черкесов обратился с открытым письмом, где пожаловался на незаконные притеснения, в газету. Президент Путин попытался вмешаться в ситуацию и высказался в том смысле, что силовым структурам негоже разбирать свои внутренние проблемы через СМИ. Спустя короткое время был создан новый координирующий орган по борьбе с наркоугрозой. Его главой и стал Черкесов, а ФСБ, наряду с другими ведомствами, была включена в его состав. То есть президент дал понять, что по борьбе с наркотиками Виктор Черкесов – самый главный координатор. Не помогло. Арестованные ФСБ сотрудники Черкесова – до сих пор под арестом. И это только малый фрагмент общей картины схваток силовиков друг с другом. Ведь у нас есть еще и таможня, и Служба охраны. Всего не перечислишь. Только что созданный Следственный комитет тоже никак не может освободиться от плотных объятий Генпрокуратуры и, кажется, так и не станет самостоятельным органом.
Почему-то именно накануне президентских выборов опять всплыло, уже кажется, вечное дело «Трех китов». И нет никакой уверенности, что это приближает к истине и торжеству закона. Скорее, дело опять используется для укрепления одной группы силовиков и ослабления другой. Совсем недавно арестовали Семена Могилевича, уже много лет разыскиваемого полициями разных стран мира. Эта почти мифическая личность с десятком действительных паспортов на различные имена, оказывается, никуда не пряталась, а спокойно и открыто проживала в Москве, активно занималась бизнесом и даже, по слухам, успешно разрешала конфликты между бизнесменами и силовыми структурами.
Было бы наивно думать, что Семена Могилевича нашли именно сейчас. Судя по всему, он ни от кого не прятался и не ожидал, что его арестуют. Значит, его задержание не результат кропотливой работы следователей и оперативных сотрудников. Просто пришло время жертвовать тяжелыми фигурами для победы в партии. И мы вряд ли точно узнаем, почему Семен Могилевич столько лет гулял на свободе, а теперь вдруг оказался на нарах. Но многие говорят о том, что он, среди прочего, занимался поставками газа и что у него были очень серьезные интересы в компании «РосУкрЭнерго». А это уже очень близко к компании «Газпром», а стало быть, и к Дмитрию Медведеву. Ведь арестованный Семен Могилевич должен очень много знать о газовых потоках, о роли компаний-посредников и связанных с ними потоках денежных. А раз знает, может и рассказать, и это становится мощным инструментом давления в руках тех, кто хотел бы повлиять и на нынешнего президента, и на его преемника.
И тогда задержание Могилевича приобретает совсем иной смысл. Нарастает ощущение, что очень многие в силовых структурах недовольны тем, что президент Путин выбрал в качестве преемника чужака. И эти люди все еще надеются «переписать» президентский сценарий. По-видимому, изменить имя преемника им уже вряд ли удастся, но ведь и внутриполитическая схватка в России 2 марта не закончится, а скорее приобретет дополнительную остроту. Кстати, заодно с Семеном Могилевичем был задержан владелец сети магазинов «Арбат Престиж» Владимир Некрасов. Насколько можно судить, его задержание не планировалось, и брать собирались одного Могилевича. Но, к своему несчастью, Некрасов обедал вместе с ним в ресторане и его вначале взяли просто «до кучи». Но потом решили, что просто так отпускать владельца такой собственности было бы неразумно, и Некрасов переехал из своего особняка в Трехгорном переулке, где у него великолепная коллекция живописи, на тюремные нары.
Конечно, внутриполитическая предвыборная борьба не ограничивается схватками между группами силовиков. Когда возникает необходимость, они даже могут объединиться для борьбы с представителями структур, им и вовсе чуждых. История с арестом заместителя Алексея Кудрина Сергея Сторчака – это только один, хотя и яркий пример. Никакие поручительства зампредсовмина и просьбы освободить Сергея Сторчака под его личное поручительство воздействия не имели, меру пресечения Сторчаку сохранили прежнюю – содержание под стражей. Обвинения в мошенничестве с целью похитить 43 млн. долл. первого заместителя Кудрина делают куда менее устойчивым и его собственное положение. Ох, не любят силовики профессиональных экономистов. Да к тому же Алексей Кудрин очень мешает подступиться к Стабилизационному фонду, что тоже любви к нему не добавляет.
Кудрин и Чубайс
как сигнал Медведева
Но, пожалуй, куда более интересна недавняя история «бунта на корабле», когда Кудрин одновременно с Чубайсом неожиданно выступили с резкой критикой воинственной риторики во внешнеполитическом курсе России. В самом конце января Алексей Кудрин, в частности, заявил, что «для обеспечения стабильного роста внешнеполитические ориентиры России должны быть уточнены уже в этом году». Иными словами, министр финансов прямо намекает: если Россия хочет обеспечить серьезный приток инвестиций и удержать его на высоком уровне, ей совершенно не стоит вступать в ненужную конфронтацию с западными странами, государствами Евросоюза и США.
Еще более конкретно высказался Анатолий Чубайс: «Сколько стоит России ее конфликтная внешняя политика? И готовы ли мы платить столь высокую цену за споры вокруг Британского совета в условиях ухудшения мировой конъюнктуры?» Надо сказать, что оба этих политика обычно крайне сдержанны в своих оценках и никогда не позволяли себе открыто критиковать официальный правительственный курс, тем более в вопросах внешней политики. И впервые ими был поставлен вопрос о «цене» внешней политики, то есть о ее непосредственной связи с экономикой. По мнению Чубайса, одно из главных преимуществ российской экономики, профицит торгового баланса, будет через 2–3 года сведено к нулю из-за застоя в нефтегазовой области и резкого роста импорта. По оценке Чубайса, «мы абсолютно не готовы к более сложной экономической и финансовой ситуации».
Неизбежно возникает вопрос, почему столь резкие заявления синхронно сделали политики, принадлежащие к группировке, явно не разделяющей взгляды силовиков. Критиковать официальный внешнеполитический курс накануне президентских выборов – шаг отчаянной смелости, и нужны серьезные мотивации, чтобы на него решиться. Значит, внутриполитическая борьба достигла такой остроты и ставки столь высоки, что приходится рисковать головой. Ситуация чем-то напоминает ту, которая сложилась во времена Бориса Ельцина, когда пика своего могущества достигли его личный охранник Александр Коржаков и тогдашний директор ФСБ Михаил Барсуков. Эти представители силовых структур реально могли оказать влияние на выбор пути развития России. Тогда именно Анатолий Чубайс смог прорваться к президенту Ельцину и убедить его в том, насколько опасна ситуация. Но в то время президентом был совсем другой человек. Он обладал достаточной решимостью и политическим весом, чтобы в один день уволить с должностей своих недавних фаворитов, Барсукова и Коржакова. Теперь ситуация совсем иная. Способен ли нынешний президент на такие быстрые и решительные действия? При том тем более, что и спецслужб сейчас значительно больше.
Некоторые аналитики высказывают предположение, что критика, высказанная двумя отчаянными, была обращена не столько к президенту нынешнему, сколько к приходящему на его место. И что это уже борьба за тот курс, который будет проводить Дмитрий Медведев. Наиболее оптимистичные эксперты воспринимают этот шаг Кудрина–Чубайса как сигнал Медведева, свидетельствующий о том, что его политика не будет точной копией политики Путина.
Еще одна группа, значительно усилившаяся в последнее время, представлена людьми, наиболее близкими к Путину. Это могут быть и его сослуживцы, с которыми он сблизился еще во время своей работы в ГДР, но могут быть и не выходцы из силовых структур, которых иногда называют «другие питерцы». В основном это те, совместно с которыми Владимир Путин еще до того, как стал президентом, создавал дачный кооператив «Озеро». Сейчас они занимают очень значимые позиции в бизнесе, банковской сфере и государственных структурах. Ярко эта группа представлена в руководстве создаваемых гигантских государственных корпораций, контролирующих очень значительные финансовые потоки. Таких, например, как «Ростехнологии», которой руководит друг президента Путина Сергей Чемезов.
Корпорация включила в себя «Рособоронэкспорт», монопольного поставщика российских вооружений и военной техники на внешние рынки, и наиболее интересную часть российского автомобилестроения – завод ВАЗ. И, как утверждают сведущие люди, Чемезов присматривается к крупнейшим российским авиаперевозчикам. Создается нечто вроде параллельного кабинета министров, который при любом раскладе сил был бы лоялен лично Владимиру Путину. Аналогичные корпорации созданы в авиационной промышленности, в судостроении, в атомной промышленности и в целом ряде других отраслей. Из Кремля доносятся слухи, что лично Медведев очень недоволен их быстрым «размножением». Ведь с появлением каждой новой госкорпорации из-под его контроля будет выводиться мощный финансовый поток, уменьшающий его будущие президентские возможности и влияние.
Генералы и политика
Российские военные формируют достаточно сильную группу влияния. К счастью, они традиционно не стремятся стать самостоятельной политической силой. Но у военных есть свои групповые интересы и достаточно значительные возможности по их лоббированию и даже навязыванию политическому руководству. Ситуация последнего времени как бы подталкивает генералов к тому, чтобы самостоятельно формулировать военную политику. Последняя Концепция национальной безопасности была принята в 2000 году, как и разработанная на ее основе военная доктрина. За время, прошедшее после принятия этих документов, ситуация в мире радикально изменилась. Но политическое руководство не определило для военных ни наших вероятных противников, ни союзников, ни типа конфликтов, в которые может быть вовлечена Россия. В то же время политические руководители периодически делают заявления, требующие четкой военной интерпретации. Все это провоцирует военных на объяснения, которые выглядят, мягко говоря, странными.
Надо отдать должное министру обороны Анатолию Сердюкову, за время пребывания в этой высокой должности он ни разу не позволил себе политических заявлений. Да и профессионально военных тем он тоже старательно избегает. За всех приходится отвечать начальнику Генштаба Вооруженных сил РФ генералу армии Юрию Балуевскому. Из этих заявлений все чаще следует, что военное руководство, вольно или невольно, берет на себя роль творца военной политики, а не ее исполнителя.
Совсем недавно в телеинтервью генерал Балуевский комментировал возможность размещения в Польше позиционного района с десятью противоракетами американской системы ПРО. Оценивая опасные последствия этого шага, генерал разъяснил, что в случае запуска противоракеты с территории Польши наша система обнаружения может принять этот пуск за ракетную атаку российской территории и в автоматизированном режиме запустить наши МБР с ядерными боеголовками. Начнется мировая ядерная война. Ни больше ни меньше. Хотелось бы напомнить, что противоракета с территории Польши может быть запущена в гипотетическом случае иранской ракетной атаки территории Европы. И российский радар, отслеживающий этот пуск, прекрасно отличит перехватчик, летящий в сторону Ирана, от атакующего удара в сторону Москвы.
Но самое главное не это. Никакой системы автоматизированного запуска ракет с ядерными боезарядами у нас нет и быть не может. Решение о применении ядерного оружия может приниматься исключительно высшим политическим руководством страны. Если исходить из картины, нарисованной Балуевским, получается, что ядерный чемоданчик, который повсюду сопровождает российского президента, – это не более чем игрушка, «часы без требухи». Таким заявлением начальник Генштаба, возможно и без умысла, полностью девальвировал роль политического руководства в принятии решения о применении ядерного оружия.
Выступая на научной конференции в Москве в январе этого года, генерал Балуевский сделал еще одно интересное заявление. Он, в частности, сказал о том, «что для защиты суверенитета и территориальной целостности РФ и ее союзников будут применены Вооруженные силы, в том числе и превентивно, и в том числе с использованием ядерного оружия, в случаях, оговоренных доктринальными документами РФ». О возможности применения ядерного оружия действующая военная доктрина РФ говорит следующее: «Российская Федерация оставляет за собой право на применение ядерного оружия в ответ на использование против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового уничтожения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях».
Итак, военная доктрина говорит о возможности применения Россией ядерного оружия первой в ответных действиях. Начальник Генштаба говорит о возможности превентивного использования ядерного оружия. Разница между этими понятиями примерно такая же, как между обращениями «милостивый государь» и «государь император». Хотелось бы думать, что начальник Генштаба это прекрасно понимает...
Непонятные гарантии
В условиях неизбежного нарастания проблем внешнеэкономических и обострения внутриполитической борьбы обеспечение стабильности становится критически важным для России. Собственно достижение нынешнего уровня стабильности президент Путин считает одним из своих важнейших достижений. А Медведев видит в ее поддержании одну из своих важнейших задач на будущее. Но характер нынешней стабильности в России, способы ее обеспечения и долговечность такой политической конструкции вызывают очень большие сомнения. С одной стороны, президент заявляет, что «мы не собираемся «закрываться», изолироваться от внешнего мира. С другой – со всех сторон пытаются «навязать нам нечестную конкуренцию и обеспечить себе доступ к нашим ресурсам».
С одной стороны, важно, чтобы «планы развития страны прошли через широкое обсуждение в российском обществе», с другой – площадок для подобных обсуждений уже не осталось. Особенно когда президент в своем выступлении на Госсовете прямо говорит: «Безответственная демагогия, попытки раскачать общество и использовать иностранную помощь и вмешательство в ходе внутриполитической борьбы не только безнравственны, но и незаконны». Но как можно что-либо серьезно обсуждать, если в том же выступлении президента дается прямое указание: «При любых разногласиях все общественные силы страны должны действовать по простому, но жизненно важному принципу: ничего – в ущерб России и ее гражданам, все – для блага России, для ее национальных интересов, для благополучия и безопасности каждого гражданина России».
Против этого лозунга нечего возразить. Но возникает один вопрос: кто будет решать, что полезно для России и что противоречит ее интересам? Пока получается, что монополия на истину принадлежит высшей власти. Ну а тогда красивые и бесспорные лозунги надо переписать и звучать они будут примерно так: всякое сомнение в оценках деятельности и политики руководства наносит ущерб России и ее гражданам и противоречит интересам их безопасности. Лозунг, в общем, не новый. Еще Лаврентий Берия говорил: сомневающийся – враг».
